Очень долго мы лишь переводили взгляд с пустого экрана друг на друга и обратно.
— По-моему, меня сейчас стошнит, — сказал Клэренс и ринулся к ванной комнате.
— Это тот, против кого ты воевать собрался? — спросил Уэнделл. Здоровый румянец напрочь исчез с его лица. Я чувствовал себя не лучше.
— Круглые сутки, на хрен. Но не только с ним.
Я повернулся, чтобы поглядеть на Галину, и увидел, что она и Оксана сели на диван и испуганно перешептываются.
— На самом деле, чтобы расставить все точки, я не думаю, что Принцу Ситри есть до меня хоть какое-то дело. Он хочет навредить Великому Герцогу Элигору. Они друг друга ненавидят. Если про рог узнают все, у Элигора будут большие проблемы с остальными властителями Ада, поэтому Ситри и хочет его найти.
— Но зачем? — спросил Уэнделл, закрывая окно видеоплеера. — К чему ведет вся эта борьба за этот рог? Почему он вообще начал фигурировать?
— Сделай-ка лучше себе кофе, — ответил я. — Даже Кл… Гаррисон всего этого не знает. А когда ты узнаешь все, то, возможно передумаешь насчет того, чтобы в этом участвовать. Как я уже говорил, тут замешаны очень скверные персоны.
— Мне плевать, будь это хоть сам Отступник, — сказал Уэнделл. — Этих людей надо остановить.
— «Черное Солнце»? Ага, с удовольствием это сделаю, если шанс представится. Но они здесь не главные.
Конечно, я никому не говорил, что для меня главное — вернуть Каз. Вражда между демонами, нацисты, убивающие детей, разборки между ангелами — ничто это не имеет для меня значения, если я не спасу ее.
«Я тоже это почувствовала. С самого начала», — призналась она мне в своем послании. Вот это и было для меня главным.
Когда я изложил всю картину событий, Уэнделл и Клэренс были настолько ошеломлены, что я просто отправил их домой, дав им пару новых мобильных, которые нельзя было отследить. Выглядели они так, будто побывали в перестрелке, и неудивительно. В смысле, одно дело — думать, что за кулисами происходит совсем не то, что ты думаешь, и совсем другое — что смысл происходящего совершенно безумен. Все мы, и ангелы в том числе, большую часть времени действуем так, будто окружающая нас реальность безопасна, мир более-менее нам известен, и наибольшие трудности можно преодолеть упорством и тяжелым трудом, а также (если мы сентиментальны) благими намерениями. Но все обстоит совершенно иначе, и иногда напоминание об этом очень болезненно.
Когда ангелы уехали, амазонки отправились в спальню. Услышав шум, я решил было, что они находят утешение в объятиях друг друга, но через некоторое время понял, что был прав лишь отчасти. Они спарринговали. В какой-то момент начали тренироваться на клинковом оружии, поскольку квартиру заполнил звон стали о сталь. Наши соседи и понятия не имели, как им повезло, когда Каз выдала указание соорудить толстые бетонные стены.
Время шло к полуночи, заканчивался один из самых тяжелых дней в моей жизни за пределами Ада, но у меня остались еще несколько дел. Ждать, пока у Жировика снова образуется человеческий мозг, я не хотел, однако хотел, чтобы он занялся новой информацией, теперь, когда я получил подтверждение того, что Донья Сепанта и есть Энаита. А особенно я хотел побольше узнать о багберах, по крайней мере, о том, как их убить. Кроме того, в моей голове до сих пор звучали зловещие слова Принца Ситри насчет трех слуг. С Детьми Кошмаров я уже познакомился, лучше, чем хотелось бы, но багберы, Бескостные, как назвал их Ситри, оказались намного опаснее «щенков свастики». Не хотелось даже и думать, что там за третий слуга, но, скорее всего, он еще могущественнее, так что я хотел быть готовым ко всему.
К моему приятному удивлению, Хавьер ответил на звонок из дома Жировика. Джордж вернулся в город, сказал он мне, и чувствует себя намного лучше после посещения долины. Да, он даст мне оставить сообщение на автоответчике, хотя если я перезвоню всего через полчаса, то смогу лично поговорить с хозяином…
Но я просто слишком устал. Оставил сообщение Джорджу и тут же, по наитию, позвонил Густибусу. Трубку взяла одна из русских монахинь и сообщила мне, что Густибус отошел. Оставалось только надеяться, что отошел он ко сну. Я попросил ее передать ему, чтобы он со мной связался, и дал ей номер одного из новых мобильных.
К этому времени я едва мог держать глаза открытыми, но в то же время ощущал некоторую нервозность и взвинченность, отчего мне хотелось выпить. С выпивкой такое дело, я все время к ней возвращаюсь, как мужчина, который не может оставить женщину, которая продолжает терзать ему сердце. Выпивка помогает выключить мозги, когда не помогает ничто другое. Ослабляет натянутые нервы настолько, чтобы я мог уснуть, в такие ночи, когда ничего не остается кроме как спать.
Это не оправдание, вернее, это и есть оправдание, чтобы вы поняли, почему я так поступаю. Да, я пью больше, чем следовало бы, и не будь у меня идеального тела, данного ангелу, которое в течение суток может справиться с самым жестоким похмельем, наверняка бы моя печень заняла достойное место в банке со спиртом, рядом со знаменитой распутинской сосиской и тонко нарезанным мозгом Эйнштейна. Но я пью, потому что мне это помогает.
Только я успел разлечься на диване, в надежде посмотреть новости спорта или что-то еще, что займет те части мозга, которые не выключила водка, как мимо меня из ванной прошла Галина, в носках и фуфайке с капюшоном, на улицу покурить. Я как раз раздумывал над тем, что студенческий американский футбол, наверное, самый перерекламированный из видов спорта, после гольфа, конечно же, у которого в этом не было конкурентов, когда Галина вернулась обратно с очень озадаченным выражением лица.
— Вы разбираетесь в битах? — спросила она.
Шестеренки в моей голове провернулись не сразу. Сезон игр в бейсболе давно кончился.
— Биты?
До меня дошло, что в английском у слова «бэт» есть целых два значения.
— Ты имеешь в виду летающих грызунов?
— Да. Вы в них разбираетесь?
— Немного знаю о них. А что? Ты снаружи увидела летучую мышь?
Может, она наткнулась на больную или увечную, подумал я, уже хотел предупредить ее насчет бешенства, но выражение на ее лице было слишком уж озадаченное.
— Что такое?
— Там… летучая мышь, на заборе. Кажется. И она разговаривает.
Полные две секунды я вообще не мог понять, что она сказала, что за выверт случился у нее в голове с переводом с украинского на английский, приведя ее в область невозможного. И вдруг понял, что происходит. Подпрыгнул и ринулся к двери, отталкивая ее в сторону. Она выбежала во двор следом за мной.
— Вон, — напряженно и тихо сказала она. — На заборе.
Что-то действительно повисло на заборе, и выглядело оно действительно как летучая мышь, вот только одно ее крыло было сильно больше другого, а тело больше походило на пулю, за исключением множества мохнатых лап. Когда я подошел, маленькое чудовище повернуло голову, на пол-оборота, оказавшись одновременно спиной и мордой ко мне. Похоже оно было на одно из тех мадагаскарских созданий, лазающих по веткам, лори, потто, или как их там. За исключением того, что лори и потто не состоят из слизи и не имеют всего один большой глаз посреди морды.
