Владимир мерил шагами шатёр. Янец сидел снаружи на пороге, и князь едва не наступил на него, когда вышел.
- Ты почто тут? - процедил он.
- Что угодно, княже? - Янец проворно вскочил.
- Ничего не угодно, - проворчал Владимир, озираясь по сторонам. Неподалёку он заметил нескольких угров. Вои стояли вольно, мирно беседуя о своём, но князь успел заметить, что всюду, куда он ни пойдёт, неподалёку оказываются двое-трое угров, которым якобы только тут и можно поболтать.
- Ишь ты, ровно татя стерегут, - процедил он сквозь зубы.
- Ага, - согласился Янец. - Уж с утра тута толкутся.
- Обложили… Да и ты тоже… Чего тут сидишь? - внезапно повысил Владимир голос.
- Так, может…
- Ничего мне не угодно! - взорвался князь. - Убирайся вон!.. В Галич свой ступай ненаглядный! Небось, заждалась милка-то!
Янец отпрянул. Он привык к таким вспышкам князя, но сейчас подумал, что он прав.
- Я это… ненадолго, - сказал он и, попятившись, быстро ушёл.
Владимир резко повернулся, рывком запахнул за собой полог шатра. В негромкий гул угорского стана ворвался и унёсся вдаль топот копыт - Янец спешил в Галич. Звук этот неожиданно наполнил Владимира горечью.
«Все меня бросили, - со злостью подумал он. - Никому я не нужен… Но вот ужо погодите! Доберусь я до власти - за всё расплатитесь!»
Скоро опять раздался стук копыт. Всадник осадил коня перед самым шатром. «Что-то быстро Янец. Не иначе милка прогнала!» - успел подумать Владимир, как полог откинулся.
- Его величество король Бэла кличет тебя в свой шатёр! - произнёс гонец.
Недовольный, но весь трепещущий от странного предчувствия Владимир переступал порог просторного королевского шатра. Несколько дружинников, что сопровождали его, остались снаружи.
Бэла был не один. Двое его воевод и несколько воинов стояли по бокам. Сам король сидел у накрытого стола, держа в руках кубок с вином.
- Здравствуй, брат! - воскликнул он и встал. - Проходи, садись, раздели со мной обед!
Владимир буркнул что-то и боком уселся на столец. Подскочивший слуга плеснул в кубок вино.
- Что-то ты не весел, брат, - Бэла поднял свой. - Давай выпьем за Галич и галицких мудрых мужей.
Владимир внимательно смотрел на короля. Что-то странное было во всём этом. То Бэла его несколько дней не замечал, а то вдруг на обед позвал. Тот подался вперёд.
- Да что с тобой, брат Владимир? Уж не болен ли ты? - участливо спросил Бэла.
- Здоров я, - отрывисто бросил Владимир. - Почто держишь меня здесь? Я Галичу князь, так почто не пускаешь меня в город мой?
Яркие губы Бэлы изогнулись в усмешке.
- Мудры мужи галицкие, ой как мудры… Потому и не пускаю тебя, что приговорило вече - не быть тебе князем Галича!
Владимир похолодел.
- Вот как? - молвил он. - А кто же в Галиче сидит?
- Сын мой, Андраш. Так боярский совет приговорил.
- А я? Как же я? - сорвался Владимир.
- А ты - пленник мой!
Бэла резким движением поставил свой бокал - и тут же стоявшие у стены воины с двух сторон набросились на Владимира, заламывая руки.
- Эй! Ко мне! - закричал тот, как медведь, сбрасывая с себя чужие руки.
Снаружи послышались крики и звон оружия, и в шатёр спиной вперёд вкатился один из княжеских дружинников с окровавленным лицом. На миг в приоткрытый полог мелькнула сеча - русские рубились с уграми, - и Владимир рванулся к своим. Но на него навалились снова, сбивая с ног. Руки вывернули, стягивая локти ремнём, спутали ноги, запихнули в рот тряпицу.
Бэла сидя смотрел, как связывают и выносят из его шатра извивающегося в путах князя Владимира. Потом, когда всё успокоилось, он щёлкнул пальцами, подзывая слугу с вином.
* * *
Ещё некоторое время стояли угорские полки под стенами Галича. Каждый день тянулись в стан обозы с ествой - везли на прокорм хлеб да мясо, рыбу да овощь всякую. Иногда угры ходили в зажитье - тащили всякую всячину из крестьянских домов. Боярские усадьбы, однако, не трогали, да и пошаливали осторожно, не жгли, не насильничали. Зато по нескольку раз в день звонил колокол на крыше католического костёла, построенного для иноземных купцов. Прежде был он полупустой, ныне не стало в нём свободного места, и решили уже ставить рядом другой, побольше, для чего собрали бояре со своих вотчин камнесечцев, плотников, каменщиков да богомазов и выписали из немецкой земли строителя.
Хорошо начиналась новая жизнь. Юный королевич Андрей ходил по княжеским палатам тише воды, ниже травы, был вежлив и осторожен. Подле него всегда был его дядька, Мокий Великий, прозванный холопками Слепооким за то, что и впрямь мало что различал. Был Мокий угорским боярином, хотя жена его была русской, из-под Перемышля. Остальные угры по незнанию языка обходились греческим и латынью, которую знали очень многие бояре.
Брярский совет не мог дождаться, когда же уедет Бэла, чтобы развернуться на просторе, в полной мере ощутить свои вольности. Наконец тот объявил о своём отъезде. Но по обычаю, затребовал он талей
[23]
из числа сыновей и братьев именитых бояр.
Сие никого не удивило. Боярский совет поговорил, подумал и порешил, кто едет. Судислав Бернатович отправлял сына Глеба с молодой женой, Володислав Кормиличич сына Держикрая, Фома Тудорыч за неимением взрослых сынов посылал брата Никишу. Брата Кирилла отправлял Мефодий Иванкович, сына Григория - Кузьма Ерофеич, Борис Семёнович - старшего сына Пересвета, самого молодого в заложниках, неполных двадцати лет.
Благословлённые епископом, молодые бояре приехали в угорский стан, и через несколько дней угры ушли восвояси, уведя с собой большую часть войск. Вместе с талями в обозе, на простой телеге, под охраной, в железах, трясся по ставшей вдруг ухабистой дороге бывший галицкий князь Владимир Ярославич.
4
Знакомой дорогой прискакал Роман в Краков. Бывал он тут не раз, и всё было ему знакомо. И крепостная стена со рвом и подъёмным мостом, и узкие тесные улочки, и каменные костёлы, и княжеский дворец. В детстве живал он тут, часто гостил у материного брата, малопольского короля Казимира Справедливого. Гостем был на его свадьбе с Еленой Ростиславовной, своей двоюродной тёткой, часто наезжал и позже, после смерти отца, благо мать была жива и не теряла связи с родиной. Отсюда провожал десять лет назад Казимирову дочь, свою двоюродную сестру, замуж за Всеволода Святославича, сына Святослава, великого князя киевского. Многие улицы были знакомы Роману, до княжеского дворца он добрался легко.
Малопольский князь Казимир Справедливый был уже не молод - в короткой, подстриженной бороде серебрилась седина, морщинки разбегались от уголков глаз, резче обозначились скулы. В подбитом мехом кунтуше
[24]
он, ссутулясь, сидел на княжеском столе, когда в сопровождении своих спутников вошёл Роман, но встал по-прежнему быстро и сделал несколько шагов навстречу.
