- Меланья? Что с тобой?
- Ой, лишенько! Ой, спрячь меня, Янец!
- Да что ты?
- Угры за мной бегут!
Янец вскинул голову - и точно: меж огородов мелькали всадники. Меланья пискнула и бросилась в баньку, увлекая Янца за собой.
- Откуда они? - шёпотом спросил Янец, затворяя дверь.
- Я к тебе шла, ествы несла, - девушка бросила узелок на лавку. - А тут они. По-своему лопочут, комонные… Я в сторону - они за мной. Я туда - они оттуда. Я через плетень - они скоком.
- Дура, надо было домой бечь. Там отец и братья - оборонят!
- А ты? - Меланья вскинула на него загоревшийся взор.
- А я, - Янец вздохнул и осторожно потянул из-под лавки меч, завёрнутый в тряпицу. - Я за тебя жизнь положить готов.
И, словно отвечая его словам, возле баньки раздался конский топот и чужие гортанные голоса…
* * *
Напуганные холопы поспешили распахнуть настежь двери - на подворье скоком ворвался палатин Бернард с десятком всадников. Пиная ногами кур и разгоняя плетьми попавшихся на пути холопов, всадники, нахлёстывая коней, вскакали на красное крыльцо. Здесь кони заартачились, сгрудились в кучу, и угры попрыгали с седел, пустив коней разбежаться по сеням.
Навстречу незваным гостям, на ходу натягивая дорогую шубу на домашнюю рубаху и порты, уже катился колобком перепуганный боярин Вышата. Последние дни в Галиче творилось такое, что ни в сказке сказать, ни пером описать, и всё страшное. Вот и прыгало у боярина сердце - как бы хуже не вышло.
- А-а, барин Вышата! - на свой лад переиначивая имя, кинулся к нему Бернард. - А мы в гости! Звать слуг, ставь мёд! Пировать будем!.. Иль не рад?
Бернард был под хмельком, хмельны были и его спутники, и Вышата счёл за благо не спорить.
- Рад, батюшка, ой как рад! - засуетился он, распахивая дверь. - Да проходьте, гости дорогие!.. Эй! Машка! Улита! Любавка! Живо на стол накрывайте! Гости у нас!
Вышла ключница, забегали девки, прибирая горницу. На стол постелили камчатую скатерть, что доставали из сундука всего несколько раз в году. На неё под пристальными нетерпеливыми взорами угров расставили ендовы, блюда и мисы с угощением.
Не ждал боярин Вышата гостей, ничего особенного не было приготовлено, и это сразу заметили угры.
- Э, хозяин! - хлебнув мёда и полезши за заедками, фыркнул Бернард. - А ты скуп! К тебе гости приехать, а чем ты их кормить?
- Да, батюшка мой, чем богаты…
- Э-э, чем богаты! - Бернард захихикал и погрозил боярину пальцем.
- Хитришь, барин Вышата! А вот как скажу искать - чего найдём, всё наше!
- Да чего ж у меня искать-то? - мигом испугался Вышата, ибо знал ползущие по городу слухи и надеялся только, что минует его беда. Ведь на боярах Галич-то держится. А коли угры станут бояр обижать, нешто неясно, что и сами…
Видать, неясно было, потому как Бернард допил братину мёда до капли и грянул ею по столу:
- Дочь хотеть видеть! Невеста моя!
«Ой! - подумал боярин Вышата и перекрестился. - Ой, вот оно!»
- Да как же это? - захлопотал он. - Да почто?.. Не в обычае…
- Я сватать приехать! - закричал палатин. - Дать мне глядеть невеста! Быстро! - И выхватил саблю.
Испугавшись, что сейчас рубанёт, Вышата кинулся звать дочь.
Белая, как мел, вышла Смеяна к гостям. От волнения и страха не убралась, как следует, - в чём была, в том и явилась. Не поднимая глаз, встала на пороге, прислушиваясь к стуку сердца.
- Добра девка! - воскликнул кто-то из спутников палатина.
- Сюда! Ко мне идти! - махнул ей повелительно Бернард.
Смеяна застыла как каменная, и тогда он сам встал из-за стола, покачиваясь от выпитого, подошёл к девушке, по-хозяйски облапил и, притиснув к себе, жадно прижался мокрым ртом к её губам.
Никто и никогда прежде не целовал Смеяну. А чтобы - чужой, немилый, пьяный… Вскрикнув, она рванулась с неожиданной силой, оттолкнула палатина и бросилась прочь. Бернард протянул было руку, поймал, дёрнул - Смеяна вскрикнула, хватаясь за горло, но нитка ожерелья порвалась, цветные бусины запрыгали по полу, а девушка кинулась бежать.
- Ату её! Ату! - закричали угры.
- Куды! Куды! Доченька, бежи! - запоздало спохватился Вышата. Поспешил было к дверям, но кто-то из угров с размаху опустил ему на голову братину
[32]
, и боярин осел на пол, закатывая глаза.
Не чуя под собой ног, Смеяна вырвалась из терема и столкнулась с Заславом. Тот был на подворье, о приезде угров знал, но не спешил показываться на глаза - крепко запомнил плен. Девушка повисла у него на шее, обливаясь слезами.
- Ой, ой, Заслав, Заслав… - только и повторяла она. Из терема выкатились угры. Палатин Бернард бежал впереди. Окинув мутным глазом двор, он сразу увидел Заслава и прильнувшую к нему Смеяну.
- Держи её!
Одним движением Заслав толкнул девушку себе за спину и едва успел подобрать кол, как на него налетел угрин. Сабля врезалась в подставленную палку, дерево затрещало. Сильным рывком Заслав вывернул палку, уводя саблю в сторону, и прежде, чем палатин успел выпрямиться, со всего замаха огрел его другим концом кола по лбу.
Бернард упал, как подкошенный, а Заслав, бросив кол, подхватил из его руки саблю. И вовремя - остальные уже бежали к нему.
- Помогите! - закричала Смеяна, прижимаясь к спине Заслава.
На шум и крики уже бежали со всего подворья боярские отроки. Оценив опасность, грозившую боярышне, они кинулись за оружием. Кто-то схватил у воротника копьё и щит, кто-то достал свой меч.
Защищая Смеяну, Заслав рубился с двумя уграми, отступая к подводам, когда наконец подоспела помощь. Отроки набросились на непрошеных гостей, кого-то зарубили в горячке, кого-то подранили, кому-то намяли бока. Помогать бросились и холопы. Вместе изловили мадьярских коней, как попало покидали на них угров и выставили за ворота.
Люди были радостно возбуждены, не спешили расставаться с оружием, переговаривались и посмеивались. Заславу, которому пришлось столкнуться с уграми в настоящем бою, было не до шуток. Смеяна висла на нём, дрожа всем телом. Обняв девушку и не выпуская отобранную у палатина Бернарда саблю, он провёл боярышню в терем.
Оглушённый боярин Вышата только-только пришёл в себя и, охая, сидел на полу, осторожно щупая вздувающуюся на затылке здоровенную шишку. Он чуть не заплакал, когда дочь бросилась поднимать отца.
- Ой, ой, Заслав, - застонал он, поднимая помятое, разу постаревшее лицо на гостя. - Ой нажили мы ворогов! Ой лихо-то! Ой, чего теперь будет?
