– Да, конечно, – поспешно ответил молодой человек.
– Ну и славно, – повторил Махлин интонации Морева. – Вперёд, парни!
Отряд натянул шлемы и потянулся к выходу из зала, провожаемый глазами остающихся.
ИсКр не сразу понял, что от него требуется, Марьяна объяснила ситуацию, и Дылда подтолкнул пленника в спину:
– Топай, динозавер.
Зал опустел.
Дина улыбнулась под взглядом Артёма.
– Не переживай, мы ещё побываем в прошлом.
– Обидно…
– Не будь занудой, наоборот, нам доверяют, мы теперь ответственные за возвращение ребят. И вообще, на самом деле Вселенная тобой дорожит, чтобы ты не пропал зря.
– Вселенная, – ответно улыбнулся он. – Лучше бы это был ангел-хранитель. Вселенной всё равно, что будет со мной… с нами.
– Мне не всё равно!
Артём оглядел зардевшееся лицо девушки со сдвинутыми бровями, несколько мгновений молодые люди тянулись друг к другу, потом послышался голос Эдуарда:
– Эй, влюблённые, хватит обниматься, идите сюда, помогать будете.
Артём очнулся, взял Дину за руку, и они поспешили к пульту управления.
Транспортный отсек комплекса, занимавший весь нижний этаж пирамиды, по-прежнему был загромождён обломками воррихо-вертолётов и разнообразных конструкций. Аппаратные стойки вокруг чашеобразной зоны приёма большегабаритных объектов также были повреждены, и о приёме грузов через этот основной терминал речь не шла. Ни воррихо-транспортники из своего времени не могли послать сюда технику, ни люди отправить к ним свою посылку. Однако портал поменьше, в дальнем углу зала, принимавший и отправлявший «живые грузы» – пассажиров и воррихо-спецназ, хотя и был усыпан обломками, но, судя по уцелевшим стойкам, находился в рабочем состоянии. Подходы к пирамидальной камере хроноперехода очистили от искорёженных балок, рваных металлических листов и прочего мусора, связались с Эдуардом.
– Я вас вижу, – сообщил оператор. – Занимайте места в камере согласно купленным билетам. Комп даёт добро на запуск.
Морев повернулся к пленнику:
– Как он оценивает наши шансы? Мы правильно рассчитали посыл?
Марьяна обменялась с ИсКром, лицо которого горело нечеловеческим энтузиазмом, несколькими фразами.
– Он говорит, что линия может ветвиться из-за девиации частоты передачи, но он сделал всё правильно.
– Что значит – может ветвиться?
Марьяна перевела вопрос капитана, выслушала ответ.
– Существует закон: будущее ветвится на столько вероятностных вариантов, сколько заложено в каждом мгновении. Абсолютной точности перехода добиться невозможно, машина хронопереноса либо гарантирует выход в определённую точку пространства, либо в определённый момент времени, но не одновременно.
– Принцип неопределённости Гейзенберга, – хмыкнул Махлин.
– Объясни.
– Я понял так, что перемещение во времени контролирует тот же закон, который описывает состояние элементарных частиц, в частности – электрона. Поэтому существует разброс в координатах выхода.
– Как же воррихо обходят этот закон?
– Они создают реперную сеть хронотрансляторов, которые жёстко привязаны и к месту в пространстве, и к определённому моменту времени. Кстати, Мари, спроси у него, как они определяют первоначальный выход? Посылают машину в будущее наобум, куда вынесет?
– Сначала посылаются зонды, – ответил ИсКр (губами Марьяны) с фамильярной важностью; он почувствовал свою необходимость и значимость. – Потом там возводится хронотранслятор.
– Понял, – кивнул Морев. – Надеюсь, мы попадём куда надо. Размещаемся.
Расположились в тесной камере, прижавшись друг к другу. ИсКр вёл себя спокойно, уверенно, не придавая никакого значения тому обстоятельству, что он пленник, и эта его уверенность передалась остальным десантникам.
Ренат, считая, что никто не видит, тихонько сжал пальцы Марьяны, стоявшей вплотную, лицом к нему, и почувствовал ответное пожатие. Сказал почти неслышно, касаясь губами уха девушки:
– Не бойся… мы это уже проходили.
– Успокоитель, – фыркнула она. – Побрился бы лучше, как все, – колешься.
Он и в самом деле решил оставить кольцевую бородку в отличие от Артёма, и по его мнению, бородка ему шла.
– Хорошо, как только вернёмся.
– Внимание! – раздался откуда-то сверху, из скрытых динамиков, голос Эдуарда. – Начинаю отсчёт.
Свет в камере медленно померк, стало темно, однако голос оператора был слышен хорошо:
– Пять, четыре, три, два, один…
Ренат почувствовал, что пол под ним проваливается, ахнула Марьяна, и сознание погасло, как пламя свечи от дуновения ветра.
Возвращение памяти и способности мыслить длилось чередой вспышечных ощущений: невесомость – бездна под ногами – удар по всему телу мягкой «тигриной» лапы – огонь в лицо – шипение пара – и затихающий гул крови в голове.
Рената шатнуло, но он устоял.
Удержались на ногах и десантники; всего в камере находились десять человек и один воррихо – ИсКр, который перенёс хронобросок совершенно спокойно.
В тесном пирамидальном склепе было по-прежнему темно, и Морев спросил:
– Что дальше? Как нам выйти?
– Должна сработать автоматика, – неуверенно ответила Марьяна после общения с пленником.
– Приготовились! – скомандовал капитан.
И тотчас же в ребристой стенке камеры протаяло отверстие, голубоватое сияние ударило в глаза десантников, размывая детали помещения, в котором они оказались.
Это был другой терминал, причём знакомый по очертаниям гнутых стен, рядам отверстий, решёток и выступов. И принадлежал он…
– Транслятор! – догадался лейтенант.
– Круговая! – бросил Морев.
Бойцы метнулись к стенам терминала, готовые открыть стрельбу в случае нападения, но вокруг царила тишина, никто не прорывался в камеру хроноперехода, никто не угрожал пассажирам и не диктовал им условия сдачи в плен.
Махлин оглянулся на ИсКра.
– Где мы?
Пленник вышел из камеры, свернул шлем на затылок, поднял голову.
– Ми шицхе ЭйЭй, кохорт текан, открыватя машанг!
– Занятный язык, – удивился Дылда.
Марьяна, запинаясь, перевела:
– Я эмиссар… какого-то ВВ… группа спецназначения… открывай!
Зашипело, в стене между выпуклыми щитами возникла быстро расширяющаяся щель. Она ещё не успела превратиться в проём двери, как в неё один за другим шмыгнули сержант Репин и Сомов. Затем то же самое проделали остальные бойцы. Последними помещение терминала с камерой хронопередачи покинули Морев, Дылда с ИсКром и Ренат с Марьяной.
