Бабушка с робкой надеждой посмотрела на меня.
– А откуда ты знаешь все это, внучок?
Я вернул ей икону.
– Я много чего знаю. Извините, но мне надо идти.
Не оборачиваясь, я зашагал по улице, уворачиваясь от прохожих. Вскочил в подъехавший трамвай. И всю дорогу пытался разобраться и в себе, и в людях. Все-таки люди странные создания. Вот Алеша. Вроде как все ясно. Почти готовый клиент. Но чем хуже ему, тем сильнее он сопротивляется мне. А ведь вроде как я выполняю его просьбы. Когда на уроке психологии людей нам говорили о подобном, я не очень верил, хотя и строил свои планы именно на основе полученных знаний. И, как оказалось, я был прав. Тем не менее я так и не смог понять, нравится мне это или нет. Да, все-таки людское поведение в логику не укладывается. Вот почему Алеша пожалел ту бабушку? Ведь она для него действительно никто.
За своими размышлениями я едва не прозевал нужную остановку. В последний момент, выскочив из трамвая, я направился по уже привычному маршруту.
Виктора Николаевича Ненашева я нашел на кухне в окружении двух пустых бутылок. Я покосился на часы. Вроде как рановато напиваться. Видать, повод серьезный. Я пристроился на стуле напротив и незаметно стал выгонять из него винные пары. Наконец мои старания увенчались успехом, и Виктор Николаевич продрал глаза. Правда, я постарался сделать так, что он хоть и был в сознании, но оставался бы пьяным.
– Черти!
Я вздрогнул. Ксефон?! Если этот… вздумает нас подслушивать…
– Где? – поинтересовался я.
Виктор Николаевич сфокусировал свой взгляд на мне.
– Вон! Зеленые.
Зеленые? Я проследил за его взглядом. Две бутылки. Банка с солеными помидорами. Ветчина.
– Да вон, рядом с бутылками. Еще дразнятся.
Я присмотрелся.
– Нет, это не черти, – успокаивающе покачал я головой.
– Правда? – с надеждой поинтересовался Виктор Николаевич.
– Абсолютная.
– А кто ж тогда это?
Я присмотрелся к бутылкам повнимательней.
– Ну… вот так с ходу я сказал бы, что это белая горячка.
– Да?! Слушай, а ты ваще кто такой? Ты Алешка?
– А похож? – поинтересовался я.
Мужчина присмотрелся.
– Не-а. Совершенно.
– Вот и хорошо. Я не он. А по какому поводу гулянка? Вроде как на работе вам положено быть?
– А меня уволили! – зло буркнул Виктор Николаевич. – Нет, ты представляешь, сказали, что я слишком много пью!
– Кошмар, – посочувствовал я. – Как они посмели сказать вам правду!
– Так… ик… ты тоже считаешь, что я много пью?!
– Ну что вы. Как можно?! Я просто считаю, что вы слишком много выпиваете. И как теперь вы собираетесь растить сына? Зарабатывать деньги?
– Растить деньги? Зарабатывать сына? – мужчина непонимающе уставился на меня.
– Хм, можно и в такой трактовке. Так вот, чтоб заработать сына, вам надо вырастить деньги. Что делать? Или думаете, ваша жена вам простит, если сын пойдет воровать?
– Он уже вор!!! Совсем от рук отбился!
– От чьих? Кажется, именно вы должны научить его не воровать.
– Я ему всыплю! – клятвенно пообещал Виктор Николаевич.
– Думаете, поможет? Ладно. Я помогу вам.
– Да кто ты такой?!
– Я? – Я улыбнулся. – Я черт. А вам бы я посоветовал заглянуть под кровать сына. И кстати, вы запомните эту фразу. А вот меня вы помнить не будете. Прощайте.
Я немедленно скрылся за мороком. И когда Виктор Николаевич поднял голову в следующий раз, то никого не увидел. Он потряс головой, словно прогоняя наваждение. Я же помог ему еще чуть-чуть протрезветь.
– Заглянуть под кровать, – медленно повторил Виктор Николаевич. Он неуверенно поднялся и пошатывающейся походкой направился в комнату к сыну. С трудом нагнувшись, вытащил из-под кровати чемодан. Открыл и замер, уставившись на пачки денег.
– Мать честная! – в ужасе воскликнул он, трезвея на глазах. – О Господи, откуда это?!!
Я уселся на стул и закинул ногу на ногу. Действительно интересный вопрос. Откуда у твоего сына ЭТО? Что, задумался? Интересно, и что твой сын делает в свободное время? Не поздновато ли ты стал задавать себе эти вопросы? Что ж, наверное, толика переживаний за собственного сына тебе полезна. Попереживай. А мы сделаем, чтобы твои переживания не были напрасны.
Я молча зашагал на балкон и спрыгнул с шестого этажа. Приземлившись на асфальт, я не удержал равновесие и все-таки оперся ладонью о землю. Чертыхнувшись, вытер ее о штаны и быстрым шагом направился на улицу, на ходу доставая блокнот.
– Альена, где ты? – написал я вопрос.
– В церкви, – пришел ответ.
– Где? Ты что, помолиться за спасение души решила?
– Дурак. Приходи быстрее. Это все касается Алеши.
– Понял, лечу.
Полетел я буквально. По описанию, которая дала Альена, я быстро отыскал церковь и осторожно приземлился перед ней. Мысленно послал зов. Альена тут же выскочила из церкви.
– Вот ты где. Наконец-то. Пошли. – Она ухватила меня за руку и потащила в сторону церкви. Я настолько ошалел, что даже не сопротивлялся. Но у входа вырвал руку.
– Ты с ума не сошла? Мне туда идти?!
Альена замерла. Потом хлопнула себя по лбу.
– Совсем забыла. Просто там Алеша. В общем, он прибежал сюда и, кажется, решил все рассказать священнику.
– Отлично, – потер я руки. – Значит, его припекло. Хорошо бы еще священник хороший попался. Я-то ведь надеялся его с тем художником свести.
– Вот в том-то и дело!!! Я тоже не уверена в священнике! Мне и нужна твоя помощь!
– В церковь я не смогу зайти! Даже твоя защита мне не поможет.
Альена задумалась.
– Возможно, ты и не сможешь зайти… а вот послушать… Вот что, ты сможешь слиться со мной?
Я раскрыл рот.
– Альена, ты уверена? Ты настолько доверяешь мне? Ведь ты окажешься беззащитной.
– Ты же доверился мне на кладбище? А там ты тоже был беззащитен. Почему я не могу довериться тебе?
Я оторопело уставился на нее.
– Ну ладно. Только мне надо бы куда-нибудь отойти в сторонку, чтоб не путаться под ногами у людей.
Я поспешно выполнил собственное пожелание и встал за какой-то пристройкой, где меня не было видно с улицы.
– Ты готов?
Я кивнул.
– Тогда давай.
Я мысленно потянулся к Альене. Она раскрыла мне навстречу свой разум. Миг, и я оказался в ее сознании. Поспешно отгородился от ее чувств и мыслей. Я, конечно, мог бы сейчас прочитать всю ее личность, но после того доверия, которое она мне оказала… Нет, это чересчур. Поэтому я даже очистил свой разум от тех ее обрывочных мыслей, которые все-таки попали ко мне, когда я еще не воздвиг барьер. Потом осторожно дотянулся до зрения и слуха.
