– Кто это был? – слышится громкий голос Тессы из трубки. Она уже не сонная и расслабленная, какой была пару мгновений назад, она насторожена. – Хардин, кто это был? – напористо спрашивает она.
Черт. Одними губами я говорю ее отцу «Молодец, мать твою» и хватаю телефон, затем отключаю громкую связь и спешу в ванную.
– Это… – начинаю я.
– Это мой отец?
Я хочу соврать, но это было бы ужасно глупо, а я стараюсь больше не вести себя, как идиот.
– Да, это он, – говорю я и жду, что она закричит в трубку.
– Почему он там? – спрашивает она.
– Я… ну…
– Ты разрешил ему остаться у тебя? – Ужас, охвативший меня из-за необходимости найти нужные слова, чтобы объяснить ей эту чертову путаницу, прошел.
– Вроде того.
– Я в шоке.
– Я тоже, – признаю я.
– Надолго? И почему ты мне не сказал?
– Прости… он тут всего пару дней.
Следующее, что я слышу, – звук наполняющейся ванны, так что она, должно быть, приняла новость спокойно. Но она все же спрашивает:
– Почему он вообще пришел к тебе?
Не могу заставить себя сказать ей всю правду, не сейчас.
– Наверное, ему больше некуда пойти. – Я тоже включаю воду в душе и слышу, как она вздыхает.
– Понятно…
– Ты злишься? – спрашиваю я.
– Нет, я не злюсь. Я сбита с толку… – тянет она, и в ее голосе звучит удивление. – Не могу поверить, что ты действительно разрешил ему остаться у тебя в квартире.
– Самому не верится.
Небольшая ванная наполняется плотной пеленой пара, и я протираю зеркало рукой. Я будто призрак, просто оболочка. От недосыпа под глазами уже появились темные круги. Единственное, что меня поддерживает, – голос Тессы в трубке.
– Это много значит для меня, Хардин, – наконец говорит она.
– Правда? – Все выходит намного лучше, чем я ожидал.
– Конечно, очень много.
Я вдруг чувствую головокружительную радость, будто щенок, которому хозяин дал угощение… и, как ни странно, меня это устраивает.
– Хорошо. – Не знаю, что еще сказать. Чувствую себя слегка виноватым из-за того, что не сказал ей про… привычки ее отца, но сейчас не лучшее время, и это не телефонный разговор.
– Подожди… так мой отец был там, когда ты… ну, ты понял? – шепчет она, и из трубки слышится какой-то гул: наверное, она включила вытяжку, чтобы заглушить наш разговор.
– Ну, его не было в комнате – таким я не увлекаюсь, – подшучиваю я, чтобы разрядить обстановку, и она хихикает в ответ.
– Кто тебя знает, – смеется она.
– Не-а, это одна из тех немногих вещей, которые меня не интересуют, хочешь верь, хочешь нет, – с улыбкой отвечаю я. – Я ни с кем не поделю тебя, детка. Даже с твоим отцом.
Она издает звук, выражающий отвращение, и я не могу не рассмеяться.
– Ты больной!
– Конечно, – отвечаю я, и она смеется.
Вино придало ей смелости и разбудило чувство юмора. А мне? Ну, мне нечем оправдать эту дурацкую ухмылку.
– Мне надо принять душ, я стою тут весь в сперме, – говорю я, снимая боксеры.
– Мне тоже, – соглашается она. – Не в смысле, что я вся в… ну, понимаешь, но я растрепанная, и мне тоже нужно в душ.
– Ладно… значит, пора заканчивать…
– Мы уже закончили, – смеется она, довольная своей попыткой пошутить.
– Ха-ха, – поддразниваю я. Но потом спешу сказать: – Спокойной ночи, Тесса.
– И тебе тоже, – говорит она, но остается на линии, так что я отключаюсь первым.
По телу стекает горячая вода. Я еще не совсем пришел в чувство после того, как она мастурбировала по телефону. Это не только чертовски возбуждающе, это… нечто большее. Это показывает, что она по-прежнему мне доверяет, доверяет достаточно, чтобы открываться. Задумавшись, тру свою покрытую татуировками кожу твердым куском мыла. Трудно представить, что всего две недели назад мы стояли вместе под этим душем…
– Думаю, вот эта моя любимая.
Она коснулась татуировки и подняла на меня глаза, обрамленные влажными ресницами.
– Почему? Я ее ненавижу.
Я смотрел, как она проводит тонкими пальцами по цветку у моего локтя.
– Не знаю, просто цветок в окружении других мрачных рисунков – это красиво.
Ее палец спустился к страшной татуировке с иссохшим черепом.
– Никогда так об этом не думал. – Я поднял ее подбородок, чтобы посмотреть ей в глаза. – Ты всегда видишь во мне свет… как это возможно, когда его нет вообще?
– Его много. И ты тоже это увидишь. Когда-нибудь.
Она улыбнулась и поднялась на цыпочки, чтобы поцеловать меня в уголок рта. Вода текла между нашими губами, и она снова улыбнулась, а затем опустилась на пятки.
– Надеюсь, ты права, – прошептал я под струей воды так тихо, что она меня не услышала.
Это воспоминание постоянно меня мучает, хотя я пытаюсь от него отделаться. Дело не в том, что я не хочу о ней думать, – потому что это не так. Тесса заполняет все мои мысли, всегда заполняла. Меня сводят с ума воспоминания о том, как она перехваливала меня, как старалась убедить, что я лучше, чем есть на самом деле.
Я бы хотел видеть в себе то, что видит она. Хотел бы верить в ее слова, что я ее достоин. Но как это может быть правдой, когда я так облажался?
«Это много значит для меня, Хардин», – сказала она всего несколько минут назад.
Может, если я продолжу поступать так, как поступаю сейчас, и держаться подальше от того дерьма, из-за которого попадаю в неприятности, то смогу и в дальнейшем делать что-то, важное для нее. Я смогу сделать ее счастливой, а не несчастной, и, возможно (всего лишь возможно), я увижу в себе тот свет, который, по ее словам, видит она.
Может, у нас все-таки есть надежда.
Глава 81
Тесса
Не могу побороть тревогу, наполняющую меня, пока я еду по кампусу. Кампус не такой маленький, как описывал его Кен, а все дороги тут, как назло, либо извилистые, либо холмистые.
Я, как могла, готовилась, чтобы сегодня все точно прошло по плану. Выехала за два часа, чтобы не опоздать на первое занятие. Половину этого времени я провела в пробке, слушая ток-шоу по радио. Никогда не понимала, чем они всем так нравятся, – до этого утра, когда на передачу дозвонилась женщина, сраженная предательством лучшей подруги, которая переспала с ее мужем. К тому же парочка сбежала, прихватив с собой ее кошку Мэззи. Женщина говорила сквозь слезы, но все же старалась сохранить какое-то достоинство… Ну, насколько его можно сохранить, позвонив на радио и поведав о своем несчастье. Я поняла, что меня увлекла ее печальная история, и почувствовала, что она сама знает: ей будет лучше без этого мужчины.
