— Но ты же понимаешь, Окунь, что такое дело потребует серьезных предварительных вложений… — начал Барич старую песню, — потребуется договариваться с управляющим, с надзирающими органами и так далее…
Ронин терпеливо выслушал все, что думает Барич по данному вопросу, покивал, соглашаясь, и наконец помянул, что предварительные траты готов взять на себя. И на Грабера покивал заодно.
— Кроме того, Милко, там есть один человечек. Мы с ним перемолвились словечками, и он твердо обещал, что с Администрацией проблем не будет. Это он берет на себя. Кстати, он же и назвал твое имя в разговоре…
— Кто же? — задрал брови Барич.
— Некто Краснов, Василий Жанглович, — невинно бросил ронин и очень удивился, перехватив пламенный взгляд Барича в сторону своего подручного. Такого взгляда хватило бы, чтоб завести мезонный ускоритель. Интересно. — Он там подвизался как эксперт от правительственного агента на «прыгуне» «Боливия».
Барич подозрительно долго смаковал кофе, кряхтел, мялся и наконец, пыхнув своей сигарой, выговорил:
— А зачем нам Краснов? Разве мы не можем обойтись без него? Я довольно хорошо его знаю — это очень ненадежный человек. Очень ненадежный, — повторил он с нажимом.
— Без него, конечно, можно обойтись, как и без любого другого, — со значением медленно проговорил ронин, — но мы с Французом должны с ним встретиться в любом случае.
Барич чуть переменился в лице, видимо, по–своему поняв намек ронина, и в общем–то понял его абсолютно правильно, но что с инженером не все чисто — это ронин уловил. И напрягся. Виду, однако, не подал. Улыбнулся и Баричу, и длинноволосому детине. Грабер встревоженно закрутил головой. Ситуация, однако, складывалась не самым лучшим образом. Совсем не так, как ронин планировал. Да еще Грабер, черт его побери, прямо поедает кейс глазами. Значит, чемодан все–таки точно тот самый, но как его получить? А тут еще Милко виляет. И ронин сказал:
— Ну ладно, Хамовник, остальное — детали. Ты можешь мне гарантировать встречу с Красновым в ближайшие дни? — спросил он в лоб, наблюдая за сменой выражения лица Барича. И услышал такое твердое «да», что сразу заподозрил, что инженер уже отправлен на «скок». Так. Теперь спокойнее, еще спокойнее. Вот так. Ситуация патовая, надо ее на время разрядить. — Вот и хорошо, дружище. Как ты смотришь на предложение перекинуться в картишки, как в старые добрые времена? Да и ракии выпить, пожалуй, самое время, а? Ну что, по рукам?
Они ударили по рукам, и Грабер, чего ронин от него, в общем–то, не ожидал, тоже хлопнул ладонью поверх их с Баричем рукопожатия. Тем самым он продемонстрировал, что тоже в деле, а не пешка вроде длинноволосого наймита. Это он молодец, сориентировался. На столе появились карты, водка, и игра пошла.
Рассеянно глядя, как Окунь тасует колоду, Милко Барич лихорадочно соображал. Деловое предложение было очень заманчивым. Очень. И Дику, пожалуй, можно было бы довериться — человек он серьезный, деловой человек, и действительно скоро лучшие его годы будут позади. Но… есть одно большое «но», вернее, два. Первое — это не вовремя «скакнувший» инженер. И второе — этот, черт бы его побрал, кейс с непонятным, но явно смертельно опасным прибором. И это очень волновало Милко. С него вполне хватало и того, что срок возврата долга неуклонно приближался, а с Клавдием шутить не может себе позволить даже никто из самых высоких «баронов», не говоря уж о простом агенте. А если кейс пасут внешники…
Барич поморщился, открывая карты, — еще и фишка, как назло, совсем не шла. Ну просто все один к одному. Он глянул на мрачного Француза — парня, которого Окунь представил как своего партнера и коллегу. Вот уж у кого рожа так рожа. Интересно, как он выглядит на самом деле? Тьфу ты! Что за мысли лезут в голову?! Лучше и не знать настоящего облика этих людей. Как и их настоящих имен! Одно Милко определил сразу — этот Француз не наймит, уж это очевидно. Темная личность. Никогда не слышал об убийцах — не париях. Это что–то новое, и следовательно, лишняя жуть. И еще эта манера пялиться куда–то под ноги. Милко совсем недавно где–то читал, что если человек готов к убийству, то нипочем не станет поднимать глаза. Мол, чтобы не определили эту готовность по его взгляду. И уж совсем точно, что не станет смотреть на свою жертву до того самого последнего решающего момента.
