– Держись, малыш, – прошептала я и создала в воздухе вихрь. Смерчик закружился, ударился о стену и, отскочив по касательной, влетел мне в грудь, вбивая ритуальный нож в сердце.
Бездна! Как же больно-то! Я стиснула зубы, но всё равно не удержалась от протяжного всхлипа. Грудную клетку жгло огнём. Мир подёрнулся мутной пеленой и закружился. Уже падая на пол, увидела открывшийся портал и перекошенное лицо Даркана Шэлгара. Хотела поинтересоваться, что стало с моей лампой, но навалившаяся Тьма выдернула меня за Грань, в Сумеречье.
* * *
– Джинни Джай-Дайз… – Тихий шелестящий шёпот вывел меня из забытья.
Я вскочила на ноги и тут же зажмурилась: от серовато-сиреневого света Сумеречья резало глаза. До Границы рукой подать, но даже здесь чувствую себя препогано. Оно и понятно, нечего живым рядом с миром мёртвых шастать, но некоторые упорно продолжают испытывать судьбу. Так, Джинни, отставить нытьё, тебе рысёнка разыскать надо. С трудом разлепив веки, наигранно бодрым голосом объявила:
– Сумеречного вам дня, Стражи!
– Тиш-ш‑ше… – Стоящая рядом полупрозрачная банши поморщилась. Вот кто бы возмущался, а то я не знаю, как эта любительница библиотечной тишины вопить умеет.
– Джинни, ты же обещала, – с явным укором произнёс бесформенный сгусток тумана. Неприметный такой, будто дымка, стелющаяся по земле в предрассветный час. – И кому в этот раз ты кости вправлять будешь?
– Никому я ничего вправлять не собираюсь. Я уже поняла, что стрелять из громобоя по бабочкам глупо.
– И десяти лет не прошло, – проворчал зеленоватый призрак.
– Я же не виновата, что из меня целитель вышел крайне узкоспециализированный.
– Целитель! – От визга банши души, прибывшие в Сумеречье и пытающиеся понять, куда их забросило и в какую сторону надобно двигаться, резко определились и полетели к Границе.
– Тише, Харши, ты же умерших пугаешь. У них после твоих криков в следующей жизни неправильное распределение энергии произойдёт.
Синюшные длинные пальцы банши скрючились и потянулись к моему горлу.
– Удавлю!
Её напарники самым бессовестным образом предпочли не вмешиваться, молча выражая солидарность со Стражницей мира мёртвых.
Вполне возможно, что у меня с банши всё-таки дошло бы до пальцеприкладства, но на дорожку выскочил белый рысёнок и помчался к Границе.
– Задержите его! – завизжала я.
– Так это из-за него… – глубокомысленно проворчал бесплотный туман.
– Хорошо бежит, – заметил призрак.
– Нет, поздно, – злорадно произнесла банши, и я поняла, что помощи от Стражей в поимке рысёнка не дождусь. Подобрав полы длинной белой рубашки, так напоминающей саван, бросилась перевёртышу наперерез.
Я бы ни за что не успела, если бы путь малыша не лежал мимо клистницы. Вспомнив о родстве с сумеречным деревом, передала ему мысленный приказ задержать рысёнка. Одна из ветвей дерева зашевелилась, склонилась к земле и ухватила пробегающего малыша за шкурку. То ли клистница меня не поняла, то ли я не чётко сформулировала просьбу, но не успела я обрадоваться, как ветка раскачалась и отшвырнула рысёнка подальше от Границы. Тот с жалобным мяуканьем пролетел у меня над головой и, ударившись о землю, превратился в симпатичного карапуза. Его звериная ипостась стала совсем прозрачной и отделилась от тела. Приподнявшись на задних лапах, лизнула кроху в щёку и снова заскользила к Границе. Нет, мы так не договаривались! Малыш полностью разделял моё мнение, потому как сначала попробовал преследовать собственную ускользающую сущность на четвереньках, а потом уселся на землю, нахмурился и выдал такой рёв, что ни одной банши и не снилось. Кажется, Стражи тоже поняли, что ещё немного – и энергетический фон Сумеречья будет испорчен так, что ни один стабилизатор не поможет.
