— А ещё совет принял решение наказать твоего отца за помощь в подчинении нашего собрата, — жестко объявил Тирой, — у него отберут драгоценности, которые ты ему переправила с ватажником, дом и лавку в Ставине и разрешение на торговлю в Этросии чужеземными товарами.
— Какие драгоценности… — ещё пыталась увернуться Анфея, но по презрительным взглядам тех самых мужчин, которые ещё недавно поглядывали на нее с очень понятным интересом, осознала, что никто здесь не шутит и всё это правда. И значит, уже не будет у нее ничего из тех благ, какие она себе загадала и ради которых столько времени сидит взаперти в этой проклятой крепости, совсем как те зараженные, которых Анфея так боится.
— Да, это мои! И это мне муж подарил! — разъяренно заорала приговоренная. — А отцу я отдавала на сохранение! Вы небось не отдадите, если Троша ваши братья сожрут! Вы вообще все лживые, сами беспрестанно в Ставине и Забреге околачиваетесь, а мой дурачок один тут отдувается! Или я не права? И ничего своего за то не имеет, ни замка, ни простого дома!
Она кричала и кричала, обвиняя и своего мужа, и остальных чародеев в своей загубленной молодости, в глупости, по какой они тут сидят, вместо того чтоб сжечь эту крепость вместе с зараженными и уйти в безопасное место. И ладно бы сами сидели, так ещё и своих бедных женщин тут держат, и ее вместе с ними. Без радостей и праздников, без приемов, гостей и нарядов. Да тут даже те камни, что дарит ей этот дурак, надеть некуда, не говоря уже о приличном платье, а не об этих чародейских балахонах.
Берест, мрачневший по мере того, как на них выливалась исторгавшаяся из Анфеи неуемная злоба и ненависть, давно крепко обнимал за талию жену и теснее прижимал к себе, в неосознанном стремлении защитить, прикрыть от этой грязи. А Веся и сама давно знала, что многие жены считают мужей обязанными исполнять все их капризы и желанья, даже самые странные и неуемные. Да и трудно не знать, когда приходится лечить то насквозь простуженного отца семейства, отправленного женой в самые морозы на ловлю сладкой зимней белорыбицы, то сращивать ноги рухнувшему с вишни парню, ради каприза молодой жены забравшегося на вершину за самыми ранними ягодками. Но всё это цветочки по сравнению с теми немыслимыми требованиями, какие предъявляла Анфея мужу, спасшему ее от приговора князя.
Маги и княжичи угрюмо морщились, слушая этот бред, и отводили взгляды от сидевшего в углу подсудимого, словно сами были виновны в той беде, какая обрушилась сейчас на него.
— Хватит, — наконец не выдержал горько крививший губы Трофимус, — уведите ее.
Дежурные проворно подхватили Анфею под руки, и Веся тотчас послала фантому приказ усыпить хозяйку. Несколько рук поднялись разом, едва ее вынесли, и по кабинету пронесся свежий ветерок, пахнущий морем и грозой, унося с собой тяжелое ощущение лопнувшего на прогнившем болоте пузыря.
А в следующий момент маги начали подниматься со своих мест и молча покидать кабинет.
— Идем, — еле слышно позвал новичков Саргенс, и они, недоумевая, последовали этому полуприказу-полупросьбе, — я хочу чего-нибудь съесть и выпить отвара, а вы?
— И мы, — коротко кивнул решивший за всех Ольсен, но, пройдя несколько шагов, не выдержал, задал волновавший его спутников вопрос: — И что с ним теперь будет?
— С Трофимусом? — зачем-то уточнил магистр, хмуро вздохнул и ответил: — Ему дали право решать самому. Ты же видел, на столе ничего не было, ни бумаг, ни перьев. Но я очень надеюсь, что Трош останется тут… без него нам будет неизмеримо труднее.
— А его жена?
— Тоже он решит, — нехотя бросил маг и тотчас перевел разговор на другое. — Веся, мне Савел сказал про твою задумку, когда ты собиралась это делать?
— Как только мы обсудим с вами все тонкости, — твердо заявила куница, успокаивающе улыбнувшись Десту, так и не убравшему с ее талии своей руки, — и подготовимся как следует, ведь вы же уже пытались изгонять фантомов?
— Тогда перекусим и пойдем в зал испытаний, — удовлетворенно постановил магистр, — но из новичков возьмем только Деста и Терсию. На защиту каждого присутствующего уходит слишком много сил.
Куница только молча кивнула, хотя у нее и были свои задумки, однако спорить с чародеями после этого суда не хотелось совершенно. Слишком непривычно это было для нее — отдать наказание провинившегося на суд его собственной совести. Но почему-то хотелось верить, что со злости на своих собратьев Трофимус не пойдет ставить на них ловушки, и эта непонятная надежда заставляла княжну задуматься о многом.
— Тогда мы после столовой осмотрим мастерские, — снова решил за всех явно огорчившийся новым расставанием с женой Ольсен. — А вы позовете нас, как закончите.
— Ну и что вы решили? — осторожно спросил появившийся как из-под земли Савел, едва новички расселись за длинным столом в большой общей столовой.
— Тебе про что сначала? — сделав несколько жадных глотков отвара, поднял на него взгляд Саргенс.
— Про что хочешь, нам все интересно.
— Опыт проведём сейчас, но сначала обсудим и подготовим. А Трофимусу отдали право самому решать. Жена его приворотными восточными травами кормила… очень уж хотелось ей в Сером гнезде властвовать.
— Дура, — едко фыркнул Савел и неожиданно для всех добавил: — А Троша жаль. Он же теперь изведет себя раскаяньем.
— А собратья на что? Поможем ему выстоять, — принимаясь за еду, веско пообещал Сарг, и Веся даже на миг не засомневалась, что это не просто слова.
Чародей по имени Назим, желавший добровольно испытать на себе новый способ, был молод, худ и бледен, словно его кормили не вместе со всеми. У княжны даже руки зачесались немедленно запустить в него каплю силы и проверить, не болен ли он, но целительница сдерживалась. Вылечит чуть позже, если удастся одолеть шаманского фантома.
Весина задумка привела магистров в небольшое замешательство: как выяснилось, никогда и никто из них даже близко не помышлял о таком, загодя считая невозможным.
— Фантомы Канзая не терпят соседства, это точно известно и многократно проверено, — с сомнением посматривая на юную целительницу, сразу же сообщил магистр Филитий, старший среди тех, кому лучше всего удавалось созидание, — потому мы никогда и не пытались поселить в теле подопытного своего фантома. Они начнут сражаться, и этой битвы человеку не вынести.
— Веся выводила из-за грани даже разрубленного пополам воина, — кротко сообщила Кастина, виновато поглядывая на Назима, меньше всего травнице хотелось бы испугать приготовившегося к испытанию ученика.
Как выяснилось, он нарочно ничего не ел со вчерашнего дня и пил только очищающие организм отвары, стремясь облегчить целителям труд по собственному исцелению после изгнания фантома.
Для того чтобы маг не искалечил себя сам, когда над ним возьмет власть вражеское создание, Назима уложили в специальный сундук, сплетенный по форме человеческого тела из тех мягких и прочных нитей, из каких Веся плела свои гамаки. Сундук был растянут между несколькими столбами посреди зала испытаний, и над ним нависала магическая ловушка в виде распростершего лапы паука, точно такая же, как над скамьей для подсудимых.
