- Эгей! Да куда ж вы?
Боярин Домажир обернулся на скаку, заметил то же, что и боярин Филипп, и придержал коня.
- Что же это? - окликнул он Ивора Ивачевича. - Как же это?
- Ворочайтесь, пока худо не сделалось! - кричал им Филипп. - Куда ни кинь - всюду клин! А так авось минует… Живота терять неохота!
Богат был боярин Домажир. Не один - два терема стояли у него. Один в Галиче, другой за городом и походил на неприступный замок. Всего было у боярина вдоволь, а Бог даст - и ещё больше станет. Но коли убьют его, разом кончится всё. И отойдёт он в мир иной, и никто его не вспомянет добрым словом, разве что жена и чада малые. А Филипп уже поворотил коня, уже скакал назад, и, видя такое дело и понимая, что никто более с места не стронется, Домажир Хороший тоже повернул вспять. Ивор Ивачевич последовал за ним. Отроки скакали с явным облегчением.
Заслав не сразу понял, что остался один посреди поля, между неспешно приближающейся дружиной Ростислава Ивановича и галицко-угорскими полками. Ещё можно было всё переменить, это был миг, когда решается судьба. Заслав рвался туда, к князю, но, взглянув в лица отроков, остановился.
Это были не его люди - боярин Вышата, перетрусивший выйти в поле, доверил ему своё невеликое ополчение. Привыкнув к тихому боярину, отроки с неудовольствием приняли командование Заслава, и сейчас их лица были настороженными. «Только скакни не туда - мы тебе и стрелу пустить вдогон можем» - читалось в иных взорах.
И Заслав с досадой поворотил вспять. Вымещая ярость бессилия, он так огрел своего мерина плетью, что рассёк ему кожу, и конь долго визжал и брыкался, не слушая повода.
4
Ростиславова дружина придержала коней, наблюдая, как разворачиваются и скачут восвояси галицкие бояре.
- Трусы! - высказался Нечай. - Жиром заросли толстобрюхие!
- Они тебя предали, князь, - молвил рассудительный Волуй. - Лестью заманили, чтоб кровью твоей поживиться.
- Небось, сам король Бэла так им повелел - тебя выманить, да и убить! - поддержали его.
Словно подтверждая эти слова, в угорском стане запели трубы, и конница осторожно стронулась с места.
- Видишь, княже, - Волуй ткнул плетью в сторону угров. - Галичане тебя обманули. Поезжай прочь! В том нет бесчестья, коли не принять неравного боя.
- Поехали, княже, - вздохнув, добавил Нечай.
Ростислав взглянул поверх голов угров и галичан туда, где призывно поблескивали крыши галицких теремов и купола соборов.
- Нет, - молвил он. - Никуда я не поеду и вам не велю. Дружинники негромко зароптали.
- Княже! - чуть не взвыл Волуй. - Да почто же! Да они хуже поганых язычников - своего же предали! Поезжай прочь, княже!
- Нет, братья! - громче и твёрже повторил Ростислав, не отрывая глаз от призывно поблескивающих галицких куполов. - Я пришёл домой не токмо по призыву галицких бояр. Вы знаете, на чём они мне целовали крест! Если же теперь ищут головы моей, то Бог им судья и тот крест, что мне целовали. А мне надоело скитаться по чужим землям. Я не изгой, я князь этой земли. И коли не суждено мне в ней княжить, хочу хоть голову положить в своей отчине… Демьян, меч!
Отрок всем телом подался вперёд, закусив от важности губу, протянул длинный полутораручный меч. Когда-то давно этим мечом бился Иван Берладник. По его воле меч не был похоронен вместе с ним, а перешёл сыну. Ростислав обнажил его, поднял над головой, и, когда луч солнца заблистал на клинке, он вдруг понял, что настал главный час его жизни.
Сшибка была короткой и жестокой. На полном скаку угры выхватили луки и пустили стрелы, которые сразу вынесли из дружины Ростислава нескольких воев. Пал с коня, хватаясь за пробитую грудь, Волуй. Клюнула стрела Косту в руку. В ответ Ростиславовы лучники тоже пустили по стреле - кто-то из угров свалился наземь, под кем-то дрогнула раненая лошадь. Но потом вой столкнулись - и всё завертелось.
Деревянный, обитый железом и окрашенный алой краской щит разлетелся от первых же ударов, и Ростислав отбросил обломки. Привстав на стременах, по-половецки правя конём ногами, он рубил мечом направо и налево, краем глаза примечая, что справа с залихватскими выкриками орудует топором Нечай, а слева, что-то отчаянно вереща, отбивается, защищая стяг, Демьян. Остальных он не видел, но знал, слышал, чуял, что они бьются и будут биться до последнего.
Не видел он и галицких полков, но надеялся, что, увидев, как их князь бьётся, они всё-таки стронутся с места и ударят уграм в спину. И тогда - победа. Ведь это правильно, что князь должен начать битву. Так повелось издавна. Так будет и на сей раз.
А потом его коня развернуло в горячке боя, и Ростислав необычно подробно, словно время застыло, увидел, как покачнулся в седле Демьян. Как опустился его меч и промедлил самый миг, чтобы подняться вновь, и как сразу две угорские сабли опустились на его руки и плечи. И, роняя меч и щит, отрок сполз наземь, и в следующий миг сильный удар перерубил древко, бросая княжий стяг, наземь…
Вздыбив коня, Ростислав рванулся в самую гущу угров и встал над стягом, на котором, раскинув руки, словно старался защитить его, замер Демьян. Встав на стременах, он очертил мечом круг, потом другой - и при каждом выпаде кто-то из угров валился с седла.
Сунувшись несколько раз и потеряв около десятка своих убитыми и ранеными, угры налезли снова. Теперь уже вперёд нацелились острые жала копий. Два Ростислав отрубил, ещё одно увёл в сторону, но остальные прошли низом.
И свет померк на миг, и он вдруг почувствовал тупой удар в живот и ощутил, как какая-то сила поднимает его из седла, а опустив глаза, увидел торчащее из живота копьё. Оно скользнуло по кольчуге и не пропороло его насквозь, но рана всё равно была страшной. Второе копьё распороло бедро. Так и не выпустив меча, Ростислав вылетел из седла и рухнул наземь, под копыта чужих коней.
- Кня-а-азь! - выкатывая глаза, страшно заорал Нечай.
- Князь! Князь! - подхватили крик.
До этого дружинники дрались спокойно, понимая, что бой им не выиграть, и лишь ждали мига, чтобы отойти с честью. Но падение князя опьянило их, и люди с остервенением бросились в битву. Не о победе и не об отступлении думали они - отбить у врага тело Ростислава или умереть рядом с ним, как и положено верной дружине. Вот всё, чего они хотели. И бой превратился в бойню.
5
Галич шумел. Все видели, как столкнулись две дружины, слышали, как звенели мечи о щиты. Видели, как вдруг закачался и рухнул княжий стяг, и как вскоре после этого вырвался из гущи схватки окровавленный вороной конь под богатым седлом. Кровь хлестала у него из глубокой раны на горле и, не добежав до передних рядов ополченцев, он зашатался, рухнул наземь и затих в судорогах. Видели галичане, и как откатывались угры, оставляя на поле убитых Ростиславовых дружинников. Видели всё это - потому теперь и кипел город, и неслись всюду крики. Разгорячённые, так и не подравшиеся мужики лезли теперь друг на дружку с кулаками.
