Карниваль рассмеялся истерически, закрыл лицо костлявыми жёлтыми руками, взял себя в руки.
— Повернуть время вспять. Вот, что мне надо было теперь. Вернуть себе силы молодости и внешность, достойную вечности. Вы молоды, мисс прорицательница, вам неизвестны телесные муки подступающей старости, но женщины довольно быстро начинают испытывать страдания телесных перемен. Так что скоро, очень скоро вы поймёте меня, сударыня! Очём бишь я? Ах да! И тут я прочитал один средневековый манускрипт, который за огромные, но ничтожные для моей цели, средства, я купил у одного немецкого букиниста. Зеркало Елены Прекрасной. Да-да, я узнал про зеркало.
Я щедро платил этому мерзавцу Лонгу, но он стал злоупотреблять моей щедростью. Я не мог открыть ему, зачем мне все его украденные вещи. Но я дал ему самые чёткие указания по поводу последнего предмета. Я выделил ему неограниченные средства, но он начал использовать их для своих удовольствий. Три года я посылал его то в Грецию, то на Гиссарлык, а потом он по собственной прихоти поехал зачем-то в Нубию. Привёз египетское зеркало, думая обвести меня вокруг пальца. Стал упорствовать, что это именно то, что я ему велел найти. Начал требовать денег за привезённое им барахло и угрожать — мне! — что перестанет работать на меня. Потом он сказал, что даже если бы у него и было то, чего я хочу, он бы не отдал мне этого предмета.
Я был взбешён! Я выгнал его вон.
Я знал и раньше, что Лонг приторговывает находками, сделанными за мой счёт. Я платил ему только за те предметы, которые считал достойными — для моей цели и для пополнения моей коллекции. Да, я пристрастился к собирательству, но эти побрякушки не стоят для меня ничего. Они сгорели в доме, туда им и дорога. Но я лишился агента, а Лонг был по-своему неплох: Он был человеком без совести и без принципов, а потому с ним можно было договориться. Если бы не эта дерзость и не алчность.
Потом он исчез, а через некоторое время я начал поиски сам. Это было сложно. Меня окружали дураки. Секретарь Джексон и аукционный агент — два совершенных недоумка, но это было к лучшему: Им в голову не приходило, как я употреблял их услуги.
И вот весной случилась большая удача. Я случайно узнал от Джексона, что недавно он видел Лонга на какой-то улице, выходящим из некого дома. Я навёл справки и выяснил, что там обитает мадмуазель Зулейка. Я догадался, что она, по слухам — большая любительница всякого экзотического барахла — покупает у Лонга вещи. И тогда я решил испытать удачу.
Я был почти уверен, что Лонг нашёл Зеркало, я был почти уверен в том, что он продаст его Зулейке только для того, чтобы досадить мне. Моя Чаша меня не подвела. Я послал ей приглашение на Ваш сеанс. Эта мадмуазель ещё до сеанса распространялась про свои предметы и упомянула о зеркале. Не могу вам сказать, как я был возбуждён этой болтовнёй! И вы, посредством духа, точно подтвердили моё подозрение. Я отправился к ней ночью, и потребовал продать мне зеркало. Увы, она оказалась невероятно глупа, до омерзения глупа и самонадеянна. Я ничуть не жалею о том, что сделал. Кажется, я потерял самообладание, но — нет, я нисколько не жалею о том, что сделал. Такие недостойны существовать, нет. Но я не нашёл зеркала!
— Как странно, Ваша Светлость, ведь вам было точно сказано: «Во чреве бога»! — словно бы возмутилась Ива.
— Я был слишком возбуждён, — с досадой прошипел Карниваль. — Я перевернул всю её каморку, искал какую-нибудь статуэтку, разбил пару гипсовых слепков, но ничего не обнаружил, а долее искать я не мог — эта старая курица-компаньонка уже квохтала на лестнице.
