– Держи! Лови его! – загремел на весь лес зычный голос Михея. – Убег парнишка, держи его, ребята! – вопил он в ярости и бессильной злобе. Но поймать Миколку было не так-то легко.
За деревьями леса крестьянам не видно было, куда побежал мальчик. Только треск сухих сучьев разносился по лесу, да голос Михея нарушал тишину. Кое-кто из мужиков бросился было в погоню за Миколкой. Другие же махнули рукой на это дело.
– Ладно! Все едино домой вернется. Не больно-то ночью разгуляется с волками. А ими лес кишмя кишит, – решили они.
Вскоре отстали и те, кто погнался было за мальчиком, и Миколка мог немного перевести дух и бежать тише.
Ночь наступала понемногу, темная, теплая, пахучая июльская ночь. Деревья теряли в темноте свои настоящие формы и казались теперь огромными великанами, простиравшими к небу свои мохнатые руки-ветви. А Миколка все шел да шел вперед, пока не выбился из сил и не упал на влажную от росы траву.
Ночь совсем загустела. Стало темно, как в могиле. Темно и жутко. Ни зги не видать. Только изредка прорезывал тишину громкий, совсем как будто человеческий, голос филина, да откуда-то из чащи неслось голодное завывание волков. Сердце Миколки болезненно сжалось. При свете дня, даже вечером, в сумерках, он волков не боялся. Смелый и бесстрашный от природы, Миколка умел глядеть беде прямо в глаза. А вот ночью, во тьме, когда не видно было, откуда крадется к нему скрытый мглой четвероногий враг, когда опасность являлась, прикрытая темнотой, этого уже никак не мог не страшиться даже такой отважный мальчуган, как Миколка. И теперь, несмотря на ужасную усталость и желание уснуть, забыться, он отгонял от себя сон и таращил через силу в темноту свои широко раскрытые глазенки. И все-таки не выдержал в конце концов борьбы со сном. Сон оказался сильнее. Он подкрался незаметно и, точно невидимой паутиной, окутал голову Миколки. Голова перестала работать, мысли спутались, и Миколка крепко заснул, повалившись на мягкую росистую землю…
Глава XII
Сладкий сон и страшное пробуждение
Миколка спал. Ему грезилась во сне та добрая, кроткая, с белыми руками и печальными глазами женщина, о которой он так часто думал. Грезилось, как подходит она к нему, склоняется над ним, шепчет: «Бедный мой мальчуган, милый, бедный маленький Миколка!» и целует его, и гладит его волосы мягкой рукой… От этих нежных поцелуев в груди Миколки замирает дух. Он протягивает руки к светлой женщине, поднимается, тянется к ней навстречу, хочет обнять ее за шею, прижаться к ней, пожаловаться на злых мальчишек, на жестокого Михея, на всех, кто его обижает и притесняет, и… просыпается неожиданно и быстро.
Прежняя беспросветная тьма окутывает лес.
Удивленным взором оглядывается вокруг себя Миколка, не понимая, каким образом он очутился здесь, а не на лавке в избе дяди Михея, и неожиданно короткий крик смертельного испуга замирает на его разом похолодевших губах… Прямо на него медленно надвигаются две горящие точки, два огненных глаза, светящиеся зеленым огнем среди сгустившейся темноты.
Это был волк, встречи с которым так опасался Миколка, по всей вероятности, тот самый волк, из пасти которого они с Кудлашкой вырвали добычу. Теперь он, очевидно, пришел расплатиться с мальчиком за отнятую овцу.
Ужас перед близкой гибелью сковал все маленькое тельце Миколки. Ноги разом ослабели, отказываясь служить… О бегстве не могло быть и речи. Только руки он вытянул вперед, как бы желая оттолкнуть ими страшное чудовище… А оно между тем все приближалось и приближалось. Его горящие глаза точно плыли по воздуху, прямо по направлению к тому месту, где притаился мальчик. Миколка боялся дышать…
Он замер, съежился. Холодный пот выступил у мальчика на лбу… Взгляд его не отрывался от горящих глаз волка, точно какая-то сила притягивала глаза мальчика к страшным глазам хищника… Еще минута, другая, третья… Огненные точки как будто остановились, не двигались больше. Очевидно, хищник присел, чтобы легче было сделать прыжок и кинуться на свою жертву.
– Тук-тук! Тук-тук-тук! – мучительно колотилось сердце в груди Миколки. – Тук-тук-тук-тук!
Еще минута проползла, долгая, томительная и последняя, быть может, минута коротенькой жизни маленького Миколки…
Мальчик отлично понимал смертельную опасность, которая ему угрожала. Понимал, что мгновенья его были сочтены, что жить ему осталось немного, очень немного, что вот-вот он сделается добычей хищного волка, который не пощадит его…
Бедный Миколка!
А глаза, между тем, вспыхнули ярче, страшнее… Потом исчезли сразу… Волк присел… Нацелился… Крах!
Хрустнули сухие ветки… Прыжок… Отчаянный крик… И горячее дыхание зверя пахнуло жарко в самое лицо Миколки…
Глава XIII
Верный друг
Что это? Вместо острых зубов – нежное прикосновение шершавого, мокрого языка… Вместо страшного волчьего воя – какое-то нежное повизгивание… Что-то лижет лицо Миколки, его глаза, щеки, руки… Что-то мягкое, лохматое, теплое трется о его плечи, грудь… Миколка ничего не понимает в первую минуту. Но постепенно мысль его проясняется. Радостный крик срывается с губ:
– Кудлашка!
Новый визг, и кто-то в темноте обнимает его мохнатыми добрыми лапами.
– Кудлашка! Ты? Милая, родненькая! Нашла-таки меня? Нашла, сердешная голубушка моя! – слышится прерывающийся от радости голос мальчика.
Миколка никогда не плакал. Даже когда дядя Михей жестоко бил его, и тогда не плакал Миколка. Сожмет только губы, зубы стиснет, но ни единой слезинки не проронит. А тут заплакал. Навзрыд заплакал от радости, что нашел его верный друг, Кудлашка, незаменимый добрый приятель.
Миколка крепко прижал к груди собаку, обнял за мохнатую шею:
– Нашла ты меня, Кудлашечка, родименькая, нашла! Вот спасибо тебе, дружок ты мой сердешный! Вот спасибо!
Кудлашка визжит и умильно крутит хвостиком в темноте.
– Миленькая ты моя! Нашла меня таки! – и новые слезы капают на нос Кудлашки.
Кудлашка визжит.
– Никогда теперича не расстанусь с тобой. Ей-богу! Куда я, туда и ты. Ладно?
Кудлашка визжит так, что звон стоит в ушах от ее визга.
– Кудлашенька!
Мальчик и собака обнимаются снова, потом ложатся рядком на траву и через минуту уже спят крепко и сладко.
Глава XIV
Беглецы идут дальше. – Голод
Солнце стояло высоко на небе, когда все еще сонный Миколка почувствовал, что кто-то тянет его за рукав. Он вскочил, как встрепанный, протер глаза. Перед ним Кудлашка, тянет его за рубаху, тихонько урчит и виляет хвостиком, по своему обыкновению.
– Миленькая! – шепчет счастливым голосом Миколка и чмокает Кудлашку прямо в черный влажный нос.
Потом решительно встряхивается от сна, оправляется и, обратившись к Кудлашке, говорит:
