Барич помялся для убедительности, пошмыгал носом и наконец выдвинул из–под стола кейс:
— Да есть тут у меня одна вещица… Даже и не знаю, стоит ли ее ставить, уж больно занятная… — Он вполне натурально изобразил дрожание рук, якобы не в силах справиться с замками кейса. — Слушай, — глубоко вздохнул он. — Если уж я все спустил, так давай сыграем ва–банк. В закрытую!!! Ставлю кейс за тонну экю, идет? Не открывая! Тут никакой подляны нет, точно тебе говорю. Все чисто — это просто прибор такой, ты же в технике волочешь, может, он тебе в самый раз подойдет, а?..
Киллер с легкой усмешкой смотрел на него, не отвечая.
«Неужели табачок не подействовал, очень может быть, что и нет. Черт разберешь этих парий — у них, может, врожденный иммунитет к таким штучкам». Да нет, не может быть — не далее как неделю назад Барич лично проверил набор на одном наймите за зеленым столом. А Окунь все молчал, катая свою сигарету. И когда Барич уже решил, что препарат, легонько витавший в воздухе, и впрямь некачественный, вдруг в дело вступил Француз, доселе молчавший как рыба на сковороде:
— Идет! — Голос его прозвучал хрипло и напряженно, словно карканье скруджа.
Окунь бросил на партнера быстрый взгляд, и в его глазах тоже заплясали искорки, которые Барич определил как азарт.
— О'кей, — сказал он.
«Подействовало!» — облегченно подумал Барич. Бросил на стол кейс и заторопился:
— Если я выиграю, дашь мне еще две партии ва–банк. По тонне каждая. О'кей? — Посмотрим. — Окунь стал сдавать
Милко надеялся, что ему не потребуется особых усилий, чтобы проиграть и эту партию. Он, конечно, тянул фишку, шепча про себя счастливые слова. Открыл карты — пара десяток. Для проигрыша вполне подходит. И в тот же миг понял, что проигрывать ему совсем не хочется, не иначе как взыграло самолюбие. Он с легким сожалением, изрядно разбавленным досадой, и облегчением, что скорее всего у Окуня сейчас ляжет больше, выложил свои карты на стол. Игра ва–банк, значит, ни прикупа, ни торга не будет. Все в открытую.
Киллер хмыкнул и выбросил первую карту — восьмерка пик. Длинноволосый подался вперед, не отрывая взгляда от зеленого сукна, которым по традиции был обтянут стол. Француз, наоборот, опустил глаза в свой коминс. Вторая карта — двойка пик. Барич почувствовал, как пересохло во рту. Неужели он выиграет? Забыв на мгновение про все свои планы, он сделал рожки левой рукой, стараясь привлечь к себе удачу. Третья — пятерка. И опять пики!… Четвертая — валет. Пики! «Мама миа», — прошептал про себя Барич. Он уже и сам не знал, чего ему больше хочется — выиграть или проиграть. «Мама миа и Иисус, Мария, Пречистая Дева…» Окунь медлил с последней картой. Мысли Милко разбегались во все восемь сторон света. И выиграть и проиграть сейчас для него было одинаково важно. Телохранитель гулко сглотнул слюну. Ну! Ну же! Медленно ползла из колоды пятая, последняя карта. Окунь разжал пальцы, и она лепестком ромашки спланировала на стол рубашкой вниз…
Король пик!!!
Барич вскрикнул бессвязно, и одновременно прозвучали спокойные слова Окуня:
— Чисто. Иппон, Хамовник. — И не спеша пыхнул сигаретой.
Барич откинулся на спинку стула, промокая салфеткой пот со лба. Сквозь досаду на проигрыш проступило в сознании — чистая победа. Потому что он, Милко, победил, добился своего. Теперь проблемы кейса для него больше не существует, а Окунь получил, сам того не зная, мину замедленного действия. Чисто.
— Красиво, — сказал Барич, сдерживая дрожь в голосе. Комбинация пока удавалась.
