– Люди из нашего мира никогда не знали всей правды.
– Ладно, допустим, ты отправишься в Атлантию и расскажешь им всю правду. Ну и что это изменит? – спрашивает Фэн. – Здешний Совет все равно приговорит большинство жителей нижнего мира к смерти.
– Майра действительно верила, что могут появиться новые сирены? – спрашивает Бэй.
Я киваю, не вдаваясь в подробности.
– Может, если Внизу еще остались какие-то сирены и они узнают, что теперь могут говорить открыто, то обратятся к богам, чтобы те помогли нам, – выдвигает предположение Тру. – Или вдруг их каким-то образом смогут услышать Наверху. В конце концов, сирены ведь всегда считались чудом.
– Мы обязаны рассказать обо всем людям Атлантии, – говорит Бэй. – Умрут они или останутся в живых, они должны узнать правду. Им надо обратить свои голоса – сирены они или нет – к богам и к людям из здешнего мира и молить о том, чтобы им сохранили жизнь. И им придется согласиться на перемены. – Бэй на секунду замолкает. – Но рассказать им правду должна не сирена.
Бэй права. Иначе и быть не может. Я знаю, что она рождена для этой миссии. Бэй всегда любила Атлантию, она всегда слышала дыхание нашего города. Думать о всеобщем благе – это у нее в крови. Если бы сестра не так заботилась о моей безопасности, она могла бы со временем стать Верховной Жрицей.
– И как ты собираешься спуститься в Атлантию? – спрашиваю я.
Бэй удивленно смотрит на меня, а потом улыбается.
– Сегодня вечером Вниз отправляют еще один транспорт, – говорит Чиро. – Там остались члены Совета, которым гарантировали убежище, но они не вошли в первую группу. Полагаю, я смогу помочь тебе пробраться на борт и спрятаться там. У меня есть такая возможность, и я могу ее использовать. Разумеется, если это окончательное ваше решение.
– Вы можете предложить какой-то другой вариант? – спрашивает Бэй.
Чиро задумывается на секунду, а потом отрицательно качает головой.
– Я попрошу жителей верхнего мира молиться за обитателей нижнего. Но возможно, боги не смогут ответить на наши молитвы, пока все люди не станут молиться вместе.
Какое-то время мы все молчим. В кладовой храма пахнет камнем, книгами и старой одеждой, точно так же, как в храме Атлантии.
– Тогда я отправляюсь Вниз, – решает Бэй. – Вы уверены, что сможете это организовать?
– Да, – отвечает Чиро. – Я пока что Верховный Жрец и уверен, что смогу переправить тебя в Атлантию. Но я не знаю, смогу ли вернуть тебя обратно.
– Понимаю, – говорит Бэй.
– И еще я не могу гарантировать тебе безопасность Внизу, – добавляет Чиро. – Как, по-твоему, отреагируют члены вашего Совета, когда увидят тебя?
– Я очень постараюсь не попадаться им на глаза. Незаметно выскользну из транспорта и как можно быстрее пойду прямо в храм. Там есть люди, которые мне помогут.
– А стражи порядка? – спрашивает Фэн. – И другие жители Атлантии? Представляешь их реакцию? Те, кто выбирает мир Наверху, исчезают навсегда. Когда люди поймут, что ты вернулась из этого мира, они могут испугаться и даже причинить тебе вред.
– Может быть, когда люди увидят меня, они подумают о Верховной Жрице Океании, – говорит Бэй. – О нашей маме.
– Я пойду с тобой, – заявляет Фэн.
– Ну уж нет. Ты помнишь, как перепад давления повлиял на твои легкие при подъеме? Тебе нельзя снова так рисковать.
– Брось, ничего со мной не случится.
– Нет, я сказала.
По лицу Тру, по его доброму, улыбчивому лицу, которое знало солнце еще до того, как он ступил на песчаный берег здешнего мира, пробегает тень.
Он тоже должен вернуться.
Мы с Тру оба понимаем это.
Вернувшись, он расскажет жителям Атлантии о своем даре и, возможно, сумеет найти еще людей, обладающих такими же способностями. В Атлантии все постоянно скрывают друг от друга свое настоящее «я». Если там могут быть такие, как я, то вполне могут найтись и такие, как Тру.
Захотят ли люди из нашего мира, чтобы среди них жили сирены, если у них всегда будет возможность выяснить, правду говорят эти сирены или лгут?
Ни для кого не было секретом, что Тру любит Атлантию. И он всегда знал, что принадлежит к миру Внизу.
Даже когда мы с ним вместе ехали на той гондоле сквозь туман, у каждого из нас был свой путь. Я знала об этом с самого начала. Просто чувствовала, и все.
Возможно, именно поэтому я так боялась его полюбить.
Тру вопросительно смотрит на меня, и я говорю:
– Это лучшее, что ты можешь сделать, чтобы спасти нас.
Он стискивает зубы, я вижу слезы в его глазах.
– Не сомневайся, у тебя получится.
Я не использую свой настоящий голос, но знаю, что Тру слышит его, как слышал всегда. При всех, не стесняясь, он берет меня за руку, подносит ее к губам и целует ладонь. А потом поворачивается к Бэй:
– Я вернусь в Атлантию вместе с тобой.
– Что? – удивленно переспрашивает Фэн.
– Тогда пошли прямо сейчас, – говорит Чиро. – До отправки транспорта остается не так много времени.
Бэй смотрит на меня, и я знаю, что в эту секунду нам в голову пришла одинаковая мысль. Не будет ли разумнее и мне тоже пойти с ними? Мы не знаем, сколько я смогу прожить здесь, Наверху. А если сейчас она и Тру вернутся, то все, кого я люблю, окажутся в Атлантии.
Я вижу понимание в глазах сестры и чувствую его сердцем. Мы становимся ближе, время и расстояние нашей разлуки сокращаются с каждой минутой, которую мы проводим вместе. Мы были порознь, но теперь мы снова вместе, у нас одинаковые мысли, у нас одна цель.
И мы обе знаем, что я должна остаться здесь.
Майра пожертвовала всем ради того, чтобы переправить меня Наверх. Она поступила так, чтобы я могла что-то сделать Наверху. И я еще не выполнила свою миссию.
– Сегодня вечером, – говорю я Чиро, – в храме, когда заговорит Невио, я должна попробовать обратиться к людям.
Верховный Жрец кивает:
– Я тебе помогу. Прослежу, чтобы ты оказалась у кафедры.
Интересно: он догадался, кто я? Мы не говорили об этом вслух, и тем не менее…
– Нет, – протестует Бэй. – Тогда Невио узнает, что ты здесь. Это слишком опасно.
– Ты тоже рискуешь, – отвечаю я. – Но мы обе должны выполнить свой долг.
Майра сказала, что я пойму, когда придет время, и я чувствую, что оно наступает. Интересно, а Бэй тоже это чувствует?
Сестренка прикрывает рот ладонью, ее глаза полны слез. Конечно, чувствует, ведь мы близнецы.
Она знает, что я могу погибнуть здесь, Наверху, а я знаю, что она может погибнуть там, Внизу.
