Все это я наблюдала краем глаза, не заостряя внимания. Сейчас меня заботил другой, куда более важный вопрос.
— Вот, значит, чего стоит слово дракона… — Мой голос дрожал от подступающих рыданий. — Мошенник!.. Чешуйчатый враль!
Я замолчала, но лишь для того, чтобы глотнуть воздуха и продолжить обличительную речь. Меня душили обида и гнев, сметавшие остатки здравомыслия. — И как долго ты намеревался это скрывать? — Дракон странно блеснул глазами, и я осеклась. — Хотя позволь угадать… Ты и не собирался возвращать меня домой, так ведь? Решил продать меня в рабство этой адской ведьме! Знаешь, что с тобой сделали бы в нашем мире за торговлю детьми?!
— Лис… — В голосе Джалу звучали усталость и безнадежность. — Я ведь сразу сказал, что из моего замка ты не вернешься домой.
— Но ты обещал!
Джалу пожал плечами. Теперь лицо его походило на безразличную восковую маску.
— Ты вынудил меня. Я всего лишь озвучил то, что ты хотел услышать.
— Неправда! — выкрикнула я. — Ты солгал!
— Один замок — одно окно! — резко сказал Джалу. — Одно окно — один полет!
Я закусила губу, «мантра» была до боли знакомой.
— Окно перемещения — это как… — дракон беззвучно пошевелил губами, ища подходящие слова, — как падение угасшей звезды. Такое чудо не случится с ней дважды.
— Так, значит, все-таки чудо? — переспросила я, постаравшись вложить в голос как можно больше яда. — Зазу рассказал мне про вашу магию. Я знаю, что она существует!
— Замковой слишком много болтает… — процедил Джалу.
— И мне известно, как сильно ты ее не любишь! — Я уже не могла остановиться, хотя подсознание давно било в тревожные барабаны. — Может, ты просто боишься до чертиков? О, какой храбрый дракон, бегающий от собственного хвоста!
Обрати я внимание в тот момент на его лицо — мертвенно-бледное, заостренное от ярости, — я бы, возможно, ведомая инстинктом самосохранения, прикусила язык, но я не видела ничего, потому что гнев плотной красной пеленой застилал глаза.
— Ты трус, дракон! Бесчестный трус и обманщик! Было ли хоть что-то из твоих слов правдой?!
— Было.
Поперхнувшись воздухом, я сомкнула челюсти так резко, что прикусила язык. Во рту появился металлический привкус.
Его голос, тихий и хриплый, как у простуженного человека, прозвучал в самое ухо:
— Я не врал, когда говорил, что могу с легкостью убить тебя.
Медленно подняв глаза, я скользнула взглядом по жесткому подбородку, сжатым в тонкую полоску губам… Встретилась с глазами. Они были темными и тусклыми, как старый янтарь, с узкими вертикальными зрачками, рассекающими радужку пополам. Эти глаза не принадлежали человеку, и то, что я в них прочла, заставило тело окаменеть.
— Ты забываешь, с кем говоришь, дитя… — Голос Джалу походил на шипение, и теперь разум вел со мной недобрую игру: мне казалось, что между оскаленных клыков я вижу мелькание раздвоенного языка. — Так я напомню. Перед тобой дракон! Ящер, рептилия, змей — называй как угодно! У меня нет ничего общего с человеческими отродьями!
Джалу бросал слова мне в лицо, как ругательства. Судорожно обхватив плечи руками, я вжималась в кресло все сильнее, корчась, будто каждое слово было ядовитым плевком.
— Ты говоришь, что я бесчестен? Что я не умею держать слово? — Холодные, как ледышки, пальцы грубо схватили мой подбородок, дернули вверх. — Ну, так я расскажу тебе, что такое драконья честь! Драконы не живут по людским законам и нормам морали. Нам плевать на то, что вы считаете правильным. Мы вольны давать и забирать свое слово в зависимости от того, что нам выгодней. Ты все понял… лисенок?
От его последнего, почти нежного, «лисенок» меня пробрал нестерпимый холод, будто тысячи ледяных игл пронзили тело.
Я закивала так усердно, что лязгнули зубы.
Некоторое время Джалу бесстрастно созерцал мое лицо, словно наслаждаясь произведенным эффектом, затем, к моему неописуемому облегчению, отошел и опустился в кресло напротив. Я потерла саднящий подбородок. Дракон сидел, отвернув лицо к огню.
— Ты теперь… убьешь меня? — тихо спросила я. Голос предательски дрожал.
Джалу вздрогнул. Посмотрел на меня удивленно. Это лицо, с наивно вздернутыми светлыми бровями и немым вопросом в глазах, так не походило на увиденное совсем недавно, что мне стало еще страшнее.
— Я не должен был срываться, — пробормотал Джалу. — Прости. И не бойся меня… пожалуйста.
Не бояться? Я с трудом подавила нервный смешок.
Закрыв лицо руками, Джалу сгорбился в своем кресле. Теперь он казался беззащитным и слабым — совсем как человек.
Я замерла, не зная, как реагировать на все это. Может быть, я схожу с ума? Или безумны мы оба?
— Я давно не убиваю людей. — Джалу смотрел на меня сквозь тонкие бледные пальцы. — Их смерть больше не приносит облегчения. Можешь не бояться, старый дракон не тронет тебя… Послушай… я ведь просто хочу покоя. Хочу одиночества и тишины. Разве я многого прошу? Разве у меня нет права хотя бы на это? Или я недостаточно вытерпел?.. Зачем ты продолжаешь испытывать меня?
Я не была уверена, что Джалу разговаривает все еще со мной. С каждым словом я понимала все меньше, да и сам дракон смотрел куда-то сквозь меня, так, словно видел перед глазами другого собеседника.
Но почему-то… сердце успокоилось, перестало отстукивать бешеную чечетку. Я ощущала… нутром, или чакрами, или каким-нибудь шестым чувством, да бог его разберет! Я знала, что он не врет. Джалу не станет убивать меня. Выбросит, как наскучившую игрушку, вышвырнет из замка вон, будто старого пса, оставив на произвол судьбы — да, скорее всего. Но убивать не станет. И от этой мысли было хоть чуточку, но легче.
Еще с минуту Джалу наслаждался монологом, глядя в невидимую точку, и бормотал что-то совсем уж невнятное себе под нос.
Самообладание постепенно возвращалось. И теперь я ерзала в кресле, с трудом подавляя желание запустить во фрустрирующего дракона чем-нибудь потяжелее.
Разум одержал верх, поэтому я ограничилась деликатным покашливанием.
Джалу мигнул, с трудом, как последний пропойца, фокусируя на мне взгляд. Сделав это, он вздрогнул, будто от электрического разряда, — я как раз пыталась достать языком кончик носа. Между прочим, у меня почти получилось.
— Ладно! — Джалу исторг из груди такой душераздирающий вздох, что мне захотелось погладить его по растрепанной макушке и дать конфету. — Признаюсь, мысль о том, что ты останешься в замке, приводит меня в ужас.
Я тихонько фыркнула, хотела было сообщить, что наши чувства взаимны и его противная чешуйчатая морда вызывает во мне энтузиазма не больше, чем дохлая крыса, но вовремя прикусила язык. Не хватало еще раздраконить. Раздраконить дракона… Ха-ха, знатный каламбур.
