Дом у Каиса был большим и очень красивым. Дверь тете открыл привратник, но вслед за ним тут же появился Каис, чтобы выяснить, кто к нему пришел. Он сразу узнал тетю Шагул, которую видел на семейных праздниках, и тут же разразился криками:
— Не подходи к моему сыну!
— Мне надо всего лишь повидаться с ним, Каис, — спокойно, но твердо заявила тетя Шагул. — Я не собираюсь устраивать никаких сцен. Даю тебе слово. — Ее невозмутимое поведение убедило Каиса, и он позволил ей пройти в дом.
Тетя Шагул быстро выяснила, что Каис вновь женился на очень скромной женщине, которая безмолвно сидела в углу гостиной.
Каис позвал Дюрана, и тот с удивленным видом спустился по лестнице.
Тетя Шагул потом говорила, что у нее дыхание перехватило при виде него — таким он стал взрослым и красивым.
Мой сын взглянул на отца и спросил по-английски:
— Кто эта дама?
— Я — твоя двоюродная бабка, — бесстрастно ответила тетя Шагул. — Я привезла тебе подарки.
— Это подарки от той дамы на фотографии, которая была моей секретаршей! — грубо рявкнул Каис. — Можешь отнести их к себе в комнату.
Дюран безмолвно забрал подарки и вышел, даже не попрощавшись с тетей Шагул. Дюран показался тете печальным и молчаливым ребенком.
— Он ничего не знает о своей матери? — спросила тетя Шагул, глядя на Каиса.
— Нет. И если ты скажешь ему, я убью тебя.
— У вас есть дети? — поворачиваясь к жене Каиса, спросила тетя.
Но та была слишком напугана, чтобы говорить.
— Нет, у нее нет детей, — свирепо ответил за свою жену Каис. — Она здесь для того, чтобы присматривать за моим сыном. А когда он вырастет, я позволю ей рожать собственных. Ну, посмотрела? Спектакль окончен. А теперь убирайся! И если явишься сюда снова, то горько пожалеешь об этом.
— Каис, пожалуйста, позволь мне его сфотографировать, — принялась упрашивать тетя Шагул. — Для его матери.
— Проваливай! Я пришлю тебе его фотографию, — заревел Каис, открывая дверь. — И передай от меня Мариам, что, если она появится в Кабуле, я расчленю ее и буду по частям отсылать ее отцу в пластиковых мешках, — угрожающе крикнул он вслед тете.
Кое-что в этом мире не меняется никогда.
Как ни странно, Каис выполнил свое обещание. По прошествии почти пяти лет у меня появилась новая фотография моего сына. Он уже превратился в серьезного и очень миловидного мальчика. Я бесконечно целовала его фотографию. Я увеличила ее, вставила в рамку и повесила на самое видное место в нашей гостиной. Я не могла оторвать от нее глаз. Я плакала от радости при виде такого крепкого и здорового сына. А потом я рыдала от горя, что он даже не догадывается о моем существовании.
ГЛАВА 20
Гражданская война в Афганистане не утихала. И порой мне казалось, что она будет идти там вечно. Выводя свои войска, русские бросали тяжелое вооружение, которое теперь перешло в руки полевых командиров, обращавшихся с гражданским населением еще безжалостнее, чем советские солдаты.
Все мы опасались за Дюрана. Пытаясь спасти моего сына от царящего в стране безумия, папа написал Каису и предложил ему оплатить пансион для Дюрана в Индии или любой другой стране на выбор Каиса. Папа отправлял одно письмо за другим. Однако мы не знали, получал ли их Каис, хотя за это время он успел избить до полусмерти нескольких наших посланцев.
Кое-кто из друзей в Кабуле, зная о нашем горе, пытался выкрасть Дюрана. И некоторые из них были настроены исключительно серьезно. В особенности это относилось к одному нашему знакомому, который вместе со своим младшим братом сделал вызволение Дюрана делом своей жизни. Они начали следить за домом Каиса, отмечая время его ухода и отправление Дюрана в школу.
И вот однажды утром они остановились у дома Каиса как раз тогда, когда Дюран должен был идти в школу. Едва Дюран вышел из дома, брат моего приятеля приблизился к нему и стал уговаривать подойти к машине.
Но точно так же, как меня в детстве запугивала мама тем, что меня может похитить Шер-хан, Каис объяснил Дюрану, что его могут украсть, чтобы потом потребовать выкуп. Так что стоило этому брату приятеля приблизиться к Дюрану, как тот начал истошно кричать. Его крики услышал Каис, случайно оказавшийся дома, который тут же бросился на помощь.
Мои друзья успели сбежать, но Каис их выследил.
Той же ночью Каис с группой бандитов явился к ним в дом, вооруженный автоматом. Он избил брата моего друга до полусмерти и застрелил бы его, если бы не мать, которая бросилась в ноги Каису, умоляя его пощадить сына. Затем Каис потребовал, чтобы к нему привели моего друга, но того не было дома, и Каис пообещал, что вернется и тогда уже перестреляет всех. Поскольку Каиса прикрывали власти, а мои друзья не могли надеяться на защиту закона, им пришлось бежать в Пакистан.
Эта неудавшаяся попытка повлекла за собой самые тяжелые последствия для меня, поскольку Каис забрал жену и Дюрана и уехал из Кабула в неизвестном направлении. Теперь я даже не знала, где находится мой сын.
Именно в это время афганские изгнанники впервые услышали о новой группировке, поднимающейся из бетонных обломков того, что когда-то было Афганистаном, а именно о «Талибане». Эта группа, возглавляемая муллой Мухаммедом Омаром, вышла из Кандагара в 1994 году. Афганцы узнали о Мулле Омаре и его верных сторонниках, когда те выступили на защиту обычных людей от жестокости коррумпированных военачальников и спасли нескольких девушек из бедных семей, изнасилованных на дороге в Кандагар.
Вначале гражданское население Афганистана, уставшее от безжалостной жестокости и непрерывных боев между моджахедами, встретило «Талибан» с распростертыми объятиями.
Мы с папой ощущали сдержанный оптимизм, поскольку талибами назывались религиозные послушники («талиб» на арабском означает «ученик», и в Афганистане этот термин применялся по отношению к учащимся религиозных заведений, изучавшим Коран на арабском языке). И хотя папа никогда не стремился к тому, чтобы во главе государства оказалось религиозное движение, мы надеялись на то, что благочестивая группа набожных воинов сможет вернуть мир на нашу землю.
Мы даже представить себе не могли, что «Талибан» обречет наших соотечественников на невыносимые страдания и преследования.
В это тревожное время Халид закончил колледж и изумил меня желанием вернуться в Саудовскую Аравию. Халид был выходцем из большой семьи, и дома у него оставалось десять братьев и сестер. Кое с кем из них я уже успела познакомиться, когда они приезжали к нам в Лос-Анджелес. И они произвели на меня приятное впечатление.
— Но мы же договорились до свадьбы о том, что никогда не будем жить в Саудовской Аравии, — напомнила я ему.
— Мы туда ненадолго. Я просто хочу познакомить тебя со своими родными.
— Но, Халид, это ведь Саудовская Аравия! — мне не хотелось произносить вслух то, что знали все: ни одна женщина в здравом уме не согласилась бы жить в золоченой клетке Саудовской Аравии.
