– Свели машину с ума? Забавно! А схема запутывания схемы есть?
– Боюсь, что нет. Все совершалось аварийно. Возможно, кое-что из своих команд Осима и Камагин запомнили.
– Можно подумать, – сказал Андре, зевая. – МУМ, конечно, не сложнее человеческого мозга.
– Не вздремнуть ли? – предложил Ромеро. – Все мы устали, а завтрашний день обещает быть тоже нелегким.
Ромеро, Андре и Лусин расположились неподалеку, и скоро до нас донеслось их сонное дыхание.
Я лежал и думал об Астре. Все утро я нес его на руках, и он был со мной, а потом шел бой, после боя меня отвлекли разговоры с разрушителями и Андре – и я не вспоминал Астра. А сейчас он стоял передо мной, и я разговаривал с ним. Он жалел меня. Отец, говорил он, нам просто не повезло, вот почему я и умер. Да, нам не повезло, соглашался я, вот видишь, мы победили врагов, и гравитация ослабела, как сегодня лихо летали ангелы, что бы тебе стоило подождать день-другой – и ты бы остался жив! Я не сумел, оправдывался он, не сердись, отец, я не сумел – и это не поправишь! Это не поправишь, сынок, говорил я, это уже не поправишь!
Так я лежал, мысленно беседуя с сыном, пока меня вдруг не толкнула Мери. Я приподнялся. Она сидела рядом.
– Перестань! – сказала она с рыданием. – Нельзя так терзать себя.
– С чего ты взяла! Просто я думаю…
– Спи! Обними меня и спи! Это безжалостно так… пойми!.. Я ведь тоже ни о чем другом думать не могу…
Я обнял ее. Она прижалась ко мне, и вскоре я услышал, как она опять молча плачет. Я тихо гладил ее волосы. Она заснула внезапно, не то на полувсхлипе, не то на полустоне. Я подождал, пока сон не стал крепким, осторожно вытер мокрые щеки и положил ее голову себе на грудь – так ей было удобнее, чем на свинце.
Проснулся я, когда звезда выкатилась из-за горизонта.
– Колонны готовы к выступлению, адмирал, – доложил Осима.
– Пленные головоглазы по-прежнему видят во мне начальника, Эли, – сообщил Орлан. – Держать их под охраной не нужно, они пойдут отдельным отрядом.
А Гиг шумно захохотал всем туловищем. Жизнерадостности у этого скелета хватило бы на дюжину людей.
– У невидимок – торжество! Кто сражался вчера против, сегодня будет сражаться за. За меня, своего любимого вождя, пойдут в огонь. Но ты понимаешь, Эли, раз нам разрешено снять невидимость и спуститься на грунт… Идти третьей колонной, за людьми и ангелами, как велел Осима, – это не для невидимок, нет, это не для нас!
Я поставил отряд невидимок впереди всех. Гиг отправился строить своих в дорогу и так лихо гремел скелетом, что люди и ангелы вздрагивали, а пегасы злобно ржали. Только флегматичные драконы держались спокойно, когда Гиг шагал мимо.
– Я положила Астра в авиетку, – сказала Мери. – Больше не будем нести его на руках.
– Тебе тоже нужно бы сесть в авиетку.
Она с усилием улыбнулась:
– Разве ты забыл приказ адмирала? Я вынесу все, что вынесешь ты.
11
Уже не только в бинокль, но и невооруженным глазом была видна Станция – один не то купол, не то просто холм, а неподалеку три возвышения поменьше. Некоторые крепости на Земле, с их фортами, бойницами и орудиями, выглядели внушительнее.
Мы лежали на вершине свинцовой скалы, и я сказал об этом Ромеро, который приполз сюда вместе со мной.
– Я позволю себе сказать, любезный адмирал, – возразил он педантично, – что самая мощная из человеческих крепостей не разнесла бы и обыкновенной каменной горушки, а это невзрачное сооружение свивает в клубок мировое пространство.
Станцию открыл Лусин, вылетевший в разведку на Громовержце. У Лусина хватило осторожности повернуть назад, чуть он завидел невысокие купола.
Все мы понимали, что осторожность его примитивна. Сооружения такой сложности, как эти космические заводы, меняющие структуру пространства, не могли не иметь и совершеннейших методов защиты. Любой человеческий звездолет локирует в миллионе километров простую тарелку, посты наблюдения на Станции Метрики не могли быть хуже наших локаторов.
Мы вернулись в лагерь, расположенный в десяти километрах от Станции.
– Пустота! – сказал Осима. – Ни мы никого не увидели, ни нас никто не открыл.
– От нас не собирались защищаться, только поэтому мы не открыты. Значит ли это, что к нам относятся как к друзьям? Может, на Станции все давно погибло – нет ни живых существ, ни работоспособных автоматов?
– Впечатление такое, что Станция покинута, – подтвердил Камагин. – Я бы рискнул подобраться поближе.
Орлан втянул голову в плечи так глубоко, что она провалилась до глаз. Я заметил, что обо всем относящемся к Станции он говорил неохотно и кратко. В Империи разрушителей обсуждение дел на Станциях Метрики приравнивалось к преступлению. Орлан не мог отделаться от многолетней боязни запретных тем.
– Я бы не рискнул, – сказал он сдержанно.
Я ломал голову, но ничего не придумывалось. Предположение Камагина казалось мне естественным: если нас не уничтожили в десяти километрах, то не уничтожат и в десяти метрах. Вместе с тем не считаться с сомнениями Орлана я не мог. Он единственный что-то знал о Станциях Метрики.
– Давайте устроим военный совет, – предложил я.
На совете Орлан повторил, что возражает против того, чтобы мы шли к куполам.
– Все может быть, – повторил он со зловещим бесстрастием.
– Еще одна разведка, адмирал? – спросил Осима. – Пошлем невидимок или ангелов?
– Ангелов! – воскликнул Труб. Он считал, что высота безраздельно принадлежит им, и страдал, когда кто-нибудь из невидимок взвивался в воздух. К пегасам и драконам Труб был терпимей.
– Только невидимок! – возразил Гиг.
Я отдал предпочтение невидимкам.
– Им проще подобраться к Станции. В конце концов это ваша военная функция, Гиг, – появляться незамеченным в любом месте.
– И сражаться в любом месте, – торжествующе добавил Гиг. – Невидимки – воины, адмирал!
– Не могли бы вы и мне создать временную невидимость? Я с охотой пошел бы, хоть пешком, с вами в разведку.
Гиг объяснил, что генераторы кривизны подбираются индивидуально. К тому же у людей неудачная телесная структура. Я не вынес бы мгновенного перемещения в кокон закрученного пространства: высокие неевклидовости не для людей.
– Нет так нет. Как у вас, Осима?
Осима нашел в самоходных ящиках два исправных электромагнитных орудия. Они создают электрические заряды, периодически выбрасываемые наружу. Трасса выстрела превращается в летящий ток, а вокруг него возникают могучие магнитные поля.
– После сборки мы испытали их на золотой скале, – доложил Осима. – Сделали всего один выстрел – пролегла выжженная траншея, в которой могла бы разместиться вся наша армия. А на месте скалы взвилось плазменное облачко, и долго еще сыпалась золотая пыль. Когда начнем обстрел Станции, ее сооружениям не поздоровится.
