Тамара вылезла из-под кровати и сверху пообещала:
– Пойду жаловаться.
– Зачем? – Маруся вылезла следом.
– Как это зачем? Мало того, что таскает наши вещи, еще и под кроватью не моет.
– На… – девочка протянула матери веер.
– Сделала?
– Ну вот же, – как-то без энтузиазма ответила Машка.
– Спасибо, Машуль, – потрепала ее за волосы Тамара и наконец-то нацепила на правую ногу норовящее отлететь куда-то в сторону сабо. – Идем уже?
В этот момент из душа вышел Виктор. Увидев отца, Машка резко повернулась к нему спиной и сделала вид, что рассматривает лежащую на столе газету.
– О чем пишут? – начал издалека Мальцев.
– Да так… – многозначительно изрекла девочка.
– Ясно.
– Угу, – пробурчала Машка в ответ.
– Хорошо выглядишь, – косолапо сделал комплимент жене Виктор Сергеевич Мальцев.
– Еще бы, – парировала та, сосредоточенно завязывая тесемки на шортах.
– К нам пианист приехал, – поделился Виктор.
– К кому это, к вам? – язвительно поинтересовалась Тамара.
– Ну к нам, в пансионат. Ненадолго. Дня на два, на три.
– У него дочка – такая дура! – присоединилась к разговору младшая Мальцева.
– А ты откуда его дочку знаешь?
– Ты тоже ее знаешь. Она с тобой на скамейке внизу сидела.
– Это Лиза, что ли?
– Мне она сказала, что ее зовут Оля, – скривила губы Машка.
– Мне тоже, – призналась Тамара.
– Она всем так говорит!
– Ну, может, ей так нравится?!
– Ма-ам, ты что? – разочарованно протянула девочка. – Если меня Маша зовут, зачем я буду врать, что меня зовут по-другому?
– Ну некоторым свое имя не нравится.
– Мне мое нравится.
– И мне, Маруся, твое нравится, – признался Виктор.
– Ну и что? – кокетливо пожала плечами девочка и прошлась по комнате, как по арене цирка молодая лошадка с султаном на голове.
– Девочки, – извинительным тоном попросил Мальцев. – Подождите меня, пожалуйста. Я мигом.
– Нет уж, дудки, – пообещала ему жена. – Сначала с Марией разберите рюкзак, повесьте сушить купальники, а потом – дуйте обедать.
– А чего мы? – недовольно возопила Маруся.
– А того! Я спущусь пока на ресепшен, скажу про Нину, пусть разберутся.
– Зачем? – расстроилась Машка.
– Затем, что нужно выполнять свои обязанности. За это ей платят деньги.
– Господи, Тома! Ну какие ей платят деньги? – всплеснул руками Виктор.
Мальцева скорчила злобную рожу и выскользнула за дверь. Спустилась по лестнице и промаршировала к ресепшен. Сегодня дежурила Вета, за спиной которой маячил ее супруг, пожилой абхаз с засохшей пальмовой веткой в руках.
– Добрый день, – поприветствовала их Тамара.
– Добрый день, – с удивительным достоинством качнула головой Вета.
– Сварите мне кофе?
Вета, как в замедленной съемке, плавно повернула голову с фундаментальной прической в стиле Марии-Антуанетты в сторону внешне малахольного супруга и величественно обронила:
– Заур, свари даме кофе.
– Без сахара? – с готовностью уточнил находящийся при жене Заур.
– Конечно, без сахара, – утомленная бестолковостью Заура подтвердила Вета. – Дама из триста одиннадцатого номера всегда пьет кофе без сахара.
Что-что, а кофе абхазы варили безукоризненно! И пили его безостановочно. В этом смысле Тамара ощущала себя среди своих. Поэтому и сейчас не присела на диван в холле, а осталась стоять около облезлой деревянной кафедры с микроскопической чашечкой в руке.
– Вета, – поинтересовалась женщина, – а правда, что вы ведете экскурсии на даче Сталина?
– Мы все здесь ведем экскурсии на даче Сталина, – уклончиво ответила администратор. – Кроме Заура. Заур не может вести экскурсии на даче Сталина. Он пенсионэ́р.
– Да, – подтвердил Заур. – Я пенсионэ́р.
– А что, пенсионэ́рам не позволительно вести экскурсии на даче Сталина?
– Ну он же не музэ́йный работник, – ответила за мужа Вета.
– Да, я не музэ́йный работник, – согласился Заур. – Я – пенсионэ́р.
Услышав эти турусы на колесах, Тамара сама забыла конечную цель, ради которой завела разговор, и ретировалась в другую область светских интересов.
– Вета…
Вета снисходительно подняла глаза на надоедливую отдыхающую.
– А как вам удается поддерживать такое великолепие на голове?
Ответил Заур:
– Это искусство, знаете ли.
А потом перевел слова Тамары в более доступную, видимо, для понимания Веты форму:
– Дама из триста одиннадцатого номера интересуется…
– Я знаю, чем интересуется эта дама, – оборвала мужа Вета и поднялась из-за кафедры. – Ва-а-алик, – прошептала она Мальцевой в ухо и таинственно прикрыла глаза. – Валик под шею.
Тамара догадалась. О чем-то подобном она уже слышала или читала: дабы не повредить рукотворную прическу, дамы спали либо сидя, либо подкладывая под шею туго скрученный валик, не позволяющий прическе сминаться. Предположить, что в XXI веке дамы вновь обратились к опыту бабок и прабабок, было довольно трудно, но Мальцева уважала традиции королевских дворов Европы. Мешало другое – личный опыт, стопроцентная влажность, духота, жара. «Вы что? Не моете голову?!» – вертелось на языке, но не соскакивало, благодаря куртуазности подхода.
«Я бы погибла, приведись мне таскать на башке такой муравейник!» – честно призналась себе Тамара и преисполнилась еще большего уважения к Вете-Антуанетте.
– Опять кофе? – язвительно-нежно раздалось над ухом Тамары. – Все время пьет кофе, – пожаловался Виктор администраторше с «муравейником» на голове, рассчитывая на понимание.
Вета снова прикрыла глаза, за нее ответил Заур:
– Это, конечно, проблема. Не могу с вами не согласиться. Вета тоже все время пьет кофе.
– А ты? – аристократично уточнила пышная женщина.
– И я, – великосветски согласился Заур и сделал неожиданный для Виктора вывод: – Понимаете, в Абхазии все пьют кофе. Это такая традиция.
– Ну правильно, – не без сарказма подытожил Мальцев и собрался было изречь что-нибудь язвительно-остроумное, но не успел…
– А где Машка?
– За бейсболкой побежала…
– В номер?
– Ну не на пляж же…
