Сначала мысль показалась абсурдной, но чем больше Нина думала, тем больше приходила к выводу, что это единственный выход из положения. В конце концов, у неё есть личные вещи, которые принадлежат только ей и до которых никому нет дела. Она обшарила взглядом комнату и остановилась на книжных полках. Выбрав двухтомник Байрона с золотым обрезом и иллюстрациями, переложенными пергаментом, Нина поспешила из дома. Конечно, сейчас книги можно купить в каждом магазине, но отец говорил, что это раритетное издание. Значит, оно чего-то стоит.
В переходе Нина встала в ряд торгующих и робко достала из полиэтиленового пакета книги. Всё, что происходило потом, показалось ей кошмарным сном. Как её прогоняли с места на место, потому что она оказалась чужаком в мире, живущем по своим законам. Как, наконец пристроившись в уголке, она, словно зомби, охваченная общим волнением со стоящими рядом людьми, сорвалась и побежала прятаться от появившегося милиционера. Как после, сгорая от стыда, стояла, протягивая в озябших руках ценные коллекционные книги, до которых текущей мимо безликой массе не было никакого дела.
Нина была на грани нервного срыва, но упрямо продолжала стоять, твердя себе, что обязана выдержать выпавшее ей испытание, иначе что это за любовь, если она спасует перед первой же трудностью. А в глубине души зрело ожесточение против матери. Это она заставила её пройти через подобное унижение.
Нине казалось, она стоит уже вечность. Девочку охватило отчаяние. Какой-то мужчина, взяв у неё томик, повертел его в руках и спросил:
– Сколько?
– Не знаю. Сколько дадите, – тихо пролепетала Нина.
Мужчина удивлённо посмотрел на неё и, достав бумажник, протянул купюру.
– Этого достаточно?
Сумма была много меньше, чем стоили книги, но этих денег должно было хватить на поход в «Макдоналдс», и Нина согласно кивнула.
Гром среди ясного неба раздался на следующий день. Саша встретил её возле школы. Стоило им зайти в кабинет, где шло какое-то шумное обсуждение, как там повисла густая, почти осязаемая тишина.
– Что случилось? – поинтересовался Саша.
– Это ты у «банкирши» спроси, – усмехнулась Инна.
Саша вопросительно поглядел на Нину, которая и сама ничего не понимала.
– Хватит загадками говорить, – обратился он к Инне.
– Без загадок тут не обойтись. Хочешь самую интересную? Если у человека отец банкир, зачем ему в переходе торговать? Может, тебе Семёнова объяснит. Или у неё хобби такое – на досуге барахлишко продавать? – довольная своей шуткой, бывшая подруга кивнула на Нину.
Нина побледнела, потом покраснела. Почему это должно было случиться? Кто видел её вчера в переходе? Зачем так жестоко? Между тем её смущение Инну только подстегнуло.
– Трепло – вот ты кто. Мешочница!
– Неправда. Это были книги! – выкрикнула Нина и обернулась к Саше.
В его взгляде не было ни понимания, ни сострадания.
– Значит, ты наврала? Про отца и про всё такое? – спросил он.
– Неужели для тебя так важно, кем работает мой отец? Какое это имеет значение? – едва слышно проговорила девочка.
– А если не имеет, что же ты тогда выпендривалась и трепалась? Значит, приторговываешь втихаря, а корчишь из себя миллионершу?
Панков презрительно усмехнулся.
– Ты больше не хочешь дружить со мной? – задала Нина вопрос, ответ на который был слишком очевиден.
– Не люблю трепачей, – бросил он.
Губы у Нины задрожали. То, что происходило сейчас, было в тысячу раз постыднее её торговли в переходе. Саша во всеуслышание заявил, что она для него ноль, пустое место. Ему нужны были только деньги. А она ещё осуждала маму!
– А если я завтра приеду в школу на иномарке, ты поверишь мне?
– На «запорожце», что ли? Тоже иномарка. Нормальный будет прикол, – засмеялся Саша.
– Я приеду на БМВ. Это для тебя достаточно круто? Ты бы сразу сказал, что любишь дорогие вещи. Чтобы я соответствовала, – горько усмехнулась Нина.
Она повернулась и опрометью выбежала из класса.
– Зачем вы так! Козёл ты, Пан! – укоризненно крикнул Серёжка и бросился вслед, но в этот момент прозвенел звонок на урок.
Нину не беспокоило, как она объяснит своё отсутствие в школе. Кого волнуют такие мелочи, когда жизнь кончилась? Она никогда не сможет забыть пережитого стыда и унижения. Ради Саши она готова была на всё, поссорилась с мамой, а он так грубо растоптал её любовь.
Нина неслась по лужам, не разбирая дороги. Вода налилась в туфли и противно хлюпала при каждом шаге, но девочка не замечала этого. Запыхавшаяся и растрёпанная, она с отчаянием смертельно раненного нажала на кнопку дверного звонка и не отпускала её до тех пор, пока на пороге не появилась мама. Нина бросилась ей на шею и только теперь дала волю слезам.
Светлана Павловна отложила расспросы на потом. Она укутала дочь пледом, дала валерьянки и, усевшись рядом, гладила её по спине, терпеливо ожидая, пока та успокоится. Постепенно рыдания перешли во всхлипы, и Нина сбивчиво рассказала о случившемся.
– Всё пройдёт. Поверь мне, он не стоит твоих слёз, – сказала Светлана Павловна.
– Дело не в нём. Вернее, не только в нём. Как я могу с этим жить? Выходит, никому нельзя верить. Всех интересуют только деньги, деньги… А как же я? Почему они не могут дружить со мной такой, какая я есть?
– Во-первых, Саша и Инна – это ещё не все. А во-вторых, чем скорее ты перестанешь видеть мир в мрачном свете, тем быстрее поймёшь, что есть много людей, способных оценить тебя саму.
– Всё равно, я ни за что не прощу его, – сжав кулаки, процедила Нина.
– А это уж совсем глупо, отравлять себе жизнь обидой из-за такого низкого человека, – покачала головой мама.
Нина промолчала. Ей не хотелось спорить, но она твёрдо знала, что должна заставить Панкова пережить унижение. Достаточно, что она проявила слабость, сбежав из школы. Завтра во что бы то ни стало надо появиться в школе на иномарке.
Следующий день, как по заказу, выдался погожий. Солнце высвечивало остатки позолоты на оголенных ветвях деревьев и играло бликами в лужах, внося неповторимый шарм в унылую осеннюю картину. К школе подъехала БМВ последней модели серебристого цвета и, плавно притормозив у ступенек, остановилась.
Нина с удовлетворением отметила, что возле входа собралась группа ребят из класса. Саша, как всегда, выделялся из толпы. Нина не спеша вышла из машины, нарочито небрежно захлопнула дверцу и подошла к ребятам. Некоторое время они с Сашей смотрели друг на друга, а потом Нина открыто улыбнулась:
– Я не наврала тебе? Ты меня прощаешь?
Саша растерялся. В её тоне не было ни издёвки, ни обиды на вчерашнее.
– Это ваша тачка? – задал он глупейший вопрос, просто чтобы нарушить затянувшееся молчание.
