Закончив омовения, я поднялась на ноги и с блаженным стоном потянулась, наслаждаясь последними капельками теплой воды, скользящими по телу, и ласковыми солнечными лучами, нахально пролезшими в комнату.
— Лис, я тебе тут сменную одежду принес…
Нужно отдать мне должное — я среагировала почти мгновенно. С ревом разъяренного Минотавра, не глядя, на звук швырнула ковш через плечо, одновременно по самую макушку погружаясь в воду. Комната огласилась громогласным воплем, грохотом и наконец сдавленной руганью.
Я совсем забыла набрать в легкие воздух и едва не захлебнулась мыльной водой, поэтому спустя пару секунд пришлось-таки высунуть голову на поверхность.
Джалу в комнате уже не было, на полу у входа неопрятной кучкой валялась одежда. Злополучный ковш в дальнем углу грустно отсвечивал погнутым боком.
С минуту я не решалась покинуть свое укрытие. Вода начинала ощутимо остывать, и макушке, продуваемой поднявшимся резким ветром, было зябко. Сердце выплясывало безумную джигу, я обхватила себя руками, стараясь успокоиться.
Коварная ящерица! Дракон всегда двигается почти бесшумно, и на этот раз я даже не услышала звука открывающейся двери… Хорошо, что я стояла ко входу спиной. Он ведь ничего такого не успел заметить? Напряжение постепенно отпускало тело. Я усмехнулась. Это же Джалу… Кажется, разденься и спляши я перед ним голой на обеденном столе — он и тогда не заметит особой разницы.
Я сама не понимаю, почему до сих пор так ревностно скрываю свой истинный пол, в конце концов, вряд ли из-за такой маленькой лжи Джалу откажется мне помогать. Во-первых, он и сам оказался любителем приврать, а во-вторых, я подозревала, что на эту новость он отреагирует слегка приподнятыми в обычной манере бровями и ленивым: «О, ну надо же…»
Не знаю почему, но одна мысль об этом заставляла меня беситься!
Почувствовав, что уши начинают леденеть, я поднялась и, обернувшись полотенцем, пошлепала босыми ногами к сваленной у входа одежде. Недовольно морща нос, повертела в руках совершенно необъятные матерчатые штаны, рубашку и веревочный пояс. Кроссовки, к счастью, дракон оставил. Штаны, судя по всему, от щедрот душевных пожалованные мне с самого драконьего седалища, конечно же, оказались велики, пришлось закатать их почти наполовину и подпоясаться весьма пригодившейся веревкой. В этих огромных шароварах, кроссовках и длинной, похожей на саван рубахе я наверняка выглядела как полнейшее чучело, зато вся одежда была чистой до хруста и хорошо пахла.
Отворив дверь, я выскользнула в коридор, раздумывая над тем, чем скрасить сегодняшний день и как бы не попасться дракону на глаза…
* * *
Решив, что плотный обед может послужить хорошей пилюлей от уныния, я отправилась на поиски кухни. На этот раз найти дорогу оказалось не такой простой задачей.
Еще с раннего детства, когда я с успехом терялась в собственной комнате, мне был поставлен неутешительный диагноз врожденного топографического кретинизма, так что, без шуток, я способна заплутать в трех соснах.
Поэтому все надежды я возлагала на острый нюх. Отчаянно втягивая носом воздух, я пыталась уловить знакомые запахи. Увы, тщетно.
Коридоры замка кишели разнообразной живностью, по большей части малоприятной. Я почти научилась не реагировать на снующих повсюду крыс, и все же нет-нет да вскрикивала, когда очередная серая тушка пробегала совсем рядом.
Время тянулось как жвачка. Мне казалось, что уже целую вечность я бреду вдоль мрачных, покрытых плесенью стен. Промозглый холод водил по спине ледяными руками, клацанье собственных зубов грохотом отдавалось в ушах.
Я была уже на грани отчаяния, когда внезапно уловила едва ощутимый аромат жареного мяса. Радостно вскрикнув, я ринулась на спасительный запах… Но стоило сделать шаг, как черная тень длиной почти с мою руку бросилась прямо под ноги. Не удержавшись, я с громким воплем рухнула на пол. Постанывая и потирая ушибленный бок, приподнялась… и наткнулась взглядом на два сияющих рубиновых огонька. Огромная крыса с розовыми проплешинами на шерсти медленно пятилась, не отрывая от меня пуговок глаз. Ее хвост, похожий на толстого червя, метался из стороны в сторону. В зубах она держала маленький черный комок.
Мне стало жутко. Крыса, да еще такая громадная, это вам не домашняя мышка… Я осторожно села, чуть подалась назад, всем своим видом стараясь дать понять грызуну, что не собираюсь претендовать на его добычу.
Огоньки чуть поугасли, крыса развернулась, намереваясь с победой покинуть поле боя, но тут существо, зажатое в зубастой пасти, тихо пискнуло и забилось.
Я сжала кулаки. Еще с детского сада ненавижу, когда обижают слабых! Помню, стоило кому-то разреветься из-за отобранной игрушки, как я с упорством пехотного танка тут же перла на хулиганов — мальчишек, раза в полтора больше меня; разбивала носы, коленки, с проницательностью начинающего садиста метила в пах. В школе, конечно, разрушительность моего чувства справедливости поубавилась, да и драться на равных с парнями я уже не могла. Может быть, поэтому у меня было не так уж много друзей — нежные, холеные девчонки с разговорами о поп-идолах и модных журналах меня сторонились, а парни, хоть и принимали за свою, все же побаивались и обходили десятой дорогой.
Вот и теперь стоило мне заслышать слабый, беспомощный писк, как тело невольно подобралось, готовое к прыжку и последующей драке.
Крыса, видимо почувствовав перемену настроения, рассудила, что проще смыться, и резво припустила вперед. Бросившись следом, я схватилась пятерней за длинный безволосый хвост. Последующая схватка была короткой и жаркой. Крыса, выпустив из острых зубов добычу, попыталась цапнуть меня за руку, но получила безжалостный пинок кроссовком в серый лоснящийся бок. Отлетев к стене, она сверкнула оттуда ненавидящими глазами… и исчезла.
Пару секунд я успокаивала бешено колотящееся сердце, затем, опустившись на колени и наплевав на окончательно изгвазданную жирной грязью одежду, подняла с пола черный пищащий комочек. Маленькое существо, размером с половину моей ладони, отдаленно напоминало летучую мышь. Присмотревшись внимательней, я обнаружила, что зверек является счастливым обладателем красных выпуклых глаз размером с ягоду бузины, длинных острых ушек, увенчанных рысьими кисточками на концах, тонких перепончатых крыльев и совершенно очаровательного пятачка.
Зверек мигнул, раззявил зубастый рот и выдал череду отчаянных визгливых звуков, напоминавших младенческое «уаа-уаа». Умилившись, я почесала черный волосатый животик. Мышонок еще раз пискнул и затих, уставившись на меня влажными бусинками глаз.
— Ну и что мне с тобой делать? — пробормотала я.
Собственный хриплый голос, прорезавший тишину, заставил вздрогнуть.
Зверек быстрым розовым язычком облизнул нос, попробовал сползти с руки. Я удержала его, аккуратно подняв за крылышки, осмотрела. Похоже, он не был ранен.
Я совершенно не представляла, что мне делать с этим ушастым чудом. Зверек был явно не новорожденным, но еще совсем маленьким и, похоже, даже не умел летать. Оставить его здесь — означало обречь на верную гибель. Поднявшись, я завернула малыша в подол рубахи.
