Усевшись на заднее сиденье «роллса», я постучала по стеклянной перегородке, отделявшей нас от шофера: поехали. Вера бросила на меня ядовитый взгляд:
— Тебе не кажется, что Мися Серт слишком много про тебя знает?
И я сразу поняла, что она подслушивала.
— Про меня она знает все, — ответила я. — Слушай, ты говорила о каком-то англичанине, расскажи про него еще что-нибудь.
7
До последней минуты у меня было по горло работы; и вот наконец я отправилась в Монте-Карло праздновать свое сорокалетие. Но прежде я познакомилась с владельцем «Галери Лафайет» и попросила выставить мои духи в надежде, что множество новых заказов побудит Эрнеста Бо увеличить производство. Но хозяин «Галери Лафайет» объяснил мне, что такой «нюхач», как Бо, не сможет произвести достаточного количества даже для одного универмага. Он позвонил Пьеру Вертхаймеру, совладельцу «Парфюмериз буржуа», самой большой во Франции компании по производству духов и косметики. Вертхаймер заинтересовался и выразил желание помочь, и я вынуждена была ненадолго съездить в Лонгшан, где впервые встретилась с Боем, чтобы обсудить подробности соглашения. Перед отъездом я позвонила Бальсану и спросила его совета. В мире бизнеса он знал поголовно всех. Бальсан предупредил, чтобы с Вертхаймерами я держала ухо востро. Пьер Вертхаймер и его брат Поль были предприниматели агрессивного типа и свою империю сколотили, в частности, безжалостным отношением к людям, с которыми они делали бизнес, потому что, как сказал Бальсан, они евреи.
Меня не волновала их национальность, но, когда коренастый Пьер между криками, которыми он подбадривал своих чистокровных лошадей, сказал, что если я хочу изготавливать и продавать свои духи через его компанию, то мне надо с ними объединиться, я растерялась.
— Мы можем производить духи для вас, — сказал он, — но вы должны подписать контракт.
Я терпеть не могла всяких контрактов. И тут же вспомнила, что Бой, предостерегая меня от ошибок, говорил, что всегда надо сосредоточиваться только на том, что умеешь делать лучше всего, а в остальном обращаться к специалистам.
— Прекрасно! — отозвалась я. — Только вы не получите ни единой доли в моем бизнесе модной одежды, и я не позволю вам продавать под моим именем второсортный товар. Мне будет вполне достаточно десяти процентов с продаж. Что касается всего остального, я не хочу ни перед кем нести ответственность. И Бо будет производить мои духи до тех пор, пока я этого хочу.
Вертхаймер согласился. Вернувшись в Париж с черновым вариантом контракта, я с головой окунулась в работу: надо было сделать заключительные штрихи в моей последней коллекции, куда входили облегающие платья из шелка и шерстяного крепа, отделанные бисером на груди, талии и бедрах. Я даже рискнула использовать украшения из искусственных драгоценных камней. Идея Дмитрия сослужила мне добрую службу, и я открыла мастерскую по производству ожерелий, подвесок и брошей с крупными камнями из стекла в византийском стиле и в стиле эпохи Возрождения, а также ожерелья из разноцветного жемчуга. Для пользы дела я и сама носила эти украшения, в том числе разные серьги — одну с белой жемчужиной, другую с черной, — браслеты с финифтью и мозаикой или в виде золотых монет на цепочке, что подчеркивало кажущийся бесформенным покрой моих платьев.
И вот я здесь, в Монте-Карло, в преддверии своего сорокалетия, в черном облегающем платье, причем в черном должна была быть только я одна — таково непременное условие приглашения, — на арендованной мною и украшенной фонариками яхте, слушаю музыку: для своего праздника я наняла целый оркестр. Пришли все мои знакомые, но немало и тех, кому просто очень захотелось попасть на празднование моего юбилея. А потом я собиралась отдохнуть в Монако, там, где обычно отдыхают и развлекаются богатые; полнолуние для меня предвещает удачу на предстоящий год, как в пошиве высококлассной одежды, так и в предприятии с духами.
Вера сообщила, что англичанина, который спрашивал обо мне, друзья называют просто Бендор. Для всех остальных он Хью Ричард Артур Гросвенор, второй герцог Вестминстерский, один из самых богатых людей в мире. Я уже видела его знаменитую яхту «Серебряное облако», когда она входила в гавань. Золотисто-каштановый корпус, палуба залита огнями, так и сияет, все остальные суда рядом с ней кажутся карликовыми, включая и яхту, на которой веселилась я со своими гостями. Лично мне такая неприкрытая демонстрация богатства показалась несколько вульгарной: не яхта, а плавающая гостиница, наверняка с собственным штатом слуг и горничных.
— Он приглашает нас к нему на борт, — сказала Вера, когда я одевалась к празднику, — попозже, на аперитив.
— Там видно будет, — усмехнулась я.
Мне совсем не хотелось лебезить перед ним. Его светлость лорд Бендор был не в том положении, чтобы угощать меня аперитивом или еще чем бы то ни было, поскольку увяз в мучительном процессе развода со второй женой. Обстоятельства его злополучного развода обсасывались на первых полосах газет, а его жена заявляла каждому встречному и поперечному, что он открыто изменял ей направо и налево и именно поэтому она не смогла подарить ему наследника, которого он страстно желал. Предыдущий брак герцога также закончился разводом: первая жена родила ему сына и двух дочерей, но сын в возрасте четырех лет трагически погиб, а дочери по варварскому английскому наследственному праву не могли претендовать на его владения.
— Он подыскивает себе новую жену и, как только бракоразводный процесс закончится, женится, — пояснила Вера. — К несчастью, большинство женщин, с которыми он знакомится, очень скоро ему смертельно надоедают. Он не такой, как можно подумать. Общаться он предпочитает с людьми, которые трудятся, которые в жизни всего добиваются своими силами. Заявляет, что институт аристократии устарел, что это как чучело кабана, а уж кому и знать, как не ему. Впрочем, вокруг него вьется много всякого народу.
Лично я мужа себе не искала. Голова моя была занята чем угодно, только не этим. Мися с ее выдающимся талантом всюду совать свой нос также попотчевала меня противоречивыми и не менее пикантными россказнями о Бендоре, стоило мне только намекнуть ей о планах Веры.
— Он ужасный сноб. Терпеть не может тех, кто трудится, если только они не работают на него. А еще он чудовищно необъективен, к людям относится предвзято. Евреев, гомосексуалистов и социалистов на дух не переносит. Объявил, что именно они будут причиной развала европейской экономики.
— Гомосексуалисты? — Мне это показалось забавным. — Интересно, как это они смогут развалить экономику? Возможно, ювелирное дело или косметическую промышленность, ведь они обожают драгоценности и косметику. Но при чем здесь деньги? Большинство известных нам гомосексуалистов бедны как церковные крысы. Посмотри хоть на нашего Кокто.
Бедный Жан на мой праздник не пришел. Я убедила его отправиться в санаторий, где лечат опиумную зависимость. Он согласился, когда я пообещала заплатить и за его друга Радиге. Но Радиге отказался, а Кокто поехал только потому, что ему позарез надо было освободиться от этой зависимости — иначе прощай надежды на совместное с Радиге будущее, поскольку велика вероятность гибели обоих от передозировки.