– Джинни, ты бы не могла попросить своего подопечного замолчать? – поинтересовался бесплотный, а голос у самого был такой туманно-обречённый, под стать внешнему виду.
– У малыша горе – ипостась в Изначальный Поток ушла. – Я шмыгнула носом, чувствуя, что вот-вот разрыдаюсь не хуже детёныша перевёртыша. – У него же вся семья оборачивается. – Тут я принялась загибать пальцы: – Папа-рысь оборачивается, у мамы тоже когти любой киске на зависть, и брат с сестрой шёрстку в момент рождения имели, а он, бедненький, теперь изгоем станет. Вот увидите, подрастёт, и соседские дети станут считать его уро-о‑дом!
Малыш чутко среагировал на безрадостную для него перспективу. Банши и та прониклась. Сияющая дева зажала уши ладонями, метнулась к Границе и исчезла в туманности.
– Думаешь, успеет? – флегматично поинтересовался призрак.
– В Поток нырять точно не станет, – хмыкнул бесплотный.
Банши отсутствовала недолго, а когда вышла из-за завесы тумана, у неё на руках сладко посапывал призрачный рысёнок. Успела-таки!
– Привязку сама делай! – Она сунула котёнка мне в руки и объявила напарникам: – Я за стабилизатором, а этих вы чтоб к моему возвращению спровадили! Джинни, я надеюсь, Повелитель Инферно лишит тебя чароитового клинка, или, слово банши, следующий раз, когда ты его используешь, чтобы залечить чью-то перебитую лапу, станет для тебя последним!
Я скромно опустила глаза, с трудом подавляя улыбку. Харши всегда отличалась предсказуемостью.
– И не стыдно тебе, да? – проворчал клубящийся туман и начал принимать очертания чьей-то фигуры. Я даже дышать перестала. Неужели ещё один из троицы Стражей покажет мне своё истинное лицо?
– Может, мне ещё и имя истинное назвать?
Я пожала плечами:
– Банши же представилась…
– Минутная слабость, проявленная в отношении пятилетнего заморыша. Кто ж знал, что из него вырастет такое доставучее существо. Сколько ты тогда бродила вдоль Границы? Сутки?
– Три дня… – прошептала я, отгоняя неприятные воспоминания.
– Харши всего лишь хотела, чтобы ты могла с нами связаться в случае необходимости. Поверь, она о‑очень сожалеет о своём необдуманном решении.
Я промолчала, понимая, что у банши есть все основания для недовольства. Что поделать, я ни разу не целитель и не умею делиться энергией с пострадавшим или же лечить магией. Зато могу латать поражённые участки ауры в Сумеречье. Любая травма или болезнь, пусть даже и пустячные, отражаются на энергетическом поле живого существа. Вот поражения ауры я и залечивала во время пребывания за Гранью. В результате у пострадавших сращивались кости, затягивались раны и проходил кашель. От моих манипуляций у любого толкового целителя волосы вставали дыбом. Нет, навредить пациенту во время ритуала я не могла. Однако мой метод лечения напоминал не только уже упомянутую стрельбу из драконьего громобоя по бабочкам, но и гашение свечей дождевыми бочками. Больше всех моя нетрадиционная целительская практика возмущала Стражей мира мёртвых. При открытии выводящего портала я перекраивала привычное течение потоков у Границы. После моего посещения Стражам приходилось браться за стабилизаторы и не только латать саму точку выхода, но и восстанавливать общий энергетический фон. Так что моему появлению здесь были, мягко говоря, не рады, а требования отобрать ритуальный клинок у безответственной элементали не раз направлялись Повелителю Инферно. Отчасти именно регулярные кляузы Стражей Сумеречья и привели меня к заточению в лампу.
