- На всё! Ряд урядили, а ныне созвали Галич - что мы о том скажем. Коль ряд не по нраву придётся - не примем!
- Мы, мужи, сила! - покивал староста.
Вечевая площадь быстро заполнялась народом. Выходя на неё, люди крестились на купола соборов Успенья Богородицы и Рождества и оборачивались в сторону вечевого помоста. Возле него на поджарых конях уже замерли угорские конники. Хотя не первый день стояли они под Галичем и свободно разъезжали по улицам, всё равно на них поглядывали вопросительно и осторожно. Боярский совет о чём-то урядился с ихним королём. Но о чём? И по нраву ли придётся ли сие Галичу?
- Бояре худого Галичу не присоветуют, - шептались в толпе. - То не князь Роман, он нам чужой. И не Настасьич… И не Владимир-бражник, он неправедно жил!
- Да, они не о Галиче - они о себе радели. А бояре за Галич стоят твёрдо!
- Да и мы - аль не галичане? Аль нам родной город не мил?
Шёпот и разговоры катились по рядам. Где-то уже спорили, ссорились.
- Хоша бы поболе леготы дали торговому люду, - вздыхал Ермолай. - А то от мытников
[21]
не продохнуть! Ни в Киев не сходишь - на дорогах лихие люди пошаливают! Ни в Польшу - раздразнил ляхов-то Владимир Ярославич набегами! Только что в Германию да Булгарию - так там свои нестроения. А ныне и во Владимир-на-Волыни не сходишь - с ними мы в ссоре…
Накатившиеся незаметной волной людской гомон и гул постепенно переросли в крики - к помосту уже пришли именитые бояре, а теперь показались всадники во главе с королём Бэлой и его сыном, королевичем Андреем. Венгерские конники грянули копьями оземь, крикнули что-то по-своему, и под этот шум и крик король Бэла поднялся на вечевой помост. Бояре шли за ним. Среди тех, кто поднялся на помост, был и сотский Микула, и иные галицкие мужи.
Судислав Бернатович, подолгу живавший в Венгрии, на венгерке женатый и сына там женивший, вызвался быть толмачом.
- Мужи галицкие! - закричал он, поднимая руку. - Денно и нощно мы рядили да думали! Богата наша Галиция, всего в ней обильно! И грады стоят крепкие, и реки текут, и леса шумят. Во все концы везут наши купцы хлеб. На Русь и далее уходят наши соль и железо, кожи и кованое узорочье. Ходят наши купцы до Царьграда и Рима, ходят и далее. Бывают и у нас гости издалека…
Ермолай и другие купцы со знанием дела кивали на эти слова.
- Наши полки бились и в Булгарии, и в Царьграде. Ходили на половцев и литву. Сильны наши мужи, крепки разумом воеводы. Всё есть в нашей земле - наряда только нету. Крепким князем был Ярослав Осмомысл, вознеслась при нём земля Галицкая, а потом началось нестроение. Были князья - про землю не думали, бражничали да насильничали, мудрых советов не слушали. Были - да сгинули. Ныне где они? Ныне мы сами себе голова! И сами мы с угорским князем Бэлой заключили ряд! Быть по сему ряду земле Галицкой свободной и самой выбирать себе князя, какого похочет, навроде Великого Новгорода. Править в земле будет боярский совет да вече, и како бояре порешат, так и делать будем!..
По мере того как горожане слушали боярина, их лица становились всё задумчивее и мрачнее. Хорошие речи вёл боярин Судислав, правильные. Давно не имел такой воли Галич, даже при Ярославе Осмомысле не имел. Но иные думы тревожили осмотрительных мужей.
- Да как же без князя-то? Как без князя? - шептались они, пихая друг друга локтями.
- Это что же, совсем над нами головы не будет?
- Совсем! - поддакивали боярские доброхоты. - Сами себе голова. Чай, не дети неразумные! Да и бояре на что?
