— Не зря мы тебя приняли сразу во второй круг, — покосился на невозмутимую травницу Тирой, — задавать вопросы ты умеешь. Да, мы закрыли всё, и оружие против фантомов изобрели, и вообще изучили их почти досконально. И тем не менее время от времени делаем новые открытия и совершаем новые ошибки. Вот такой ошибкой был тоннель, по которому мы сегодня добирались до источника. Ещё больше ста лет назад исследователи предположили, что источник магической силы должен находиться где-то очень глубоко и выпускать ее наружу через трещину в породе. А раз так, то достаточно пробить тоннель как можно ближе к центру холма, на котором стоят руины цитадели, и попытаться найти щель или проделать хоть крохотное отверстие по направлению к источнику.
— И вы его проделали, — поторопил мага Ольсен. — Догадываюсь, что произошло. Фантомы повалили в него, как комары в распахнутое окошко.
— Легко тебе сейчас догадываться, — хмыкнул Тирой, — а мы спорили не один год, пока на это решились. Но надеялись, что шаман не сидит целыми днями возле источника, он же человек, и ему нужно есть и спать. И работали очень осторожно, постоянно проверяя всё вокруг амулетами и поисковиками. Это такие большие камни с особым заклинанием, заряженные в северной цитадели.
— Это очень интересно, — вздохнула Веся, — но у меня есть два важных вопроса. Как вы их убиваете, этих фантомов, и какими способами пытались изгонять из зараженных собратьев.
За столом стало очень тихо, и стало ясно — эти вопросы волновали не только княжну, однако никто не решился задать их так прямо.
В этот раз маги молчали чуть дольше, пряча глаза и вздыхая.
— Их очень трудно убить, — наконец произнес магистр, крутя в руках вилку, — за эти годы мы проверили тысячи идей и задумок… и выяснили, что фантомы могут распадаться сами… в двух случаях: если становятся совсем крошечными или очень большими. Уменьшить их до такой степени, чтоб они исчезли, очень трудно, нам такое удалось всего пару раз, с теми зараженными, у кого были очень маленькие способности и оттого небольшой запас силы. Нужно заставить такого ученика защищаться, и когда он выплескивает всю свою магию и падает без сил, фантом просто тает. Однако после этого очень непросто вернуть человеку веру в собратьев и ещё труднее восстановить способность к чародейству. Как вы знаете, у одаренных есть особые чувствительные к магии органы… где обычно копится резерв. Так вот, после такого изгнания фантома этот накопитель просто отмирает или сжимается так сильно, что потом его ничем не удается пробудить. Проще убивать фантомов, добавив им двойную дозу магии, и тем самым заставив монстра мгновенно вырасти до предельных размеров. Именно так и действует наше оружие, пускает в фантома особую иглу с большим зарядом магической силы.
— Могу представить, — язвительно пробормотал Ольсен, стараясь не смотреть на жену, — что чувствует зараженный, когда внутри него от избытка силы лопается шаманский фантом.
— Я тоже, — еле слышно выдохнула Веся и внезапно заявила: — Какой-то тяжелый сегодня день… я бы ещё поспала. Дест… идем к себе? Терсия, сегодня ты занимаешься нашей ученицей.
— А… — попытался произнести Сарг и тотчас захлопнул рот, провожая тоскливым взглядом дружно потянувшихся к двери новичков.
Глава двадцать вторая
— Оль, я к ученице, а ты иди к внукам, — отодвигаясь от мужа, решительно заявила Кастина, едва они оказались в коридоре.
— Они уже взрослые парни… и без меня обойдутся, — желчно фыркнул мельник, — я лучше пойду по дому погуляю без конвоиров.
— Я с тобой, — тотчас отозвался Даренс и оглянулся на Ранза, — и повод хороший есть — посуду на кухню отнести.
— Вот и правильно, погуляйте, — довольно хмыкнула травница и ушла в комнату к Мелании, плотно притворив за собой дверь. — Ну, красавица, угадай, чем мы будем заниматься?
— Наверное, травы учить? — осторожно предположила ястребица. — Мне Эвеста дала книгу, я уже выучила пять трав.
— Травы — это дело нужное, — кивнула Кася, устраиваясь в кресле у разрисованного значками окна, — но их все же лучше изучать прямо в поле. Сорвать, подержать в руках, понюхать… представить, как вешаешь их сушить или ставишь готовить крепкую вытяжку. А иной раз лучше всего отжать свежий сок и настоять на меду. Но сегодня я хочу научить тебя другому, и этот урок ты должна запомнить накрепко. Но сначала честно ответь мне на простой вопрос: ты почему сидишь за столом с опущенными глазами?
— Так… Терсия… — растерялась девчонка и начала жарко краснеть, — я же…
— Ну да, ты. Вон зеркало, подойди, посмотри и скажи мне, что ты видишь?
— Себя… — несчастно буркнула Мила.
— Опиши подробно, как будто видишь впервые. Например, стара, кривобока, толста, прыщава, лысовата… ну, я жду. Да не забудь, это не ты, а незнакомка, и по твоему портрету я должна буду узнать ее, ну скажем, на ярмарке.
— Ну… молодая… не прыщавая… не кривая…
— И как я по такому описанию могу кого-то отыскать? — насмешливо фыркнула Кася. — Да на ярмарке молодых и некривых хоть метлой мети!
— Но тогда я не знаю… — тяжело вздохнула девушка, — все остальное — обычное.
— Для кого обычное? Для тебя или для того, кто тебя ищет? Вот давай я себя обрисую. — Кася встала и подошла к зеркалу, повернулась, уперев руки в бока, повела плечом и подмигнула самой себе. — Очень миловидная моложавая женщина среднего роста, с умными глазами и приветливой улыбкой, одета в платье чародейки, хорошо сидящее на стройной фигуре, со светлыми косами, уложенными на затылке корзинкой. Нашла бы ты меня?
— Наверное…
— А теперь встань рядом, я опишу тебя. Юная девица, стройная и гибкая, как весенняя березка, лицо нежное, как яблоневый лепесток, русая коса струится ниже пояса, а чародейские глаза зелены и загадочны, как омут перед грозой.
— Ох… — выдохнула Мила и расцвела смущенным румянцем, — это разве про меня?
— А ты посмотри в зеркало внимательнее и скажи, где я солгала? Ну?! Настоящая княжна. Да за такие глаза, как у тебя, мужчины хоть в огонь, хоть в воду пойдут… а ты их прячешь. Сидишь сгорбившись, будто праздничный пирог в одиночку съела.
— Но ведь я…
— Ну да, доверчива по молодости, открылась злодейке. Так ведь она столь ушлая да хитрая, что людей постарше и поопытнее тебя сумела обвести вокруг пальца. Но теперь ты уже хорошо знаешь, ради кого она старалась, зачем тебя травила, так и выброси ее поскорее из памяти. Помнить нужно добрых людей и славные дела, а мерзкие того не достойны. И пойми наконец, твоей вины во всем этом нет, вот и ходи с высоко поднятой головой.
— А Дарс? — недоверчиво вздохнула Мила.
— Ну а что ты плохого сделала Даренсу? Может, приворотным зельем напоить старалась, чтобы женить на себе обманом? Или ты на шею ему вешалась, проходу не давала? А может, норовишь с утра до ночи на виду у него вертеться, глупо хихикаешь, поешь и танцуешь? Или по-иному досаждаешь, подарками, пирогами да кулебяками задариваешь, цветочками забрасываешь?