Барич покосился на своего телохранителя — он, конечно, тоже не подарок, тот еще маньяк, но присутствие рядом двух настоящих киллеров просто парализовывало его волю, мешая даже сосредоточиться на картах. Да плюс еще этот, мать его, кейс!!!
Пасуя в очередной раз, Барич вдруг понял, как ему убить одним выстрелом тучу зайцев. Надо просто проиграть Окуню кейс! Мысль показалась настолько удачной, что он чуть не сбросил пару королей. Так–так–так. Что мы имеем? Ага — если спулить кейс Окуню, то можно потом отвести внешников от себя, особенно в свете того, что эти двое желают видеть инженера Краснова. Милко мысленно мгновенно оценил славнуют перспективу — войти в дело, замкнуть все нити этого дела на себя, а потом сдать Окуня и этого мерзкого Француза внешникам. Заодно и свалить на них смерть правительственного консультанта. Можно даже будет сказать Окуню о том, что инженер Краснов уже ничем не сможет помочь на том месторождении. Ничего страшного. С Администрацией и местными контролерами Барич и сам справится — опыт есть, и богатый опыт. И порядок. Дело потом будет продолжаться, но уже хозяином его будет он — Милко Барич, и никто другой. А Клавдий… А что Клавдий? Клавдию можно пообещать солидную долю, тогда он отсрочит и этот платеж. Тем более если двое выйдут из игры, не грех будет и с Клавдием поделиться. Да. Это удачно. Вот только нужно как–нибудь половчее впарить им кейс.
И Милко, определившись с ближайшими перспективами, наконец сосредоточился. Теперь задачей было завести азарт Окуня, проиграв ему еще пару–тройку сотен экю. А потом сделать вид, что хочется отыграть свои деньги, как бы ва–банк пойти. Да и еще есть одно доброе средство — Барич достал из кармана длинную, ароматную «Гавану», заранее пропитанную аминозапахом азарта. Сам–то он давно выработал у себя иммунитет именно к этому набору, а Окунь давненько уже не появлялся в Карловых Варах. Так откуда же ему знать новейшие разработки в этом направлении?
Барич окутался душистыми клубами дыма, потихоньку спуская кровную свою наличность и заодно поднимая ставки. Окунь уже стал наполнять вторую карту выигранными деньгами, радостно потирая руки и прихлебывая ракию. Глаза Француза тоже слегка заблестели и раскрылись пошире. Теперь он уже не пялился постоянно вниз, а частенько подолгу наблюдал за игрой. Действует, родимая сигара, действует! И Барич все наддавал дыму и все проигрывал и проигрывал.
Игра шла уже около двух часов, когда Барич наконец со внутренним облегчением развел руками и признал, что денег на его карте больше нет. Индикатор на его углу стола помаргивал красными нулями.
— Послушай, Окунь. Да ты просто стал акулой в картишках! Ну и фарт же тебе сегодня! Или это всегда так? Слушай, я хочу отыграться, а то это же просто несолидно как–то — продуться вот так, вчистую…
— Что поставишь? — Окунь оставался довольно спокоен. Лишь глаз прищурил от дыма сигареты, которую перекатывал во рту.
