Мой маневр удался. На мне скрестились сразу три пары глаз. Недоуменные художника, возмущенные Альены и заинтересованные Алеши. Именно Алеша меня и интересовал больше всего.
– Да не за что, – растерянно отозвался художник. – Я им помогал. Они мне. Сейчас вот мальчику помогаю. – Григорий Иванович кивнул на Алешу.
– Ну, с Алешей ясно, – отозвался я. – Ему вы помогаете из-за чемодана денег. Надеетесь, что и вам чего-нибудь перепадет.
Художник отшатнулся от меня, смотря, как на какую-то вошь. Презрительный такой взгляд. Потом сплюнул.
– Ты очень неприятный тип, – заметил он.
Я пожал плечами.
– Я же черт. Никто вам не обещал, что черт должен быть приятным типом.
– Зачем ты так? – хмуро поинтересовалась Альена. – Ты же ведь на самом деле не думал, что эти люди помогают Алеше из-за денег.
Я некоторое время разглядывал, как бандиты пытаются что-то втолковать собравшимся соседям. Потом посмотрел на девчонку.
– Я говорил, говорю и еще много раз скажу. Главная беда людей в том, что они совершенно не умеют думать. Этот художник мог бы сообразить, что раз я черт, то я насквозь вижу все темные чувства в людях. В том числе и алчность. И поэтому я совершенно точно могу сказать, кто жаждет денег, а кто помогает бескорыстно.
– Тогда зачем был этот концерт?
Я едва не подпрыгнул на месте. А вот Альена подпрыгнула.
– Тьфу. – Я сплюнул. – Святой отец пожаловал. Вы всегда так подкрадываетесь? Вы меня чуть до инфаркта не довели.
– Черта? До инфаркта?
– Угу. Шутка-юмора типа, да? Хотите сказать, что у меня нет сердца? Ну да, валите все на бедного черта. Бессердечного и коварного типа, что спит и видит, как совратить с пути истинного невинных людей. Хотя само сочетание «невинные люди» довольно забавное…
– Эзергиль! – с угрозой протянула Альена. – Кончай комедию.
– Уже закончил. А насчет концерта не скажу. Из вредности. Сами думайте. В конце концов, мне как черту положено быть вредным. И вообще мы еще долго тут торчать будем?
– А зачем уходить? – поинтересовался священник. – Место хорошее.
Я подозрительно покосился на него. Тот совершенно невинными глазами смотрел на меня. Поэтому я ему не поверил. Я и сам так же невинно смотреть умею. Особенно когда нагло вру.
– Что-то вы не договариваете.
– А вот не скажу. Я тоже вредный.
Вредный он. Угу. От меня научился. Ну надо же, как я плохо влияю на окружающих.
В этот момент где-то вдали послышались милицейские сирены. Нельзя сказать, что они бандитов напугали, но часть гонора те потеряли. Стали поспешно выходить из чужого дома. Не обнаружив тех, кого искали, они не видели смысла конфликтовать с милицией. Однако раньше милиции на место прибыла другая машина. Пассажирская «газель» плавно выехала из-за поворота и притормозила недалеко от навороченных джипов «хозяев жизни». Медленно отъехала боковая дверь, и на улицу выбрались трое мужчин спортивного телосложения. Им было лет по тридцать пять—сорок. С сиденья рядом с водителем показался мужчина постарше. От всей этой четверки за километр несло военной выправкой. Двигались они совершенно спокойно и уверенно, словно не замечая стоявшие иномарки и парней вокруг. Молча прошли мимо них и заглянули в калитку, откуда недавно вышли бандиты. Рядом со мной выругался священник.
– Ну, куда ты полез, Миша. Я ж сказал, чтоб только недалеко постояли. Зачем лезешь?
– Кто это? – хмуро поинтересовался художник.
– Командир мой, – ответил Григорий Иванович. – По Афгану. А те трое – сослуживцы. Мы из одного взвода были.
– А…
– Я к нему сегодня ходил, – пояснил священник, не дожидаясь вопросов. – Рассказал что и как. Он обещал помочь. И ведь я просил его не лезть! Просто постоять в стороне, подстраховать нас.
Мы с Альеной хмуро переглянулись. Итак, можно подвести неутешительный итог. По плану мы должны были быстренько внушить Алеше веру в себя, и тот, опираясь на нее, а также на пример окружающих его людей побеждал меня, и все тип-топ. Его отец тоже, похоже, начал сознавать, что натворил. Поздновато, конечно, но лучше поздно, чем никогда. Что в итоге? Папаша напивается в ближайшем баре и на всю округу трезвонит о чемодане с деньгами. Всем этим заинтересовалась компания «редисок», бяк и вообще плохих парней. Эти самые бяки вкупе с продажными милиционерами теперь носом роют весь город в поисках некоего мальчика, который непонятно где умудрился найти два миллиона долларов. Естественно, у них тоже возникла охота поискать там. Вдруг им тоже что перепадет. Вместо примера мальчику вся наша компания оказалась вынужденной удирать и прятаться. Вдобавок ко всему тут еще затесался отряд бывших разведчиков. Для полного счастья только их и не хватало. А ведь еще в пятом классе нам говорили, что чем больше в задаче переменных, тем сложнее ее решение. И что нам теперь делать? Хоть бросай все и беги.
Бандиты насторожились. Двинулись к вновь прибывшим. Но тут из-за поворота выехал желто-синий «уазик». Из него вылез… Угу. Теперь ясно, почему бандиты не волновались. Ленчик собственной персоной. С гипсовой рукой на перевязи он смело вылез из машины и направился к бандитам. Важно что-то заговорил. Во артист! Рядом же с Ленчиком пристроился какой-то молоденький милиционер. Явно замена напарника. Ну конечно, тому ведь со сломанной ногой гораздо труднее. Но все равно жаль, что не приехал. Вот парочка была бы!
Главарь бандитов что-то вежливо стал говорить в ответ. Ленчик важно кивал. Конечно, можно было бы и послушать, но мне этого совершенно не хотелось. Во-первых, я и так мог предположить, о чем там говорится. Во-вторых, мне гораздо интереснее было смотреть за прибывшими разведчиками и священником. Наш кроткий и всепрощающий весь напрягся. Кулаки были сжаты. Губы сложились в тонкую линию. Казалось, еще мгновение – и он ринется в бой. Как в молодости.
– Мы не можем здесь отсиживаться, – хмуро заметил он. – Мы должны помочь.
Угу. Давай. Вместе и угодим под раздачу. Как раз то, что бандитам и надо. Сейчас они скандал затевать не будут. Смысла нет. Но если увидят мальчика… Священник, похоже, это тоже понял.
– Нет. Не так. Я один должен пойти. Скажу, что назначил встречу своим друзьям и опоздал.
– А как ты объяснишь, что они пошли к чужому дому? – рассудительно поинтересовался художник. Он вздохнул и встал. – Пойду с тобой. При такой толпе вряд ли что эти типы решатся сделать. А так могут запросто под видом ареста увести и твоих друзей, и бандитов. Бандитам от этого продажного типа ничего не будет…
Фраза осталась недоконченной, но что подразумевал Григорий Иванович, было ясно всем.
Вскоре художник и священник скрылись за деревьями. Я покосился на Алешу. Тот стоял опустив голову и поглядывал на меня исподлобья. Отец Алеши мрачно следил за тропинкой, ожидая появления в гуще событий новых знакомых. Поняв, что ни тот, ни другой ничего предпринимать не хотят, я вздохнул.