Однако, большой удачей было то, что за спиритическим столом оказался Флитгейл. Я не видел его раньше, но знал, что это именно в его экспедиции Лонг добыл последние вещи. Я решил сделать Флитгейла своим агентом. Не думал, что он такой принципиальный осёл. Впрочем, для некоторых высоколобых это характерно. Но я не смог встретиться с ним — я застыл в возрасте своей болезни, и продолжал страдать. О, если бы это Зеркало попало мне в руки раньше, много раньше! Но я не жалею. Зная всё о страданиях старости, я буду больше радоваться физической молодости. Да, это так.
А потом вдруг вновь объявился Лонг. Да-да. Приполз ко мне так же, как эта дура Марта когда-то приползла просить денег для себя и своих ублюдков. Но этот мерзавец, лишившись и новой дойной коровы — Зулейки, вздумал угрожать мне шантажом. Пришлось убить и его. Это было несложно. Я был приглашён на банкет в гостиницу в Сити, заранее снял номер через посыльного и назначил там встречу Лонгу, заверив, что собираюсь с ним «договориться». Дальше всё было просто. Я покинул гостей всего на десять минут, поднялся в номер, застал там совершенно безоружного и наглого Лонга, убил его, когда он не ожидал никакой опасности, и вновь присоединился к гостям. Никаких следов, никакого шума. Этот дурак даже не понял, что произошло. И об этой смерти я не жалею: Лонг был недостоин, совершенно недостоин жизни.
Карниваль улыбнулся высокомерной, мечтательной, многозначительной улыбкой, отвратительной на его искажённом злобой и болью лице.
— А теперь отдайте мне Зеркало и покончим с разговорами, — сказал он, откидываясь на спинку и в изнеможении прикрывая глаза.
— Я понимаю, зачем вы хотели убить бедолагу Флитгейла. Но зачем вы подожгли свой дом? — спросила Ива.
Её голос был спокойным, но в нём звенело не то презрение, не то гнев.
— Женское любопытство? — усмехнулся Карниваль. — Я собирался покинуть Англию. Я был почти уверен в том, что Зеркало где-то рядом и скоро оно будет в моих руках. Я не мог оставаться в Лондоне, да и вообще в Англии, не вызвав подозрений своим преображением и своим долгожительством. Я решил отправиться на Восток и там наслаждаться могуществом. Я не собирался уничтожать дом, уверяю вас. Я бы с большим наслаждением наблюдал, как мои ничтожные родственники вцепляются друг другу в горло при дележе наследства. Было бы забавно…
Это вышло почти случайно. Я не мог выпустить Флитгейла после того, что он видел. Но мне нужно было незаметно избавиться от тела. Ударив его по голове, я зашёл в комнатёнку Джексона, чтобы взять ковёр, завернуть тело и припрятать где-нибудь до удобного момента. Но я был обессилен разговором с этим упрямым ослом, и, конечно, тем ударом, что нанёс ему. Я зажёг керосиновую лампу, но не удержал её в руках. Там была куча бумаг, книги. К тому же, у Джексона была спиртовка с полной колбой спирта. Этот олух только и мог, что гонять чаи, вместо того, чтобы отрабатывать своё жалованье. Так что его стол и ковёр вспыхнули моментально. Я не смог бы погасить их, даже если бы захотел. Я забрал свои драгоценные амулеты, кое-что из одежды и вышел через потайную лестницу в гардеробной. Она ведёт прямо на улицу, я немного полюбовался картиной — знаете ли, в духе Тёрнера: Величественный пожар, волшебное зарево… — и отправился на квартиру, которую когда-то снял для Лонга. Там меня никто не знает. Эти идиоты спохватились только минут через двадцать после начала пожара. Очень комичное зрелище.
— И вам не жаль трёх человек, жизнями которых вы распорядились так жестоко? — спросила Ива.
— Оставьте, бога ради. Три паршивые жизни за всевластье, за бессмертие и за молодость? По жалкой душонке за каждое из божественных благ? Бросьте, сударыня, это смешно. Отдайте Зеркало, я устал.
