– Хорошо, киса, идём, – сдалась я; рысь тут же отпрыгнула в сторону и затрусила в глубь леса.
– Эй! Помедленнее!
Серебристо-серое чудовище замерло, повернуло голову и недвусмысленно зарычало. Поспешно вскочив на ноги, я заскользила следом.
Метель набирала силу. Ветер выводил свистящее, завывающее крещендо в верхушках вековых елей. Часть меня с тоской прислушивалась к разгулу стихии и рвалась ввысь. Другая же продолжала канючить и напоминать о шэлгаровском дополнительном условии. Мысленно велела обеим заткнуться и сосредоточиться на том, чтобы резвее перебирать ногами. Я бы давно потеряла перевёртыша из виду, но он словно чувствовал, когда стоит сбавить темп, а когда, наоборот, выдать порцию стимулирующего рыка.
Мелькнувший среди деревьев огонёк я сначала приняла за галлюцинацию. От ветра слезились глаза, да и так легко обмануться в метель, высмотрев сквозь снежную завесу то, что хочется увидеть. И всё-таки рысь вывела меня к жилью. Им оказался добротный бревенчатый домик в два этажа, и что самое приятное – из трубы тонкой струйкой поднимался дым. Я уже вовсю предвкушала горячий ужин и тёплую постель, когда почувствовала формирующийся рядом с домом сумеречный портал. Он означал, что кто-то из находящихся в доме не переживёт эту ночь. Всхлипнув, попятилась и услышала низкое рычание перевёртыша.
– Прости, я не смогу помочь.
Рысь пригнула голову к земле, прижала уши, а потом быстро взглянула на меня и завыла. Надрывный, протяжный рёв разнёсся по лесу, и мне стало так стыдно, ведь я расписалась в собственном бессилии заранее, даже не выяснив, что же произошло. Утерев слёзы, я побежала к входной двери.
На первом этаже я задерживаться не стала. Сбросила в сенях сапоги и накидку, шагнула в горницу, а там быстро обмыла руки и лицо в деревянной лохани и рванула вверх по лестнице. Толкнув тяжёлую деревянную дверь, ухватилась за косяк. В полумраке, при единственной свече, на широкой кровати сидела простоволосая девушка и кормила грудью малыша. Второй карапуз сладко посапывал на коленях. Я задрала голову к потолку – сумеречный переход не исчез, более того, мог открыться в любой момент, но ни роженица, ни её дети не походили на тех, кому суждено уйти за Грань.
– Вечер добрый, с новорождёнными вас, – смущённо пробормотала я.
– Вас привёл Тагир? – Девушка мягко отняла ребёнка от груди, ловко подхватила второго и уложила обоих в широкую колыбель.
Хозяйка дома оказалась худенькой, светловолосой, с осунувшимся лицом и темными кругами под глазами.
– Я шла за … серебристой рысью. – Уточнять, что рысь – перевёртыш, не стала.
Женщина ловко зашнуровала платье на груди и набросила на плечи шерстяной платок.
– Пожалуйста, спасите моего ребёнка…
Я недоуменно уставилась на колыбель. Спящим малышам ничего не угрожало.
– Не здесь. – Женщина подвинула подушки, и я увидела стоящую за ними корзину. В ней лежал крошечный рысёнок.
Перевёртыши рожают в звериной ипостаси. Народившиеся малыши в течение суток должны самостоятельно принять человеческий облик, но у этого крохи попросту не хватало сил.
– Спасите его. – В низком гортанном голосе отчётливо проскользнули угрожающие нотки.
Я подошла к постели, опустилась на колени и погладила белоснежную мягкую шёрстку. Рысёнок был таким крошечным, у меня сердце защемило от жалости.
– Я не умею исцелять. – Слова давались с трудом, будто песка наглоталась. – Я всего лишь…
Перевёртыш перепрыгнула через кровать и, отпихнув меня к стене, подальше от рысёнка, принялась обнюхивать.
– Запах не как у элементали Земли, слишком много жара, – проревела она.
Ответить я не успела. Острые когти вспороли рубашку на плече. Я взвизгнула и выпустила в лицо бешеной мамаши сноп искр. Чтоб я хоть раз ещё на чей-то зов о помощи откликнулась! Хозяйка дома заскулила совсем по-звериному, но руку с плеча не убрала.
– Порождение Бездны! – прорычала она и начала покрываться шерстью.
Вот придурочная! Тут каждая секунда на счету, а ей подробности моей биографии подавай.
– Из Инферно я, из Огненного мира, а Бездна расположена в Хаосе, – прохрипела я, пытаясь отодрать когти от руки. Мне и так придётся сейчас себе шкуру подпортить, чтобы успеть за рысёнком в Сумеречный мир, а тут ещё и молодая мать чудит.
Дверь в спальню распахнулась и ударилась о стену. На пороге возник разъярённый самец-перевёртыш.
– И ты поможешь моему ребёнку, или, видят духи, я сам затолкаю тебя в Бездну! – взревел мой проводник.
Издевается, что ли? Сам привёл, а теперь ещё и угрожать надумал? Ярость огненной саламандрой пробежала по венам.
– Я не целительница! – прокричав, почувствовала, как по рукам течёт пламя. Перевёртыш взвизгнула, убрала когти и отскочила в сторону. Я же стряхнула с кистей огонь и уставилась на безутешных супругов.
Хозяин дома был выше жены на полторы головы, крупный, широкоплечий, того и гляди, рубаха на груди лопнет. Он стоял, широко расставив ноги, и смотрел исподлобья. Такой не станет деликатничать и царапаться, а оторвёт голову ударом лапы. Взглянула в сторону рысёнка, попробовала достучаться до его родителей:
– Я понимаю, вам обоим пришлось несладко: предыдущую Хранительницу леса не уберегли, нынешняя никак в силу не войдёт, и новорождённый норовит за Грань ускользнуть… Но либо вы сейчас выйдете из комнаты и позволите мне попытаться его спасти, либо готовьте брёвна для погребального костра!
Услышав мои слова, женщина побледнела и прижала руки к груди. Глаза её спутника загорелись желтоватым огнём. Ситуацию спасли малыши: проснувшись, заревели в голос. Мать тут же кинулась к ним и вынесла колыбель из комнаты. Отец покидать спальню не торопился, видимо, не мог решиться оставить меня наедине с рысёнком.
– Я не целительница, но постараюсь помочь. Однако вы не должны заходить в комнату до наступления рассвета. Выбирай быстрее. Как только портал откроется, я должна быть начеку, или душа малыша ускользнёт в поток до того, как я сама окажусь на Границе.
Перевёртыш повернул голову в сторону корзины, лицо мужчины исказила гримаса боли, словно в этот самый момент он прощался с малышом. Наконец хозяин дома кивнул и покинул спальню.
Едва дверь закрылась, я метнулась к сумке и вытащила из неё мешочек со злынь-травой. Как чувствовала, что она мне ещё пригодится. Заморачиваться насчёт дозировки не стала, а сунула в рот весь стебель целиком и даже корешок проглотила, только земля да песочек с родного пляжа на зубах заскрипели. Подействовало сразу, я даже пританцовывать начала. Хорошо, что никто из родителей рысёнка не заглянул, а то весь ритуал бы загубили. Вряд ли вид довольно урчащей, пошатывающейся элементали, прижимающей к груди острый ритуальный нож из чароита, внушил бы им доверие.
Склонившись над корзинкой, погладила рысёнка.
