Остальные корабли противника ринулись наутек и унеслись в сверхсветовую область.
Я побежал к Ромеро. Я должен был жгучим упреком бросить ему в лицо свою радость.
– Андре ничего не выдал, Павел! До последней минуты разрушители и не подозревали об аннигиляции.
Ромеро долго смотрел на меня, не отвечая. Я вдруг заметил, что он осунулся и постарел.
– Поверьте, я радуюсь вместе с вами, – сказал он устало. – Хотя если вдуматься – чему тут радоваться?..
Я ненавидел его. Он не верил, что Андре мог остаться в живых и ничего не выдать. Для него было одно объяснение: Андре мертв.
15
Плеяды остались за нами.
Это было печальное приобретение.
День за днем, неделю за неделей мы облетали одну звездную систему за другой. На тех планетах, где имелись условия для жизни и где еще недавно все цвело, жизни не было.
День за днем, неделю за неделей в биноклях умножителя и на стереоэкранах вспыхивали одни и те же картины: густые облака пепла и праха, клубящиеся над планетами, суша, перемешанная с океанами в одно топкое месиво…
Мы попытались высадиться на одной из разрушенных планет.
Это было в звездной системе Алционы – великолепной, праздничной звезды. В недалеком прошлом здесь, вероятно, всего хватало: света и тепла, воды и зелени, воздуха и простора, минералов и еды. В печальном настоящем здесь была пыль, ничего, кроме пыли… В воздухе клубились черные облака тончайшей взвеси. Мы рассматривали планету в приборы, угадывали по горам праха уничтоженные города. Опустившись на нее, мы едва не утонули в пыли. Пыль текла, как вода…
Однажды вечером Вера попросила нас высказаться: что делать дальше?
Теперь мы знаем, что в Галактике свирепствуют странные полусущества-полумеханизмы, воинственный, технически высокоразвитый народ, сказала она. Мы выбрались на галактические просторы и обнаружили, что они захвачены пиратами. Но еще не все ясно. Где они обитают? Почему нападают? И где похожие на нас существа? Мы видели их в снах ангелов, на картинах альтаирцев, в скульптурах жителей Сигмы, но не живыми. Может, этого народа, наших потенциальных друзей, больше не существует?
Не исключено, что мы оказались зрителями последней фазы космической войны и в ней погибли все противники разрушителей. Это еще предстоит выяснить. Вместе с тем пора возвращаться на Землю. Нужно ознакомить людей с собранными фактами, чтоб решения были объективны.
Вера предложила разделить корабли. Один звездолет берет курс на Землю, другой продолжает поиски звездных гнездовий уже знакомых нам врагов и неведомых друзей.
За несколько месяцев мы удалились от Солнца на пятьсот светолет и проникли в Плеяды. Следующий объект разведки, по-видимому, – скопление в Персее, до него четыре тысячи светолет. Экспедиция туда займет не один год, однако она необходима. Пока мы не узнаем, куда исчезла флотилия разрушителей, никто на Земле не вправе пребывать в спокойствии.
– Я возвращаюсь на Землю, – закончила Вера. – И вы понимаете почему: предстоят споры.
– Я готова лететь дальше, – объявила Ольга. – «Пожиратель пространства» лучше приспособлен для дальних рейсов, чем «Кормчий». Мы перегрузим к себе часть активного вещества с «Кормчего». Экипаж скомплектуем из тех, кто вызовется лететь в Персей.
Она сказала это так просто, словно речь шла о путешествии с Земли на Сириус или альфу Центавра. Остальные с ответом не торопились.
Я думал о Земле, и Оре, и звездах, рассыпанных вокруг Земли и Оры. Ничто особенно не тянуло меня на Землю, скорее уж манил Плутон, но и без Плутона я смогу прожить. Правда, на далекой Веге, на сине-белой Веге, где я никогда не был и вряд ли буду, осталось то, что хоть немного звало меня назад. Но что изменится, если я решу возвратиться? Нас с Фиолой соединяет лишь желание соединиться – у нас нет дороги друг к другу. Любовь наша бессмысленна – преждевременна, как по-ученому формулирует Лусин.
– Я лечу в Персей, – сказал я.
Ромеро и Лусин решили возвратиться на Землю. Труба Лусин брал с собой.
А потом наступил день расставания. Оно было невеселым. Вера обняла меня, я поцеловал ее. Я не был уверен, что мы увидимся.
– Вера, все может быть в такой дальней дороге, – сказал я. – Запомни мое последнее желание: Ромеро нужно опровергнуть. Если люди не выйдут на помощь звездожителям, грош цена человечеству.
Она с нежностью, сквозь слезы посмотрела на меня.
– Люди помогут всему доброму и разумному, что нуждается в помощи. Нет, Эли, человечеству не грош цена.
Последними, с кем я прощался, были Камагин и Громан. Отважные маленькие космонавты, наши предки, были взволнованы, как и мы.
– Три года назад, пятьсот двадцать земных лет тому, мы расстались с Землей, – сказал Камагин. – Сами мы с той поры переменились мало, Земля и люди неузнаваемы. От души желаю вам в межзвездных странствиях большей удачи, чем выпала нам.
– А вам доброй встречи дома, – ответил я. – И доброй новой жизни на ласковой зеленой старушке, на вечно молодой Земле!
Мы с Ольгой сидели в обсервационном зале. На экране быстро уменьшался «Кормчий».
– Вот мы и остались в одиночестве, – сказал я печально.
– Я не боюсь одиночества, – сказала Ольга. – Я могу лететь хоть на тот свет, только не знаю, где он находится – тот свет.
Она с улыбкой смотрела на меня. У меня было такое ощущение, словно я сделал что-то нехорошее. Я стал всматриваться в звезды.
– Эли! – позвала она тихо. – Эли!
– Да! – отозвался я, не отрываясь от неба. – Вспорем Звездным Плугом Вселенную, Ольга! И кто знает, может, нам удастся что-нибудь разузнать об Андре.
16
По графику МУМ, при скорости, в четыре тысячи раз превышающей световую, путешествие до звездных скоплений в Персее должно было продлиться свыше года. Подобных скоростей еще не достигали, но Леонид с Осимой не сомневались, что рекорд удастся.
– Один Аллан наполовину уменьшал нам ход, – доказывал Леонид. – Его звездолет – тихоня.
Теперь Леонид дал волю страсти к быстроте. Если бы уничтожаемая пустота издавала звуки, по всей Галактике разнесся бы треск разрываемого пространства. Но мы летели в великом молчании космоса. Впереди сероватой дымкой чуть проступало дивное скопление в Персее, много, много месяцев должно было пройти до того, как оно превратится в скопище светил.
Все знают, что галактические просторы пусты. Одно – знать, другое – ощущать. При перелете с Земли на Ору я не чувствовал пустоты, звезды удалялись и приближались, рисунок созвездий менялся. Исполинской пустотой дохнуло лишь в полете на Плеяды, день уходил за днем, неделя за неделей, мы тысячекратно обгоняли свет – за бортом все оставалось тем же. Но, лишь удаляясь от Плеяд, я полностью понял, как бездонно пуста Вселенная! Уже через неделю великолепное скопление – три сотни звезд, собранных в кучу, – превратилось в такой же моточек сияющей шерсти, какой виден с Земли. Нет, мироздание не такое, каким оно представляется в школе. Звезды, как и люди, коллективисты, они теснятся друг к другу. А вне этих звездных коллективов – безмерная «пустейшая пустота».