И все чуть не испортил этот длинноволосый дебил:
— Ты хочешь сказать, что теперь сможешь отвалить с нашими бабками? — визгливо спросил он, отбрасывая сальные волосы со лба.
* * *
Выбросив флеш, ронин даже не почувствовал, что выиграл. Просто на миг он ощутил себя выше всех присутствующих. Кейс теперь у него, и это — главное, а чутье и даже скорее поведение Грабера говорит, что это тот самый. Он остался спокоен, лишь усмехнулся внутренне ухищрениям Барича. Сигаркой пыхал, можно подумать, он один такой хитрый и никто больше не догадается, что это была за сигарка. Выиграл. Посмотрел на Грабера — глаза партнера чуть подернулись словно бы мутной пленкой, нижняя губа отвисла. «Не справляется с напряжением, люксишка», — подумал ронин. И еще подумал, что такое везение есть добрый признак. Фортуна выказала ему только что свою особую благосклонность. Может, и в остальном фишка так же покатит.
Он начал подниматься из–за стола, когда противный голос длинноволосого заставил его собраться. Тот отчаянно лапал несуществующую кобуру. Значит, парень привык работать не руками и уж тем более не головой. Этот, стало быть, делает свою работу пальцем. На гашетку жмет, стало быть. И жмет скорее всего профессионально.
Ронин очень медленно взял двумя пальцами с губы докуренную почти до фильтра сигарету и глянул на наймита. Вот на кого подействовала примочка Барича. Эх, Милко, Милко… Не слишком ты удачно выбрал себе телохранителя. Этот ведь когда–нибудь в запале может и тебе спину разворотить плазменным зарядом. Это очень неосторожно — иметь рядом такого отморозка, что законов не знает и знать не хочет. А по закону карточный выигрыш — святое. Кто на него покусится, тому не поздоровится. Только лохов можно на бабки разводить, а не серьезных деловых людей. Ронин помолчал полминуты, глядя на Барича, как бы не замечая его отморозка. При этом он делал мелкие неглубокие затяжки. Потом сказал, не обращаясь конкретно ни к кому:
— Это мой выигрыш, и я могу уйти… — И тут же ловким щелчком отправил «бычок» за шиворот длинноволосому. Старый трюк, но тот попался — сразу выключился из событий, пытаясь вытряхнуть окурок из–за пазухи. И матерился при этом отчаянно. Ронин как ни в чем не бывало взял кейс со стола на мгновение раньше, чем это сделал Грабер. — У тебя есть претензии, Хамовник?
Барич закрутил головой:
— Да нет, что ты! Какие претензии?! Все нормально. А ты… — Он свирепо повернулся к длинноволосому, — немедленно извинись перед моими гостями!
Ронин такое действие не одобрил — волосатый наверняка злопамятен, как бойцовская керна, и так унижать парию да еще при свидетелях не стоит. Но это проблемы Барича. Поэтому ронин ничего не сказал. Обхватил Барича за плечи:
— Знаешь, дружище, нам с Французом еще надо будет обстряпать одно дельце, но это не здесь. Позволишь воспользоваться своим каналом? А через два дня к полудню мы вернемся. Как?
То, что Барич имеет свой халявный телепорт, ронин знал давно, как и то, что Милко не любит никого пропускать через него и постоянно меняет местоположение портала. Но он помнил, что на хвосте сидят внешники вкупе с Гильдией и Левински, а после заварухи, что они устроили в Кемерове, так и все региональные органы наверняка стоят на ушах. А «хвосты» надо рубить во что бы то ни стало. И портал Милко — хорошая возможность, если только преследователи не вычислили Милко из старых связей ронина. Тут уж как повезет.
В спину какое–то неразборчивое извинение пробубнил длинноволосый наймит, но ронин не ответил. Он ждал ответа Барича. Меж тем они уже направлялись по коридору к выходу из казино. Грабер пристроился сзади вплотную к кейсу.
