– Причина исчезновения?
– Нет данных.
– А что на Земле? – заикнулся Прасад Рама Ли.
– Судя по резкому падению, почти до нуля, мощности радиоэфира, люди исчезли и на Земле.
Головы членов экипажа повернулись к капитану.
– Что будем делать, Рай? – ломким голоском спросил Марио Алварец.
Волгин помолчал, ища правильные слова.
– Идём к космопорту.
– А потом?
– Потом суп с котом.
Волгин поймал ошеломлённый взгляд драйвера-примы, добавил мягче:
– Потом стыкуемся и дальше по ситуации. Если персонал порта и в самом деле отсутствует… возьмём челнок и приземлимся.
– Где?
– У ЦУПа.
– А не лучше сразу в столицу? Сядем у Кремля, поищем кого-нибудь, кто объяснит нам это безобразие.
Волгин наконец поборол флегму, рождённую необычным положением.
– Может быть, так и сделаем.
Последующие полтора часа с минутами ушли на манипуляции стыковки с первым причалом космопорта, переход в центр управления полётами и поиск «живого» персонала.
Поиск ни к чему не привёл. Все жилые и технологические зоны комплекса были пусты, словно их только что построили и ещё не сдали в эксплуатацию. Но автоматические системы жизнеобеспечения и создания искусственного тяготения работали исправно, переговариваясь между собой на только им понятном языке, и космолётчики иногда вздрагивали от внезапно включённых устройств, слыша голоса людей, которых на самом деле не было.
Молча пообедали в роскошном ресторане «Тунгус», принадлежащем космопорту. Обслуживали гостей дроиды, ничем не отличимые от людей, отчего экипаж поначалу невольно косился на них, ожидая «человеческой» реакции, основанной на уважении и преклонении обывателей перед «героями, вернувшимися из рейда к звёздам». Но если уважение и вежливость дроиды демонстрировали как данность, следуя заложенным программам, то любопытства и стеснения в их глазах прочесть было нельзя. Программы поведения этого не предусматривали.
Зашли в зал центра управления, заполненный тихим шелестом работающих компьютеров, постояли, разглядывая пустые модули операторов. Волгин попытался ещё раз связаться с ЦУПом на Земле, поговорил с главным его компьютером, сообщившим об отсутствии обслуживающего персонала.
– Как это произошло? – спросил он. – Люди были… и вдруг исчезли?
– Совершенно верно, – извиняющимся тоном ответил компьютер, прозванный Умником ещё при создании центра. – Камеры зафиксировали мгновенное исчезновение всего коллектива.
– Что было перед этим?
– Сбой программы. Нечто вроде вирусной атаки. Я перешёл на запасной интерфейс, включил антивирусную очистку… и люди испарились.
– То есть?
– Они были – и их не стало.
– Понятно. С кем ты поддерживаешь связь?
– С Большим Умником планетарного ЦУПа.
– Что он говорит по этому поводу?
– Он в недоумении, для анализа ситуации не хватает данных… и соответствующих решений. Им отмечены те же необычные атаки на планетарную Интерсеть. Все ведомые интеллекты переключались на резервные операционные системы, но это не помогло.
Волгин стиснул зубы. Надо было садиться за клавиатуру компьютера и попытаться выяснить, что произошло. Но мешали мысли о судьбе родичей, отца и матери, сестёр и девушки Иннары, оставшейся ждать его в Москве. Надо было срочно выяснить, где они и что с ними стало.
Он пытался связаться со своими, ещё находясь на борту «Расёмона», – сначала с помощью корабельного компьютера, потом по мобильной связи, однако никто ему не ответил, и настроение стало окончательно минорным. В душу заползал страх, что он никого больше не увидит.
– Включи сопровождение местных транспортных линий.
– Включено.
И космолётчики двинулись к эллингу второго причала, откуда к Земле уходила прозрачно-светящаяся колонна орбитального лифта длиной в четыреста километров, служащая для доставки экипажей и мелких грузов.
– В БКК не пойдём? – неуверенно спросил Прасад Рама.
Волгин отрицательно качнул головой.
В былые времена космолётчики обязаны были пройти карантин-контроль, невзирая ни на какие привилегии и отговорки, даже в тех случаях, если они не выходили из корабля наружу. Экипаж «Расёмона» тоже оставался в корабле во время рейда к Орилоуху, где работала научная экспедиция Вотана, пытавшаяся установить контакт с обитателями планеты – «живыми математическими уравнениями», но сейчас можно было правилами пренебречь. Заразить кого-нибудь вернувшиеся из космического полёта не могли.
Кабина орбитального лифта за десять минут опустила группу в терминал Чисмены в пригороде Москвы. Вышли из кабины в совершенно пустой пассажирский зал, пугаясь собственных шагов.
– Куда теперь? – спросил притихший Марио.
– Предлагаю разделиться, – сказал Волгин, ощущая странную эйфорическую лёгкость во всём теле; ему всё ещё казалось, что происходящее вокруг – запрограммированный сон, который скоро закончится. – Я мотанусь к своим… вы тоже, если захотите… и через час встретимся в ЦУПе.
– Да, это правильно, – с облегчением сказал Прасад Рама Ли, родители которого жили в Дели. – Заодно выясним, что происходит.
– Согласен, – кивнул курчавой головой Марио Алварец, проживающий в испанском Адирондаке.
– Будьте осторожны, – пробормотал Волгин, представляя, как он доберётся до городка Жуковского, где жила Иннара, и позвонит в дверь её жилой капсулы на пятьдесят пятом уровне жилой башни.
Космолётчики пересекли терминал, разошлись по кабинам метро
[2]
, не встретив ни одного человека, и Волгин набрал код транспортного узла метро Жуковского, с трудом справляясь с нетерпением и жаждой двигаться быстрее.
Зал терминала метро Жуковского был пуст так же, как и метро Чисмены. Шаги Волгина породили цокающее эхо, и он невольно пошёл тише, нервно оглядывая зал в надежде встретить человека. Однако надеждам его не суждено было сбыться, на пути не попался никто. Лишь бесшумно взмаргивали информационные табло на стенах зала, когда он проходил мимо, да на колонне перед выходом светился виом всеобщей телесети, показывающий морской пейзаж и стоящие на рейде белоснежные прогулочные лайнеры, тоже абсолютно пустые.
Вернулась жуткая мысль, что, пока «Расёмон» бродил по космосу, на Земле случилась война! В седьмом веке Новой эры, начавшей отсчёт после Трансцендентного Исхода человечества двадцать первого века, более шестисот лет назад, научные разработки и технологии достигли такого совершенства, что невольно вспоминались предостережения древних философов и писателей о возможной гибели цивилизации в результате ядерной, климатической, биологической, нанотехнологической и прочих войн.
