– Вырыл в стене ступени и вылез, – глядя ему в глаза, объяснил Даниил.
– Такой ловкий? – удивился старик.
– Жить захочешь, и не такое придумаешь, – снова пожал плечами беглец.
Старик поднялся с места и вышел из комнаты, бросив какую-то невразумительную команду волкодаву. У Казарина ухнуло вниз сердце, подскочило обратно и принялось стучать набатом, а тело все собралось, сконцентрировалось, как перед броском или дракой.
Неужели старик его сдаст? Он тут сидит дураком, ждет не пойми чего, а старый акын сейчас дошкандыбает до горячих чеченских парней, и Казарину полный амбец настанет.
Но старик вернулся в комнату и поставил перед Даниилом глиняную миску с густой похлебкой, положил рядом ложку и половинку лепешки.
– Ешь, – приказал он и снова сел напротив.
Казарин не отказался, взял ложку и стал неторопливо есть, посматривая настороженно на старика. Похлебка оказалась очень вкусной и сытной. Внутри сделалось горячо и благосто, и так забыто мирно, что захотелось закрыть от удовольствия глаза и насладиться этим фантастическим вкусом и минутами спокойствия.
– Как тебя зовут? – спросил старик.
– Даниил, – представился Казарин, продолжая есть.
– Я Мурат Арсланович. Ты можешь называть дядя Мурат.
– Дядя Мурат, – спросил прямо Даниил, – ты меня сдашь бойцам?
– Нет, – ровным тоном заверил старик, – я пригласил тебя в дом и, соблюдая нохчалла, наши традиции, обязан о тебе позаботиться и предоставить свою защиту.
– Ты меня отпустишь? – уточнил для полной ясности Казарин.
– Отпущу, – подтвердил старик. – И помогу. Ешь.
Он снова поднялся со своего места и вышел из комнаты. Даниил быстро доел похлебку, вытер тарелку кусочком лепешки и отправил его в рот, закрыл глаза, откинулся на спинку стула и попытался расслабиться, с удовольствием дожевывая. Он знал четко – если такой старик дал слово, то можно быть абсолютно уверенным, что он его не нарушит. Мурат Арсланович вернулся с кучей каких-то вещей и парой ботинок в руках, положил вещи на стул, поставил ботинки и спросил:
– Что у тебя в сумке за плечами?
– Кусок дерюги, две луковицы, морковка, абрикосы и сухая лепешка, – перечислил Даниил.
Старик снова сел напротив него, положил перед собой на стол натруженные, потемневшие ладони и стал объяснять:
– На дорогу тебе выходить нельзя, там искать начнут в первую очередь, и спрятаться на обочине не получится. Я выведу тебя из аула и покажу тропу, по которой пойдешь, она тянется вдоль ручья. Вот. – Он взял со стула и протянул Казарину кусок обычного хозяйственного мыла. – Сначала ты разденешься, войдешь в ручей и как следует вымоешься и одежду свою выстираешь. Иначе тебя собаки сразу найдут. Пройдешь голый по ручью до места, где он делает большую петлю. Там выберешься и переоденешься в чистое. Свое все соберешь и с собой возьмешь. Проследи внимательно, чтобы ничего не осталось, даже косточки от абрикоса. Отойдешь от ручья к большому камню, нависающему над низиной. От него иди параллельно дороге, она будет видна слева, но к ней не приближайся. Через пять километров увидишь на дороге пост милиции и военных. Не подходи к ним и смотри, чтобы они тебя не обнаружили. Эти с Мустафой дружат, дела для него любые делают. Они-то тебя искать в первую очередь и начнут с собаками и на машинах. Лес станут прочесывать. Поднимешься выше в горы и обойдешь их пост до развалин старой церкви. А от нее все время прямо, и снова дорога слева от тебя будет, только не подходи к ней близко. Идти до города долго придется. Для отдыха и сна ищи место поукромней в лесу. Под кустами, там, где листвы побольше, и зарывайся в нее с головой. На въезде в город стоит пост – милиция из местных и рядом русские военные. Ты сразу к военным иди, командир у них достойный человек, он поможет. Все запомнил?
– Да, – кивнул Даниил.
– Давай тогда посмотрим, подойдет ли тебе обувь. Твоя совсем развалилась.
– А чьи это вещи? – спросил Казарин, примеряя простые, но очень удобные ботинки из мягкой кожи, ему чуть большие по размеру.
– Моего сына, – строго ответил старик и объяснил: – Он погиб в Грозном. В девяносто пятом году, – затем посмотрел на гостя и разъяснил до конца: – Он воевал против русских. За свободную Чечню.
– Тогда… – осторожно спросил Казарин, – почему вы мне помогаете?
– Это была не наша война, – вздохнул старик, – молодые этого не понимали. А остановить их мы не смогли. Все хотят для своего дома и народа свободы, только каждый видит и понимает ее по-своему. Как и не наша война та, что ведут сейчас полевые командиры. Как те, что захватили тебя. Они не из нашего аула и даже не из нашей страны. Но Мустафа давно с ними вместе и привел их в наш дом, нарушив законы гор и не спросив стариков, – и совсем будничным тоном спросил: – Ну как обувь?
– Немного большеваты, но это ерунда, – и поблагодарил от души: – Спасибо большое.
– Носок толстый дам, наденешь. Ночью холодно и нога болтаться не будет. Давай, соберем тебя и пора идти.
Они прощались у ручья. Старик проводил Даниила дальше, чем собирался первоначально. Он по-отечески положил руку Казарину на плечо, посмотрел ему в лицо, повторил наставления и напутствовал:
– Дойди, Даниил, и пусть Аллах помогает тебе в пути и убережет, ты достойный человек.
– Вряд ли, – вздохнул, покрутив головой, Казарин, – много глупостей сделал, многих людей обидел. Кого и сильно обидел. Жил только ради себя и своего удовольствия, мало во что верил.
– Это всегда можно исправить, пока живой. А вот найти в себе мужество и силу духа достойно биться за свою жизнь дано не каждому, – заверил его старик и убрал руку с его плеча, словно отпуская. – Ну, иди.
– Мурат Арсланович, – уже разворачиваясь, вдруг вспомнил Даниил, – откуда вы так хорошо знаете русский язык?
– Я родился и вырос в этом ауле, а учился в России, вернулся и преподавал русский язык и литературу и другие предметы в местной школе.
– Ничего вам не будет за то, что помогли мне? – обеспокоился Казарин.
– Мустафа знает, что никто из местных не стал бы помогать русскому, чтобы не навлечь на своих родных и на аул неприятности, он поймет, как ты сбежал, спустится в яму и поймет, – разъяснил старик.
– Спасибо вам огромное, – поблагодарил еще раз Казарин и твердо пообещал: – Еще увидимся.
Он ушел не оглядываясь и все думал, что случилось какое-то странное чудо – вот как бы он уходил, не встреть этого дядю Мурата? Дураком бы попер по дороге, а увидев пост – настоящий пост милиции и военных, – рванул бы от радости к ним на плохих дядек жаловаться! Наши же? Наши! Спасители? А то! И где бы он сейчас был?
В яме. Догнивал. Теперь уж окончательно.
Сколько же чудес и удачных совпадений способствовали его побегу?
Казарин запретил себе думать об этом. Сейчас главное – бежать, идти, пробираться к городу! Все!
