У виконта был очень тонкий вкус. Даже Фердинанд не стал этого отрицать. Он очень придирчиво рассматривал вещицу, пока Мелисанда получала поздравления в гримуборной, и, как всегда, зверски ревновал. По крайней мере, тем же вечером он преподнёс ей чудное, чудное ожерелье их крупных чёрных жемчужин с ультрамариновым глубоким блеском…
Мелисанда довольно улыбнулась. Теперь это ожерелье лежало в сейфе у её итальянского поверенного, в Милане, и он уже подыскал покупателей на тридцать чёрных жемчужин; осталось только разобрать украшение и получить деньги. Эти деньги лягут на её итальянский счёт, вместе с теми, что она получила за это же ожерелье в качестве страховки от «Зигеля и Брауна». Разумеется, очень жаль Элизу. Но, в конце концов, Мелисанда же не стала доводить дело до суда, а просто вычла из её жалования стоимость бархатного футляра (он не был застрахован), да и отпустила на все четыре стороны…
Кроме всего прочего, Мелисанда считала себя очень умной и практичной женщиной. С аквамаринами придётся повременить. Одно «ограбление» в год – этого вполне достаточно. Не слишком подозрительно, жадничать не стоит. Главное – скоро она получит развод, и будет совершенно свободна. Свободна и богата. А свобода – это… больше – никаких сцен от Фердинанда, гастроли и турне везде, где она только пожелает, а не где захочет муж, это, в конце концов, постоянный контракт в Милане или Лондоне. Фердинанд почему-то резко противился заключению постоянного контракта, но Мелисанде надоело жить на чемоданах. И ещё, свобода это – любовь! Море, океан любви, купание в лучах славы и обожания!..
Мелисанда вздохнула полной грудью, ощущая, как возбуждение горячит её щёки, и заставила себя вернуться к туалету. Она положила футляр с аквамариновым гарнитуром в ящичек туалетного столика, и взгляд её невольно упал на серебряный браслет. Она вынула его и повертела в руках. Надо же, какой переполох она устроила из-за этого браслета! И как могло случиться, что она потеряла его на том сеансе? Удивительная история. Браслет был на правой руке, сперва она держала правой рукой руку князя Урусова (мурашки пробежали по телу от одного воспоминания), а потом по правую руку от неё сидел полковник Брюстер, этот вояка с мужланскими манерами. Когда она держалась за руку князя, браслет точно был на ней – он соскользнул к самой кисти и очень мешал. А потом… потом Мелисанда ничего не могла вспомнить, как ни старалась.
Но потерять браслет было бы ужасно! Фердинанд всё ещё адски ревновал её, и даже требовал отчёта о её тратах и приобретениях. Мелисанде было трудно признаться себе в том, что она боялась своего мужа. Да-да, всё дело было в том, что она ужасно боялась Фердинанда, его ледяного взгляда, его ровного бесчувственного голоса, даже звука его шагов. Он наводил на неё панический ужас.
И всё же, какая милая вещица! Совсем недорогая, но очень эффектная. Браслет состоял из двух половинок, соединённых с одной стороны петельками, с другой – замком. Мелисанда повертела браслет в руках и внимательно осмотрела замочек – серебряную шпильку на цепочке, запиравшую кольца, не очень аккуратно припаянные к другой стороне браслета. Может быть, шпилька всё-таки нечаянно выпала… Мелисанда подцепила ноготком серебряный ободок, и – ах! – серебряная заглушка боковины отвалилась, и Мелисанда увидела, что браслет и вправду был дутый: внутри открылась тёмная полость. Примадонна ужасно расстроилась и стала прилаживать серебряный кусочек обратно, поднеся браслет поближе к лампе. Присоединить отломавшуюся деталь было нетрудно, но это уже не слишком занимало Мелисанду – там, в глубине, виднелся уголок чего-то белого. Мелисанда взяла булавку и осторожно подцепила ею краешек. Это была записка, туго свёрнутая крошечной трубочкой.
