Вдоволь налюбовавшись левиафаном Бендора, я повернулась к гостям: они оживленно общались, весело отплясывали современные танцы — чарльстон был последним писком моды с его забавными птичьими движениями ног и рук, — и швыряли за борт взятые напрокат бокалы с такой энергией, которая вряд ли проявилась бы, заплати они за них из своего кармана.
Вера заметила меня, когда я стояла одна возле леерного ограждения, извинилась перед партнером и ввинтилась в толпу, направляясь ко мне. Ее округлые формы выгодно подчеркивались кроем алого вечернего платья моей работы; открытую шею украшал жемчуг, который я ввела в моду, а рыжие вьющиеся волосы — шелковая камелия.
— Ну, — начала она, — принимаешь приглашение Бендора? Только ты ушла, он позвонил к нам в номер. Ему не терпится познакомиться с тобой.
— Пожалуй, — ответила я, доставая сигареты из сумочки с кисточками.
Тут я заметила, что на меня не отрываясь смотрит ее партнер, высокий холеный мужчина с вкрадчивыми манерами, с которым я, кажется, не знакома. Смотрел он так напряженно, что мне даже стало как-то не по себе. Я отвернулась и закурила.
— Интересно, с чего это вдруг твой герцог такой настойчивый? Небось напела ему про меня каких-нибудь жутких историй?
— Ничего подобного! Только про то, какая ты замечательная и обаятельная. Он уже знает, что ты имеешь дикий успех и что сейчас ты свободна…
— Я всегда свободна, — перебила ее я, улыбаясь. — Никогда не была ни с кем обручена, разве что со своей работой, и это у меня навсегда. Хоть надевай обручальное кольцо с клеймом «Шанель».
— Да уж… — Она замахала рукой, отгоняя дым. Вера была одна из немногих моих знакомых, кто не выносил табачного дыма. — Он и это про тебя знает. И восхищается. Я же говорила: ему нравится, когда человек всего добивается сам, а ты как раз из таких, к тому же знаменита…
— Дмитрий! — Я не дослушала и отошла от нее, увидев своего великого князя: он только что прибыл.
Выглядел он великолепно, заметно поздоровел и загорел после долгой идиллии в Биаррице; на нем был безупречный фрак белого цвета с серебристыми манжетами.
— Я соскучилась по тебе, — прошептала я, целуя его в губы, а он озадаченно посмотрел на меня большими глазами, а потом понимающе улыбнулся:
— Ты от кого-то скрываешься?
— От всех. — Я взяла его за руку и подвела к Вере. — Ты знакома с великим князем Дмитрием Павловичем?
Вера жеманно улыбнулась. И к великой радости Дмитрия, присела в реверансе, открыв его взору розовые коленки.
— Enchanté, ваше высочество.
— Осторожней, — прошептала я Дмитрию и отвела в сторонку, проходя мимо поедающего меня глазами незнакомца. — Она охотится за мужчинами с состоянием и титулом, чем богаче, тем лучше, больше в ее голове ничего нет.
— Нынче я ни то ни другое, — отозвался он, — но скоро это переменится. — Он понизил голос. — Я познакомился с одной американкой, наследницей огромной недвижимости. Думаю сделать ей предложение.
— Ты любишь ее? — насмешливо спросила я; мне эта новость показалась забавной.
— А разве это обязательно? — ответил он с таким же насмешливым равнодушием.
Мы оба дружно рассмеялись. Наша связь закончилась, но я все еще считала, что он неотразим, особенно сейчас, когда мне не нужно больше содержать его.
— А кого хочет заарканить для тебя эта твоя английская подруга? — спросил он, когда мы выпили шампанского.
Мои друзья и знакомые с широко раскрытыми глазами то и дело подходили к нам представляться; они сгорали от любопытства: неужели среди нас находится настоящий, живой Романов?
— Герцога Вестминстерского, — ответила я.
— Неужели? — удивленно посмотрел на меня Дмитрий. — Он же чертовски богат.
— Да, мне говорили. Он хочет, чтобы попозже я навестила его вон на том чудовище, видишь? Тоже бросил якорь здесь в гавани. Но вряд ли я отправлюсь, тем более что ты здесь.
— Почему? Я бы тоже не прочь посмотреть на его чудовище. Говорят, оно прекрасно. Там можно жить круглый год… Только вот захочет ли он, со всеми его поместьями.
Я помолчала, уперев руку в бедро.
— Значит, хочешь взглянуть на эту яхту?
— А что тут такого? — пожал он плечами. — Кроме того, со мной твоя добродетель будет в безопасности. Не думаю, что английский герцог станет тебя насиловать, когда ты у него на борту в сопровождении русского князя.
— Скажи честно, Дмитрий, хочешь занять у него денег?
— И не мечтаю. — Он отвесил такой элегантный поклон, что женщины, отплясывающие у него за спиной чарльстон, стали спотыкаться. — Но, — подмигнул он, — за меня это можешь сделать ты.
* * *
Мы отправились после полуночи, когда моя вечеринка достигла апогея, и те немногие гости, кто еще не успел напиться до чертиков и мог заметить мое отсутствие, ничего против не имели. Бендор прислал за нами катер, и, чтобы сохранить прическу, мне пришлось повязать голову шарфом. Я прибыла на «Серебряное облако», по словам Дмитрия, совсем как русская бабушка в платочке.
Бендор ждал нас на палубе. Это был высокий мужчина с легким румянцем на щеках, с густыми бровями, напомаженными белокурыми волосами с пробором посередине, с пухлыми, можно даже сказать сладострастными, губами и с голубыми глазами. Он был одет в помятые полотняные штаны белого цвета, рубашку с открытым воротом, из которого виднелась загорелая шея, и в темно-синюю матросскую куртку, которую мне сразу же захотелось надеть. Герцог был элегантен, но в самую меру, мужествен, но без налета грубости. К моему удивлению, он показался мне довольно привлекательным, и я скоро поняла, что для него самого этот факт не явился сюрпризом. Будучи тем, кем он, собственно, являлся, Бендор, само собой, считал себя весьма привлекательным мужчиной для очень даже многих женщин.
Вера, как это принято во Франции, расцеловала его в обе щеки, которые от смущения тут же покрылись румянцем.
— Мадемуазель, — сказал он, повернувшись ко мне, — вы оказали мне честь, согласившись посетить меня.
— О нет, — небрежно ответила я, — напротив, это вы оказали мне честь, пригласив меня в гости.
Он провел нас по яхте, и ее внутреннее убранство произвело на меня еще большее впечатление: стены кают были украшены работами старых мастеров, а меблировки хватило бы на огромный зал; пояснения Бендор давал отрывистым, негромким голосом, говорил, что больше всего на свете он любит плавать по морям и океанам. За стенкой огромной каюты бренчал на мандолинах цыганский оркестрик, а гостеприимный хозяин угощал нас шампанским и икрой. Я почувствовала, что хмелею. Дмитрий продолжал улыбаться, делая вид, что не замечает внимания к своей особе со стороны Веры. Он с любопытством наблюдал, как я кокетничаю с Бендором. Щелкнув крышкой портсигара, я нарочно воскликнула, что где-то забыла свою зажигалку, и Бендор счел своим долгом дать мне прикурить. Я засыпала его вопросами о яхте, и он обстоятельно на них отвечал, хотя мне было совершенно наплевать на все тонкости работы каких-то особенных двигателей и навигационной системы.
