– Хочу побыть одна. Но я – здесь.
– Ну можно, что ли? – нетерпеливо скрипнула дверью девочка и ввалилась в номер.
– Рюкзак разбери, – подала голос Тамара.
– А чего там?
– Чего-то.
– Вот кто бросил, тот пусть и разбирает, – проворчала Маруся и нависла над рюкзаком, занимающим половину предбанника, интеллигентно названным в интернет-аннотации «прихожей». – Персики у нас есть?
– Уже нет.
– А кто все съел?
– Не съел, а съест.
– Ну кто съест-то?
– А ты не догадываешься?
– Ты, что ли? – не поверила Машка.
– Ну почему я?
– А кто тогда? Я?
– Ну уж точно не ты! – засмеялась со своего наблюдательного пункта Мальцева.
Предположить, что у нее есть конкурент в деле потребления фруктов, Маруся словно не догадывалась, поэтому подошла к матери и строго спросила:
– Я что, наказана?
– За что? – по-прежнему глядя в окно, выдавила из себя Тамара.
– Ну я не знаю… – промямлила девочка. – За то, что веер сломала.
Мальцева удивленно подняла брови.
– Ну тогда за то, что его выкинула.
– Имеешь право, – не согласилась Тамара, – твой же. Если тебе вдруг что-нибудь в следующий раз не понравится, смело бросай это в корзину. Например…
– Не надо пример, – примиренчески произнесла Машка и достала веер из мусорной корзины. – Вот он!
– При чем тут он?
– Ну а что тогда?
– Ничего, – поджала губы Мальцева.
– Ну ладно, – опустила голову Маруся. – Я обиделась.
Тамара молчала и внимательно смотрела дочери в лицо.
– Я обиделась. Я час его связывала как дура. А он мне: «Новый купим!»
– Он – это кто?
– Папа.
– Так тебе что? Новый веер не нужен?
– Нужен.
– Так тебе папа предложил. Чего тут обидного?
– Тут ничего.
– А где? – сощурила глаза Мальцева.
– Ну ведь мог посмотреть. Я ж его сделала. Почти. Сказать как-нибудь: «Ладно, Маша», «Очень хорошо, Маша».
– То есть похвалить?
– Ну да. – Материнская недогадливость начала девочку раздражать.
– А за что тебя хвалить-то?
– Ну я ж сама… Целый час!
– Подумаешь!
– Что значит – подумаешь?! – рассвирепела Маруся.
– А то и значит! – рявкнула Тамара. – Ты целый час связывала пластинки. Целый час! А потом выкинула веер в мусорку! Значит, твоя работа ничего не стоит! Для чего ты ее делала? Чтобы тебя похвалили? Или веер был нужен?
– Веер! – завизжала Маруся и залилась слезами. А потом горько призналась: – И чтоб похвалили…
Мальцева, увидев дрожащие губы дочери, которые та пыталась изо всех сил удержать, чуть было не заревела сама:
– Иди сюда, дурында, я тебя похвалю.
– Не на-а-адо, – всхлипывала Машка.
– Нет, надо, – отрезала Тамара и потянула дочь к себе. – Сделала ведь? Почти. Вот он, твой веер, в мусорной корзине валяется. Значит, молодец. Молодец, что сделала, Машка!
Девочка подняла зареванное личико к матери и шмыгнула распухшим носом:
– Хочешь? Бери!
– Я-а-а-а?
– Ну да… Чего ж ты платком-то?
– Так его ж еще доделать нужно, – выдавила из себя Тамара, не выпуская из виду конечной цели.
– Да сейчас! – вскочила с кровати Маруся. – Сейчас! Тут немного осталось.
Она связывала добытые из мусорной корзины пластины на живую, довольно быстро, как обычно, не очень аккуратно; пыхтела и трубно шмыгала носом, изредка посматривая на возлежащую мать. Мальцева наблюдала, посматривала на часы и размышляла о том, на сколько же ее дочери хватит. «Девять против десяти, – рассуждала Тамара, – что сейчас ей все надоест и она скажет, мол, доделаю завтра…»
– Ма-ам! – взмолилась девочка.
– То есть я без обеда? – упредила ее Мальцева.
– Почему без обеда? – опешила Машка.
– Потому что я без веера на жару не выйду. Я больше не могу морду лица натирать салфетками как…
Тамара не успела закончить.
– Да ладно…
Мальцева затосковала.
– Да ладно, ма-а-ам. Успеешь ты на свой обед – немного осталось!
Тамара добилась, чего хотела. Душа ее возликовала и воспарила к потолку, сделав три победных круга. Внешне на лице Мальцевой не дрогнул ни один мускул. Дочь внимательно посмотрела на нее, чувствуя в комнате электрические разряды счастья, и с готовностью пообещала:
– Все уже! Пять сек.
Пока обещанные «пять сек» истекали, вернулся Виктор.
– Я в душ! – объявил он с порога и спешно ретировался в ванную.
– Я не буду ждать, – проворчала Маруся.
– Не жди, – разрешила той мать, нащупывая ногой залетевшее под кровать сабо. Достать не получилось, и Тамара была вынуждена опуститься на колени и провести ревизию подкроватного пространства. Увиденное Мальцеву обрадовало не только потому, что обнаружилось потерявшееся сабо, но вместе с ним – плавательные очки, испарившийся при неизвестных обстоятельствах блеск для губ, глянцевый журнал, купленный для ознакомления с последними тенденциями моды, а также – косточки от персиков, обертки от конфет и даже недоеденный кусок хлеба, мирно возлежащий рядом с внушительными клубами пыли.
– Машка!
– Сейчас…
– Я не про веер, – раздалось из-под кровати. – Хочешь посмотреть персиковую рощу?
– Зачем? – логично уточнила Маруся.
– Затем. Чтобы знать.
– Ну…
– Лезь сюда.
Девочка с неохотой заглянула под кровать.
– Вот, Машка, смотри, – миролюбиво начала свой рассказ Тамара. – Там у стенки – косточки темные. Это старые. А вот эта, – Мальцева ткнула пальцем, – еще в мякоти. Значит, персик съели либо вчера вечером, либо сегодня утром.
– Это не я, – на всякий случай объявила Маруся.
– Конечно, не ты, – с готовностью согласилась мать. – Это ужасная горничная Нина, пока нас нет, ворует из холодильника фрукты, из карманов – конфеты, из тумбочки – журналы, а из шкафа – очки для плавания. А чтобы никто не увидел следов преступления, ложится под кровать и там ест персики, конфеты, читает мой журнал и примеряет папины очки.
– Да ладно, ма-а-ам, – протянула Машка. – Ну чего ты придуряешься?