Что это? Откуда это?.. Мелисанда сперва округлила глаза в недоумении, а потом едва слышно засмеялась тихим, грудным смехом. Ах, боже мой, какой дурачок! Это ужасно, ужасно романтично, но можно ли так всё усложнять! Она получала любовные записки в цветах, в конфетных коробках, в носовых платках, даже во флакончиках для духов, но выкрасть её браслет с тем, чтобы оставить в нём такую крошечную записочку! Эти русские всё же такие странные. Ужасно мило, но так сложно!
Мелисанда наконец – то развернула бумажку и перестала смеяться, улыбка сошла с её губ, и она вновь растерянно уставилась на листочек не более двух дюймов шириной, где чётким почерком было выведено:
«5. Y708. sD974. X1111. Mk744…».
Примадонна в глубоком изумлении по буквам прочитала послание, одними губами проговорив все цифры, но выходила какая-то ерунда. Как ни прочитай – записка не имела никакого смысла! Мелисанда обиделась, кинула прочь бумажку, сунула сломанный браслет обратно в ящичек и посмотрела в зеркало с нескрываемой злостью. Неслыханная дерзость! Подкидывать ей какой-то ребус и считать, что она должна ломать голову над этими номерами. А впрочем… нумерология. Каббала! Ну, конечно!
Мелисанда пошарила по столику, выудила бумажку между пуховкой и склянкой кёльнской воды, и снова внимательно всмотрелась в цифры. А она не так глупа, как кто-то может подумать! Вовсе нет, она очень умная и практичная женщина, да ещё и с прекрасно развитой интуицией и тонким чутьём (не говоря уже о вокальном и актёрском талантах). Ну, что же, если князь Урусов хочет с ней поиграть, то, пожалуй, и она не станет отказывать себе в таком удовольствии!
Это ничего, что он младше её, это даже очень пикантно. Княгиня – гораздо интереснее, чем баронесса! Мелисанда посмотрела в зеркало, приподняла подбородок и полюбовалась собой. Прошлой зимой они недолго были в России. Мелисанда дала пару домашних концертов, однако, в таких домашних театрах, которые дали бы фору иным придворным. Русские меха… Да, меха, алмазы, золото, и что там ещё… Да, Императорский театр. Императорский. Говорят, у русского царя был роман с какой-то танцовщицей. Но Мелисанда гораздо лучше любой танцовщицы! Надо найти какую-нибудь книжку про Каббалу, прочитать записку, написать ответ в подобном духе, и князь у неё в руках. Или лучше найти какого-нибудь знатока, который прочитает и сам напишет ответ. Записку Мелисанда аккуратно спрятала в сумочку и засмеялась, не разжимая губ, утробным, торжествующим смехом, в театральной манере.
Но тут в коридоре послышались шаги – те самые, что наводили на примадонну ужас. Дверь открылась без стука, Фердинанд вошёл и встал за её спиной. Он смотрел на её отражение в зеркале с совершенно непроницаемым выражением лица, Мелисанда тоже смотрела в зеркало – её зрачки расширились от страха, а тяжёлый подбородок чуть съехал на сторону, моментально сделав лицо некрасивым.
– Как прошла репетиция? – сухо поинтересовался фон Мюкк.
– Что тебя интересует? Я прекрасно взяла верхнее си бемоль. Оркестр рукоплескал, – от страха Мелисанда всегда начинала дерзить.
– И что, твой новый обожатель тоже был в оркестре? – осведомился фон Мюкк.
– О ком ты?
– Ну что ты, дорогая, уже весь Лондон судачит о твоём восхитительном знакомстве с русским князем.
Мелисанда вспыхнула, но смолчала.
– Ты уже осыпала его дарами и ласками? И что, что на этот раз? Портсигар? Кольцо? Твои аквамарины? Браслет? – Мелисанда вздрогнула и закусила губу.
