– Здесь так дует, а мой голос… Вы не прикроете дверь в сад, дорогая? Князь, вы не будете возражать, если я займу место графини? – обратилась она к медиуму, и, не дожидаясь ответа, вновь окликнула мадам Бёрлингтон. – Дорогая, вы не принесёте моё манто?
– Разумеется, – холодно ответила графиня.
Она принесла манто для певицы и удалилась; Мелисанда поднялась и направилась к освободившемуся месту между Фицгилбертом и полковником. Её манёвр вызвал бурю движения на этой стороне стола: князь Урусов вставал с места – Мелисанда никак не могла справиться со своими мехами, и медиуму пришлось помочь ей накинуть манто. Полковник Брюстер резво вскочил, чтобы подвинуть примадонне кресло, галантно поправил манто, запутавшееся в ножках, и вновь занял своё место. Пока Мелисанда производила все эти беспокойства, баронесса Фицгилберт пожаловалась, что оставила платок в сумочке. Она прошла за спинами сидящих и на долю секунды задержалась за спиной супруга, наклонившись, и, очевидно, о чём-то спросив его. Ответил ли ей барон, Ива не слышала, но ей показалось, что барон коротко кивнул. Баронесса прошла к креслам, стоявшим у стены напротив больших окон зимнего сада, рассеянно огляделась, с трудом нашла свой ридикюль и скоро вернулась с платком. Возвратилась она тем же порядком – подошла к столу, и прошла к своему месту за спинками кресел.
– Что за странный манёвр? Не проще ли было срезать угол и подойти прямо к своему месту? – удивился Суон.
– Бедняжка очень близорука, насколько я успела заметить, а в салоне было темно. Свеча стояла на столике у входа в зимний сад и практически не освещала залы. Но, может быть, у неё была и другая причина держаться стола и пройти мимо мужа.
– Итак, своих мест не покидали лишь вы – как это предусмотрительно с вашей стороны! – и граф Бёрлингтон. Теоретически, любой из остальных мог проткнуть барона Фицгилберта шилом, это секундное дело, но, боже мой – зачем?
За время рассказа Ивы на странице записной книжки Суона появилась схема, перечерченная стрелочками перемещения гостей. На другой страничке разворота росло одинокое древо с голыми ветвями. Суон задумчиво полистал свою записную книжку и остановился в нужном ему месте.
– А ведь на Фицгилберта уже однажды совершали покушение. Около полугода назад…
– Теперь я припоминаю, – сказала Ива. – Флитгейл заметил тогда, что в газетах писали о вашей блестящей роли в расследовании покушения на барона Фицгилберта! Это очень интересно. И что там случилось?
– Тогда дело выглядело совершенно ясным. Барон попал в аварию по дороге из своего имения в Лондон, когда ехал в своём авто. Он был большим любителем автомашин и часто сам управлял мотором, хотя у него имелся шофёр. Так вот, машина потеряла управление и на довольно приличной скорости вылетела в придорожную канаву. Фицгилберт чудом остался жив, у него были лишь незначительные ушибы, а вот осмотр того, что осталось от его авто, показал, что тормоза были выведены из строя. Моё подозрение пало на механика, который обслуживал гараж его превосходительства, некого Биссета. Довольно странный тип, бывший инженер, потерявший работу из-за дурного характера. Фицгилберт взял его в свой гараж и изрядно платил ему за работу; более того, барон позаботился о сыне Биссета, отправил его в хорошую школу; и также о его жене, дал денег на какое-то весьма дорогое лечение. Вроде бы Биссет продолжал свои инженерные занятия, у него даже было что-то вроде кабинета над гаражом; держался он от всей прислуги наособицу, ни с кем близкой дружбы не свёл, словом – был сам по себе. Многие свидетели показали, что, несмотря на все благодеяния Фицгилберта, Биссет часто пререкался с хозяином. У него был помощник, мальчик по имени Дэвид; так вот он сообщил, что накануне покушения барон заходил в гараж, и они с Биссетом сильно повздорили. Подробностей он не слышал, но, в общем, дело представлялось весьма ясным. Биссет поссорился с хозяином и подстроил аварию, решив отомстить. Так что моя роль в этом деле была очень скромна. Я лишь отсёк ненужные версии, и поручил сосредоточить усилия на Биссете.
