Она направляется в свой кабинет, чтобы вызвать полицию. Это точно.
Я напрягла мозг в поисках вариантов, как бы мне оказаться в «Эдит Клейвелл» в момент, когда снимут простыню и откроют тело.
Быть может, я могу войти с видом лунатика, потирая глаза и рассказывая историю, что я хожу во сне; или что мне отчаянно нужен стакан холодной воды, потому что у меня некая наследственная тропическая болезнь.
Не успев приступить к воплощению какого-либо из этих планов, я уснула.
Конечно, мне приснился Букшоу.
Я ехала на «Глэдис», моем велосипеде, по длинной каштановой аллее. Даже во сне я думала, как же чудесно слышать поющего жаворонка и ощущать аромат раздавленных ромашек на заброшенной южной лужайке. Это и еще запах приходящего в упадок старого дома.
У парадной двери меня ждал Доггер.
– Добро пожаловать домой, мисс Флавия, – сказал он. – Мы по вас скучали.
Я проехала мимо него в вестибюль и затем вверх по восточной лестнице – и это демонстрирует, какими нелепыми могут быть сны. Хотя я съезжала на велосипеде вниз по ступенькам, я никогда, никогда не была замечена в езде вверх.
В химической лаборатории эксперимент был в разгаре. Мензурки побулькивали, в колбах что-то кипело, и разноцветные жидкости важно текли туда-сюда по стеклянным трубкам.
Хотя я не могла вспомнить цель этого эксперимента, я с нетерпением ожидала результат.
Я запишу в своем дневнике: от гипотезы к выводу, и изложу все так аккуратно и подробно, что даже идиот сможет проследить ход моей блестящей мысли.
Химические журналы будут драться за право опубликовать мой труд.
И все же в этом сне ощущалась неописуемая печаль: печаль, которая бывает, когда голова и сердце не могут прийти к согласию.
Одна половина меня была переполнена счастьем. Другая – хотела заплакать.
Когда я проснулась, где-то звонил колокольчик.
Глава 4
Мои глаза отказывались открываться. Такое ощущение, что, пока я спала, кто-то их заклеил.
– Поторопись, – говорил голос мисс Фолторн. – Уже прозвенел звонок.
Я уставила на нее затуманенный взор.
– Твоя форма на стуле, – продолжила она. – Одевайся и спускайся к завтраку. На столе стоит кувшин. Умойся. Почисти зубы. Постарайся выглядеть презентабельно.
И с этими словами она ушла.
Как человек может быть таким переменчивым? – удивилась я.
Видимо, настроение этой женщины привязано к некоему внутреннему флюгеру, который беспорядочно крутится во все стороны. В один миг она почти нежна, а в следующий превращается в старую каргу.
Даже непостоянная Даффи, от которой я узнала эти умные слова, ни в какое сравнение не шла с этим циклоном.
Старый диван, набитый конским волосом, застонал, когда я сначала села, а затем встала на ноги. Моя спина ныла, колени онемели, шея болела.
Я уже предчувствовала, что это не будет красный день календаря.
Я заставила себя втиснуться в школьную форму, приготовленную мисс Фолторн: нечто вроде темно-синего шерстяного платья без рукавов с плиссированной юбкой, черные колготки, белую блузку. Венчали весь этот ужас галстук в диагональную желто-черную полоску – школьных цветов – и темно-синий блейзер.
Я скривилась, разглядывая свое отражение в серебряном чайном сервизе, стоявшем на приставном столике. Жуть, да и только! Я похожа на какую-нибудь леди в мешковатом купальном костюме со старых викторианских фотографий.
Я цапнула кусочек сахара и запила его кисловатым молоком из кувшина.
Жизнь – это боль! – подумала я.
И тут я вспомнила о трупе в комнате наверху и сразу приободрилась.
Приходила ли ночью полиция? Наверняка.
Вряд ли ситуация позволяет мне задавать вопросы, но ведь никто не запрещал держать глаза открытыми и ушки на макушке, не так ли?
…Я волновалась, что на меня будут пялиться, но никто даже не обратил внимания, когда я осторожно двинулась вниз по лестнице и притормозила на площадке. Откуда-то из глубины дома доносился шум девичьих голосов, одновременно разговаривавших и смеявшихся.
Не скажу, что моя кровь заледенела, но мне и правда стало не по себе. Общение с толпой – не самая сильная моя сторона: факт, который я окончательно осознала, когда меня исключили (несправедливо) из организации девочек-скаутов.
Мой случай обсуждался повсюду от кухни викария до солидного, обшитого панелями зала заседаний в лондонской штаб-квартире организации.
Но бесполезно. Кости, как кто-то там сказал, были брошены.
Я с горечью вспомнила, как мисс Делани сорвала нашивки с моих рукавов, а остальных девочек-скаутов заставили скандировать в унисон: «Позор! Позор! Позор! Позор!.. Позор! Позор! Позор! Позор!»
В этот миг я поняла, как сыны Израиля чувствовали себя, когда Бог изгнал их.
Долой патруль «Алый первоцвет»! И к черту их девиз: «Твори добро тайком». Я делала все, что могла, чтобы соблюдать этот их завет, но вряд ли моя вина, что все полетело в тартарары.
Судьба любит мелкие просчеты, как впоследствии сказал мне викарий, и воистину так. Никогда не искуплю я свои грехи.
– А ну-ка пошевеливайся, – сказала, прикоснувшись к моей руке, невысокая коренастая девочка, на носу которой красовались очки в черной оправе.
Я аж подпрыгнула от неожиданности. Эх, нервы ни к черту.
– Извини, – добавила она. – Я не хотела тебя пугать, но в Бодс пунктуальность превыше всего. В переводе на человеческий язык это означает, что если ты опоздаешь на завтрак, с тебя сдерут шкуру и приколотят ее гвоздями к двери чулана.
Я благодарно кивнула и продолжила спускаться по лестнице следом за ней.
– Де Люс Ф. С., – представилась я, воспользовавшись формулой Коллингсвуд.
– Знаю, – сказала девочка. – Мы уже наслышаны о тебе.
Я последовала за ней в большой зал – огромное помещение под скатной крышей из темного дерева; средневековый коровник с длинными столами. Шум оглушал.
Несколько суетливых раздатчиц еды, одетых в белое, раскладывали щедрые порции каши по тарелкам.
Я уселась с краю одного из столов и начала жадно поглощать завтрак.
При этом я осторожно осматривала помещение, делая вид, что вовсе этим не занимаюсь. Я новенькая, так что открыто пялиться – неприлично. Не то чтобы меня это сильно беспокоило…
Однако важно было не привлекать к себе внимания. Есть вероятность, что убийца жертвы в моем дымоходе сейчас находится в этой самой комнате.
Мне придется начать расследование на пустом месте. Я огляделась в поисках Коллингсвуд, но ее нигде не было. Наверное, ей разрешили отдохнуть после испытаний минувшей ночи.
