– Если надо, значит – надо, – ответила она.
– Ты и Астр полетите с Верой, – сказал я Мери. Мери наотрез отказалась.
– Ладно, оставайся на «Волопасе», – сдался я. – Но зачем брать малыша? Поручим Астра заботам Веры. Если с ним что-либо случится, мы же себе этого не простим, Мери!
Когда Мери что-нибудь задевало, она становилась невероятно упрямой. Мне нужно было отложить этот разговор. Потом, остыв, она решила бы по-иному. Это был мой просчет – я стремился сразу поставить точку над «i», а надо было маневрировать.
– Что может случиться с ним – из того, что не случилось бы с нами? – опять, как перед отлетом с Оры, спросила она. – Я жена твоя, он твой сын – мы разделим твою судьбу, какой бы она ни была.
Я больше не спорил.
Со всех кораблей сообщали: «да». Ни один экипаж не постановил «нет», ни один не воздержался. Санкция на обманный маневр была единогласной.
11
«Волопас» сопровождали «Гончий пес» и «Возничий». Мы ждали известий от Аллана, что атака всем флотом начата. Аллан сообщил, что и новая попытка прорваться развивается неудачно. Неевклидова улитка один за другим выворачивала назад все звездолеты.
– Пора! – сказал я, и три корабля ринулись вперед.
Мы сидели втроем – Осима, Ромеро и я. Осима командовал, мы с Ромеро наблюдали. На оси полета сверкала Оранжевая, в умножителе был виден и шарик ее планеты. Если там обитали враги, они должны были принять какие-то защитные меры, пусть неэффективные, но немедленные. Мы летели, все убыстряя ход, противодействия не было – ничто не показывало, что нас обнаружили. Три звездолета врывались в скопление, как в открытые ворота.
– Слишком хорошо, чтобы было хорошо, – прервал молчание Ромеро. – Оранжевая как бы распахивает нам объятия. Если бы у меня была хоть капля суеверия наших добрых предков, я бы сказал, что она коварно улыбается.
Мы продолжали лететь в ненарушенном пространстве.
– Среди прочих вариантов мы рассматривали и тот, что разрушители будут нас заманивать, – сказал Осима. – Не кажется ли вам, адмирал, что осуществляется именно этот вариант?
Аллан передал, что Оранжевая действует очень энергично. Только на направлении прорыва не было признаков активности, – похоже, нас действительно заманивали. Но я не мог в это поверить. Нужно было обладать мощью, несравненно превосходящей нашу, смелостью, граничащей с безрассудством, чтоб спокойно пропустить в скопление три звездолета – после того, что наделал у них один «Пожиратель пространства».
– Разрушители захвачены врасплох, – сказал я Осиме.
Мы пронеслись мимо окраинных одиноких звезд. Уже не только впереди, но и по бокам густо засверкали светила. Мы наконец были внутри Персея.
Корабли Леонида рванулись в район прорыва. Они приближались, количество их умножалось, а пространство по-прежнему оставалось невозмущенным.
– Кажется, разрушители растерялись и упускают последний шанс на действенное сопротивление, – оценил положение Ромеро, и мы с ним согласились: я – с торжеством, Осима – с удивлением.
Усталый, я задремал в кресле и увидел бредовый сон – первый из серии удивительных снов, так часто посещавших меня впоследствии.
Я был в огромном круглом зале, на темном куполе сияли звезды – но то был экран, а не небо, и я хорошо знал, что вижу проекцию, а не сами светила. Я бежал вдоль стены – круг за кругом, радиусы этих кругов уменьшались, меня по спирали выносило в центр зала. Я туда не хотел – там между полом и потолком реял полупрозрачный шар, я почему-то боялся этого шара, а меня неотвратимо толкало к нему. Я с тоской вглядывался в потолок, чтобы только не смотреть на страшный шар, а на потолке, среди ярких естественных звезд, беспокойно сновали звезды еще ярче, искусственные, – я знал, что это не звезды, а наши эскадры. Аллан упрямо штурмовал скопление, а его так же упрямо вышвыривало назад…
– Кажется, во сне я попал в наблюдательную рубку разрушителей, – проснувшись, сообщил я Ромеро и Осиме. – Павел, вам, историографу экспедиции, надо бы заинтересоваться дурацкими видениями, которые временами появляются в мозгу.
– Действительность фантастичней бреда, адмирал, – мрачно отозвался Осима. – Послушайте депешу Аллана.
Корабли Леонида, следовавшие по проложенному нами пути, натолкнулись на неевклидову метрику и возвратились обратно. Ворота, пропустившие три звездолета, захлопнулись для остальных.
– Посмотрите теперь на экран, дорогой друг, – сказал Ромеро.
У меня сжалось сердце. Несколько минут назад, во сне, я видел примерно такую же картину: множество подвижных светил среди неподвижных. Но тогда эти подвижные огни были нашими собственными кораблями, здесь же нас по всем осям окружали крейсеры врага.
– Около двухсот кораблей против трех, – сказал Осима. – Боятся они нас основательно, адмирал!
– И мы докажем им еще раз, что нас надо бояться. Приготовьте корабли к бою, Осима.
Мы понеслись навстречу эскадрам противника.
12
– Скучная история, – проговорил Ромеро, зевнув.
Прошло уже несколько дней с момента, когда мы ринулись на противника, а столкновения все не происходило. Преследуемые корабли разрушителей бросались наутек, зато нас настигали те, от кого мы в это время удалялись. Когда же мы поворачивали на них, удирали и они, а недавние беглецы превращались в преследователей. Тактика была проста: нас не выпускали, но сражения не завязывали.
– Хоть бы одна неактивная звезда отозвалась! Неужели в скоплении не осталось ни одной системы, населенной галактами?
Ромеро промолчал, но я понял, о чем он думает: мы явились сюда не как туристы, мы освобождали родственные народы, попавшие в беду. Они могли бы отозваться! Разница между тем, что происходило во время полета «Пожирателя пространства», и тем, что случилось сейчас, была тягостной.
Тогда неактивные звезды, не умевшие менять метрики, отчаянно взывали к нам, предупреждали об опасностях, восхищались нашим успехом.
А враги с энергией подавляли их передачи – межзвездные просторы были полны сигналов и шумов, волны боролись с волнами. Сейчас пространство было мертво. Мы вслепую пробивались к друзьям, а друзья не хотели даже сообщить, где их искать.
– За сферой вражеских звездолетов виден темный шатун, – сказал Осима. – Если оседлаем его, получим свободу действий.
– Созовите командиров кораблей, – сказал я.
Осима приказал кораблям выброситься в Эйнштейново пространство. Вскоре «Возничий» и «Гончий пес» появились в оптике. Мы остановили сверхсветовой бег, в отдалении замерли крейсеры разрушителей.
К «Волопасу» понеслись планетолеты. «Возничим» командовал Камагин, второго капитана, Артура Петри, я знал меньше. Аллан говорил, что после Спыхальского Петри налетал больше всех в Галактике.
