– И шлем, и эти штаны, и куртка.
– Не прокатит, в тюрьме это не пригодится.
– Я не хочу его убивать, я хочу только набить ему морду. По-легкому.
Брейн коротко махнул рукой, показывая, что, по большому счету, Генриху ничего не грозит.
– Не убьешь?
– Ни в коем случае. Мне нужно дать ему в морду, чтобы как бы символ справедливости.
– Чтобы как бы символ? – повторил алкоголик, задумчиво поглаживая собаку.
– Найди мне какую-нибудь спецодежду и бэйджик с фамилией, а дальше я сам.
– На проходной ребята привязчивые.
– Ничего, это уже мое дело. Помоги, друг!
Брейн приложил руку к груди и прикрыл глаза, чтобы проступившие слезы покатились по щекам.
– Ладно, не убивайся так.
Мужчина поднялся и указал на кособокую скамейку.
– Садись, я принесу тебе весь комплект, у меня тут на складе этого добра навалом. Кое-что даже удается на бухло сменять.
Уже приоткрыв створку ворот, он вдруг обернулся и добавил:
– Сиди ровно и не пытайся говорить со Свистком, он этого не любит.
Брейн пожал плечами и стал ждать, разговаривать с собакой он не собирался, а пес улегся на землю, положил голову на лапы и задремал под рев самолетных двигателей.
Его хозяин отсутствовал минут десять и скоро вернулся с поношенным комбинезоном, кепкой и линялым бэйджиком.
– Вот, – сказал он. – Бэйджики каждый год меняют цвет, но они часто повторяются. Я здесь давно, поэтому у меня есть всякие, а в этом году они именно такие.
– А дата? – спросил Брейн. – Может, попытаться ее подправить?
– Не парься, – отмахнулся кладовщик. – Когда охрана видит инженера, они даже ни о чем не спрашивают. А вот грузчиков с пассажирского блока, тех могут даже через рентген прогнать.
– Но меня не знают в лицо, это не опасно?
– Нет, ты можешь оказаться инженером из другого блока или электроремонтного предприятия, они часто здесь шмыгают.
– Ну спасибо, – сказал Брейн, потом снял жесткие мотоштаны и куртку и стал надевать комбинезон, который был ему лишь слегка великоват.
– Раньше я был упитаннее, – сказал кладовщик, глядя на комбинезон с легкой ностальгией.
– Так это твой мундир? Ты был инженером?
– Да, – кладовщик кивнул. – Инженером по бортовой гидравлике.
– И как же ты так?
– Очень просто. Жидкость в дублирующей гидравлической системе, она была на спиртовой основе.
– И вы ее пили? – попытался угадать Брейн, продолжая поправлять комбинезон.
– Нет, что ты, дублирующая была ядовитой, но мы же инженеры, мы не могли отступить просто так. Три года экспериментировали, пока не научились убирать присадки практически до нуля. А потом все и началось.
– Ты спился?
– Не я один. У нас в смене было пятьдесят два человека, через год уволили десятерых – инженеров, механиков, водителей тягачей. Ужас просто.
– А как сейчас с этой проблемой?
– Сейчас спирта нет – синтетический заменитель. Его не то что пить, даже есть невозможно.
Перед тем как попрощаться с Брейном, кладовщик протянул ему планшет с авторучкой.
– Это тебе в качестве бонуса, – пояснил он. – С планшетом твой статус выше на полголовы.
– Спасибо, – поблагодарил Брейн и, подхватив сумку с продуктами, вышел на дорогу.
64
Спившийся инженер по гидравлике оказался прав, дремавший на стуле охранник, едва взглянув на Брейна, вновь смежил веки, а его напарник в дежурке-аквариуме раскладывал на тарелке бутерброды, готовясь ко второму завтраку.
Пройдя это формальное заграждение, Брейн столкнулся со стеной грохота и волнами спрессованного, пропахшего выхлопами воздуха.
На поле было на пару градусов теплее.
Он пошел по размеченной желтым транспортной полосе, и слева от него то и дело плюхались пузатые карго с закопченными боками, а им на смену в небо уходили лакированные пижонистые аэробусы.
До выбранного грузового борта было метров двести. Брейн быстро до него добрался и встал возле штабеля с контейнерами, как будто проверяя их номера.
Заметив незнакомца, к нему подошел бригадир грузчиков.
– Я могу вам чем-то помочь, сэр?
– Я вижу здесь двести четырнадцатый и двести тридцать второй, а двести четвертый и двести девятнадцатый были?
– Так точно, сэр.
Бригадир раскрыл свой планшет и продемонстрировал в списке оба номера, и против каждого стояла галочка.
– Отлично. Но я бы сам хотел взглянуть, если меня, конечно, эта штука не задавит, – сказал Брейн, кивая на выскочивший из трюма погрузчик.
– А вы, сэр, из какого отдела будете? У нас тут что, какие-то проблемы?
– Нет, проблемы не у вас, а в службе претензионной логистики и локализации. Ночью у них сервер рухнул, а дубль еще не запустили на полную мощность, поэтому часть архивов будет доступна только после обеда. И главное, все свалили на меня, хотя я у них в корпусе инженерным обеспечением ведаю.
В какой-то момент Брейну показалось, что он отделился от бетонного покрытия и весь воздух из его легких выбило напрочь, но через пару мгновений понял, что стоит на прежнем месте, а бригадир грузчиков смотрит из-под козырька на поднимающегося в небо восьмимоторного колосса.
При этом бригадир восхищенно покачивал головой и что-то говорил, однако Брейн его не слышал.
– Не верится – и все тут.
– Что? – спросил Брейн, когда гул транспортного рекордсмена немного стих.
– Когда вижу, как он разгоняется, каждый раз думаю, что в этот раз не взлетит – и точка. Но он взлетает. Три тысячи тонн.
Бригадир снова покачал головой.
– Но мне обязательно нужно взглянуть на номера.
– Идите смотрите, сэр. Сами разберетесь?
– Разберусь, спасибо.
– Забавно, сэр, что точно такая же бирка была у одного чудика, что здесь работал раньше. Он тоже был «У. Джефферсон» и инженерил чего-то там по гидравлике. Последние пару лет, перед тем как его выперли, я его трезвым ни разу не видел.
– А как было его имя?
– Уоллес, кажется.
– А я Умберто. Просто однофамильцы.
Брейн улыбнулся наблюдательному бригадиру и поднялся по стапелю внутрь огромного трюма, заставленного контейнерами примерно наполовину.
Пройдясь по узким проходам, он потрогал для вида замковые растяжки, державшие тару, и, оглядевшись, пошел обратно – навстречу заезжавшему погрузчику с контейнером.