- То и верно! - рассуждал Угоряй. - Сами проживём! Совет боярский порешит - и жить будем! Мы люди маленькие, нам многого не надобно!
- Так ведь Киев! Киев-То…
- А что Киев?
- Великий князь Святослав! Како он поглядит?
- А мы на него не посмотрим! - вступил в разговор со-ляник Досифей, юркий Крикливый мужик с грубыми, изъеденными работой руками. - Мы, како в Новегороде, жить будем! Сами!
Сами, - буркнул Ермолай. - Вот погляжу я, как ты сам соль свою в Киев повезёшь! Да за первым же кустом остановят тебя лихие людишки! Ныне их немало развелось по дорогам!
- А ты что думаешь, без князя татей
[22]
не разгоним? - запетушился Досифей. - А бояре на что? Мы полки без князя водили на греков, сводим и на татей! Небось не страшнее! А с Киевом уговориться можно…
Тише вы! - осадил их бледный, испитой мужик с тощей бородой, под которой на длинной шее дёргался кадык. - Ещё Чего-то говорят!
- А чего ещё? - горячился Досифей. - Дали Галичу леготу и - шабаш!
- Угры, они умные, - встрял Угоряй.
Говорил сам Бэла, не торопясь, чтобы боярин Володислав успевал выкрикивать за ним его слова:
- Сей наряд, мужи галицкие, дал я вам, чтобы жили вы и дела свои устраивали. Обещаю я охранять ваши вольности, следить, дабы не мешались к вам чужие князья, со своим уставом в ваш монастырь не лезли. Но княжить у вас я не могу. А следить за тем, как наряды исполняются, оставляю вместо себя сына своего Андраша, - Бэла за плечо вытолкнул вперёд мальчиками Володислав Кормиличич чуть посторонился, чтобы всем был виден юный королевич. - Правда, он ещё зело молод, но в помочь ему будет ваш боярский совет и мои воеводы.
Двое угров, что стояли за спинами бояр-вечников, спешно протолкались в передние ряды.
Сии слова были встречены восторгом. У города был свой князь! Пусть молодой - ему помогут мудрые советники. И хорошо, что молодой, - не станет покушаться на вольности. И Киев с Владимиром-Залесским да и Волынь не станут совать своего носа в чужие дела. Есть князь - есть власть. А в чьих она руках - самого князя или бояр, про то другой сказ. Уж бояре-то её из рук не выпустят. Злее псов цепных будут защищать своё, кровное.
Весёлым ворочался домой кончанский староста Угоряй. Зашёл он с Ермолаем по дороге в избу, где всегда было можно выпить по кружке браги, шёл хмельной, орал песни. Придя домой, требовал ещё медов и, напившись, кричал на домашних и огрел-таки Никиту посохом по спине - пущай щенок видит, что отец всегда прав и угры вона как хороши!..
3
Владимир не находил себе места. Вот уже вторую седьмицу он жил в угорском обозе, в то время как Бэла, его союзник, дневал и ночевал в Галиче, ел с его блюд, спал в его постели, а его сынок Андрей бегал по тем же горницам, где ещё недавно топотали ножками его сыновья. Владимир скучал по Васильку и Ивану, но ещё больше его донимала другая тревога. Он князь Галича, он пришёл, чтобы вернуть себе этот город, так почему же он сидит здесь?
Большая часть дружины осталась в Эстергоме охранять Алёну и детей. С собой Владимир взял только нескольких самых проверенных воев. Был среди них и Янец, сын небогатого боярина, по доброй воле ушедший в дружину и не бросивший князя в самые трудные дни. Он был готов следовать за Владимиром куда угодно и сейчас ходил за ним хвостом, хотя доподлинно ведал Владимир, что есть у Янца в Галиче милая. Когда покидали город полгода назад, весь извёлся Янец, не ведая, как теперь проживёт в разлуке, и сейчас еле терпел.
