ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава 13
Мобильник зазвонил в самый неподходящий момент. Дмитрий Косов раздраженно вырвал из кармана исходящую мелодичными трелями трубку. Палец машинально потянулся к клавише отключения вызова, но, взглянув на номер абонента, Косов все же решил ответить. Звонила сестра.
— Алло, Митька! Привет! — раздался в трубке звонкий и жизнерадостный голос Маргариты. — Как дела у бравого капитана нашей доблестной милиции?
Вообще-то Ритка тревожила его телефонными звонками редко. Вся в делах была сеструха, и притом в делах жуть как сурьезных! Аспирантка столичного вуза, молодой и перспективный ученый — историк и востоковед, владеющая к тому же экзотическими иностранными языками, с головой увлеченная научной работой, она и в Южанске-то появлялась нечасто. Вот приехала на месяц — погостить. Якобы. На самом деле целыми днями пропадала по библиотекам: собирала материал для очередного исследования.
Но раз уж Маргарита звонит, значит, в том есть срочная надобность.
— Привет, сестренка. Слушай, я тут весь в запарках, так что выкладывай сразу, чего надо.
— А ты всегда в запарках, ментяра поганый! — не преминула обидеться Маргарита. В шутку, конечно.
— Не ёрничай, Рит, — поморщился он. Уж если сравнивать их запарки, еще неизвестно, чья возьмет. — Говори по делу, я на службу опаздываю.
— Есть, товарищ капитан, — бодро отчеканила она. — Митька, я уезжаю на конференцию. Вчера приглашение пришло.
— Куда едешь? — больше для проформы, чем из любопытства поинтересовался он. По конференциям Маргарита моталась, как мячик от пинг-понга. Где и каким образом она изыскивала средства на эти поездки, для Косова всегда оставалось загадкой. У Ритки было особое умение потрошить всевозможные фонды, гранты и спонсоров, причем, как подозревал Косов, спонсоров не только от нищенствующей науки. Кроме того, сестра неплохо подрабатывала на переводах: хорошие специалисты по восточным языкам были редкостью, а потому ценились особенно высоко.
— Сначала — поездом в столицу, — прощебетала в трубку Маргарита. — Потом вылетаю в Улан-Батор. Прикинь, там собираются…
— Че-го? — не дослушав, перебил он сестру. Вот теперь Косов удивился по-настоящему. — В Монголию, что ли?
Такого на его памяти пока не случалось.
— Короче, Митька, проводишь? Подбросишь до вокзала?
— Когда поезд? — спросил он.
— Сегодня в ночь ехать надо. Или — на крайняк — завтра утром. Я билеты еще не брала.
Он вздохнул:
— Рит, извини, у меня дежурство. Не получится никак. Не вырвусь ни ночью, ни утром.
— Снова «перехват» какой-нибудь, да? — сочувствующе спросила сестра.
Вообще-то Маргарита угадала. «Перехват» намечался — всем «перехватам» «перехват». Начальство подняло на уши всех, кого смогло достать. Официально пока ничего не сообщалось, но, по слухам, выходило, будто исчез Алибек. Негласный хозяин города, крепко повязанный со всей южанской верхушкой, то ли сбежал, то ли был похищен. И судя по поднявшемуся переполоху, кто-то из высоких, ну очень высоких начальников был кровно заинтересован в том, чтобы поскорее отыскать Алибека. Но ведь по телефону такие темы обсуждать не станешь.
— Ну-ну… — пробормотала Маргарита в ответ на его многозначительное молчание. — И вечный бой, покой нам только снится, да, Митрий Сергеевич?
— Кто бы говорил! Тебе вот тоже спокойно не живется. Никак не усидишь на одном месте, а Маргарита Сергеевна?
— Ну, в общем… есть малость…
Косов взглянул на часы. Времечко шустренько убегало.
— Слушай, Рит, я Ваське сейчас позвоню. С ним договоритесь — он и к вокзалу тебя подбросит, и проводит. Лады?
Васька Громушев был давним — со школы еще — и не так чтоб очень удачливым ухажером сестры.
— Спасибо, братец, — без энтузиазма поблагодарила она. — Жаль, что сам не сможешь.
— Мне и самому жаль, сестренка.
— Ну, счастливо, если что.
— Да ладно, успеем еще попрощаться, Рит. Созвонимся позже. Целую крепким братским поцелуем.
— Отбой, товарищ капитан.
* * *
Они выехали ранним утром. Миновали Туман, пересекли поля и узкие зеленые рощицы, выбрались на пустынную дорогу между полями. Направили коней к большому каменному пути — чулуум дзаму русинов, который, в свою очередь, должен был вывести их к городу.
Ехали на этот раз не таясь, в открытую, при свете восходящего солнца и во всем великолепии дорогих одежд, специально выданных послам по приказу Субудэя.
Блестела начищенная сбруя, оружие и доспехи. Колыхался над головами пышный бунчук белого — в знак мира и чистоты намерений — цвета. Сытые кони шли ровно и ходко. Молодой жеребец арабских кровей, предназначенный в подарок русинскому наместнику, — тот прямо аж приплясывал под богато отделанным пустующим седлом.
Ах, какой жеребец! Далаан ни на кого бы не променял своего верного Хуурмага, но и от этого красавца глаз не мог отвести. Маленькая голова, пышная грива, длинные тонкие ноги, нервно подрагивающая, почти прозрачная кожа, под которой проступает каждая жилка. Это была не рабочая, походная или боевая лошадка простого монгола. Такой конь должен принадлежать хану или нойону.
К седлу арабского скакуна был приторочен туго увязанный турсук, в котором позвякивало кипчакское золото. Там же лежала завернутая в холстину голова упрямого Алибека-дээрэмчина. Русинский разбойник так и не захотел отвечать на вопросы и до последнего момента не верил, что его осмелятся казнить. Зря не верил. Теперь его голова тоже станет подарком.
Во главе посольства ехал сотник личной стражи Субудэя Дэлгэр, под началом которого служил Далаан. Дэлгэр-юзбаши, небогатый нойон, глава небольшого, но знатного рода, был человеком столь же отважным, сколь и разумным. Он хорошо проявил себя не только в сражениях, но и в переговорах с чужеземными правителями.
Сабля Дэлгэра покоилась в ножнах. В руках он держал увесистую палицу — жезл власти. На шлеме сотника покачивался хвост черно-бурой лисицы.
Всадники растянулись цепочкой. Среди монголов ехали Плоскиня и Лука-аныч. Смирную кобылку, на которой сидел со связанными руками пленный русин, тянул на аркане Тюрюушэ. Подле полонянина — стремя в стремя — скакал Тюрюубэн. В его обязанности входило следить за тем, чтобы пленник не упал с лошади. Даже неспешная скачка давалась старому русину тяжело. Видимо, Лука-аныч, прежде разъезжавший на самобеглой колеснице, не был приучен к конскому седлу: Тюрюубэну то и дело приходилось поддерживать старика.
Пленник часто косился на мешок с золотом и отрубленной головой. То ли не видел никогда столько добра сразу, то ли разбойник Алибек даже после смерти внушал ему ужас.
Когда впереди наконец открылся русинский тракт, Дэлгэр натянул поводья. Сотник, прежде не бывавший за Туманом, в изумлении смотрел на прямой, как стрела, и широкий, как река, каменный путь и на нескончаемый поток сновавших по нему безлошадных колесниц.