– Звучит очень правдоподобно… – согласилась Ива.
– Меня несколько озадачило поведение жены Биссета на суде. Она всё время кричала с места: «Скажи им правду, Том, скажи им правду!». То есть, я понимаю, что это может быть совершенно естественным желанием супруги помочь бедолаге, а может быть в деле, действительно, были какие-то дополнительные подробности, которые могли бы изменить приговор… Я был бы не прочь теперь вновь поговорить с Биссетом, но он умер в тюрьме, у него был больной желудок.
– Вот как? – с интересом откликнулась Ива.
– Да, почти сразу после приговора. Но я не вижу никакой очевидной связи с нынешним убийством. Вполне вероятно, это печальное совпадение.
– Совпадения! – презрительно фыркнула Ива. – Конечно, было бы очень хорошо, если бы это было совпадением.
– Понимаю вашу иронию, дорогая мисс Ива, – покорно согласился Суон, – хотя обстоятельства этих покушений так несхожи. В любом случае, мне придётся вновь разговаривать со всеми участниками этого злополучного сеанса, и опять это что-то мне напоминает, – посетовал он.
– Дорогой инспектор, я с удовольствием бы присоединилась к вам инкогнито, как прежде, но теперь это будет куда сложнее, – улыбнулась Ива, – я не смогла уберечься от солнца, и теперь только грим… – ведунья вдруг замолчала и посмотрела на Суона с любопытством.
– Послушайте, Суон, вся эта история с браслетом… Это очень странно. Если таким образом кто-то хотел отвлечь наше внимание от чего-то важного, то это может быть лишь мадам фон Мюкк, или некто, так ловко укравший браслет с её руки. Но это совершенно лишено смысла. Я не верю в совпадения. Думаю, что с этой примадонной следует говорить очень и очень осторожно.
– Мисс Ива, мой вопрос довольно глуп, но я хотел бы перестраховаться от возможных неожиданностей. Вы ведь видели этот браслет? – Ива кивнула. – Он, случаем, не представляет собой ничего особо примечательного с … оккультной точки зрения?
– Ну, инспектор, любой предмет, по сути, может расцениваться как магический. Но этот браслет… Нет, ничего особенного.
– А вы, случайно, не видите ничего, что бы могло нам помочь, так сказать – внутренним взором?
– Как мило, инспектор, что вы об этом спросили, – очаровательно улыбнулась Ива. – Я не могу злоупотреблять милостями духов, но то, что я вижу безо всякого духовного руководства… это довольно интересно. Я вижу здесь страсть. Мимолётную, но знойную. Но я вижу и расчёт – холодный, механический расчёт. Я вижу случайность, но здесь есть и закономерность. Да, смерть Фицгилберта была случайной, но она была неизбежной. Всё смешалось, я должна ещё подумать об этом. Каков ваш план, инспектор, с чего вы начнёте?
– Даже не знаю. Его светлость граф Бёрлингтон опять собрал у себя в салоне столь разношёрстную публику! От его сеансов одни неприятности. Следует разобраться – кто есть кто в этой истории и постараться связать каждого с убитым. Собственно, я уже навёл справки об этом князе Урусове. Он действительно князь и действительно Урусов. Приписан к дипломатическому корпусу. Известная фамилия, молодой человек хорошо известен в лучших европейских домах, я получил разрешение встретиться с ним. Правда, в присутствии русского консула, но это лучше, чем ничего, учитывая некоторую напряжённость в отношениях наших государств. Поговорить с вдовой пока невозможно – она в глубоком шоке, и врач посоветовал отложить допрос на день или два. А сегодня вечером… хм…
