– Да, отказался бы. Мы бы не попали в эту… ситуацию… если бы ты не была девственницей.
Хардин осторожно подбирает слова. Хорошо.
– Ситуация… – повторяю я, все еще в бешенстве.
– Да, ситуация.
Хардин переворачивает меня и укладывает на кровать. Наваливается на меня и раздвигает коленом мои ноги.
– Я бы не вынес, если бы до меня к тебе прикасался другой мужчина. Я знаю, это глупо, но это правда, черт подери, независимо от того, хочется тебе это слышать или нет.
Его горячие дыхание обдает мое лицо. Я мгновенно забываю причину своего раздражения. У Хардина отвратительные двойные стандарты, но хотя бы он честен.
– Как бы то ни было.
– Как бы то ни было? – Хардин издает смешок и ухватывает меня покрепче, прижимаясь трусами к моим бедрам. – Не глупи, ты же знаешь, каков я.
Чувствую себя слабой и беззащитной, а его доминирующее поведение возбуждает меня – возможно, сильнее, чем следует.
– И ты знаешь, что с тобой я испытал много нового. Я никогда раньше не любил. Ни женщин, ни членов семьи. – Его глаза на мгновение затуманиваются, будто он погрузился в болезненные воспоминания. – Раньше я не боялся никого потерять. Теперь же, если я потеряю тебя, я этого не переживу. Это – новый опыт. – Его губы находятся в сантиметре от моих. – Таких «новых опытов» тебе хватит?
Я киваю, и Хардин улыбается. Если я подниму голову хотя бы на сантиметр, наши губы сомкнутся. Будто бы услышав мои мысли, он отдаляет свое лицо от моего.
– И больше не упоминай это идиотское пари, – шепчет он, потираясь пахом о внутреннюю сторону моих бедер. – Ясно?
– Конечно. – Я закатываю глаза, и он отпускает мои руки.
– Какая ты сегодня непокорная, – говорит Хардин.
Я действительно чувствую себя несносной девчонкой. У меня похмелье и ПМС.
– А ты сегодня нахальный, так что мы квиты, – отвечаю я.
Хардин прикусывает губу и наклоняется ко мне. Его поцелуи посылают электрические разряды прямо мне в лоно. Я обхватываю ногами его талию и прижимаю к себе.
– Я люблю только тебя, – напоминает он, заглушая боль от того сказанного. Его губы касаются моей шеи, а ладонь обхватывает грудь. – Только тебя, и больше никого.
Я молчу. Не хочу нарушать святость мгновения. Мне нравится, что Хардин так искренне говорит о своих чувствах ко мне, и впервые я вижу все в новом свете. Стеф, Молли, половина университета могли трахаться с Хардином, но ни одна из них ни разу не слышала от него «Я тебя люблю». Никто из них никогда не узнает его, его настоящую сущность так, как его знаю я. Они не знают, насколько Хардин прекрасен. Им не суждено выслушать истории из его жизни, познать убежденность его голоса, когда он говорит, как сильно любит меня. И поэтому мне их жаль.
– Я люблю только тебя, – в ответ говорю я.
Любовь, которую я испытывала к Ною, не идет ни в какое сравнение с моей любовью к Хардину. Теперь я это знаю. Я люблю его так, как никогда никого больше не смогу любить.
Чувствую, как Хардин тянется рукой к трусам. Он приспускает их, и я ступнями помогаю ему снять. Он нежно входит в меня и вскрикивает от удовольствия.
– Еще раз, – просит он.
– Я люблю только тебя, – повторяю я.
– Черт меня дери, Тесс, я тебя так сильно люблю, – шипит он сквозь сжатые зубы.
– Я буду всегда любить тебя, тебя одного, – обещаю я ему.
Я молюсь лишь о том, чтобы мы могли найти способ пройти через все трудности, ибо я знаю, что то, что я только что сказала, – сущая правда. Я всегда буду любить только Хардина, даже если жизнь нас разлучит.
Он входит в меня глубоко и жестко, покусывая в шею.
– Я чувствую тебя, каждый сантиметр… ты так горяча, – рычит Хардин.
Только теперь я вспоминаю, что он не надел презерватив. Даже в порыве эйфории это меня тревожит. Я отбрасываю мысли об этом и продолжаю наслаждаться, проводя ладонями по его плечам и мускулистым рукам.
– Надо надеть презерватив, – говорю я, в то же время сильнее сжимая его поясницу ногами и заставляя его проникнуть глубже в меня.
– Я не могу… остановиться.
Движения Хардина ускоряются, и мне кажется, будто я умру, если он остановится.
– Тогда не останавливайся!
Мы оба сошли с ума. Я не могу остановиться, мои ногти оставляют красные полосы на его спине, распаляя его все больше.
– Черт, кончай, Тесса! – приказывает он.
Как будто у меня есть выбор. Я подхожу к пику оргазма и опасаюсь, что могу потерять сознание от наслаждения. Зубы Хардина смыкаются у меня на груди, оставляя красные отметины. Прорычав мое имя, Хардин застывает, а затем выходит из меня и кончает мне на живот, глядя прямо в глаза.
Затем, дрожа и задыхаясь, он ложится на меня. Мы лежим в полном молчании. Нам не нужно разговаривать, чтобы знать, о чем каждый из нас думает.
– Куда ты хочешь пойти? – спрашиваю я Хардина.
Мне не хочется вставать, но его предложение вывести меня на прогулку слишком заманчиво, чтобы его отвергать, тем более что раньше такого не случалось.
– Да мне все равно, честно. Может, устроим шопинг? – Его глаза исследуют мое лицо. – Тебе нужно сходить за покупками? Ты хочешь?
– Мне ничего особо не нужно… – отвечаю я. Подняв глаза, вижу нерешительность и беспокойство на его лице и добавляю: – Да, конечно. Пойдем за покупками.
Хардин так старается. Простые вещи, которыми занимается большинство пар, выводят его из зоны комфорта. Я улыбаюсь, вспоминая вечер, когда он повел меня на каток, чтобы доказать, что может вести себя как обычный ухажер. Это было прекрасно, и Хардин был так обаятелен и игрив, прямо как в последние полторы недели. Мне не нужен «обычный» ухажер, мне нужен Хардин – с его грубым юмором и мрачным настроением. Мне хватает того, что он иногда ведет себя как самый обычный парень, достаточно часто, чтобы я чувствовала себя с ним уверенно и чтобы достоинства перевешивали недостатки.
– Хорошо, – говорит Хардин.
– Мне только надо почистить зубы и причесаться.
– Одеться тоже не помешает, – с усмешкой говорит он и опускает руку между моих ног. Он уже вытер мне живот одной из своих футболок, как часто делал раньше.
– Точно. Наверное, мне стоит помыться, – замечаю я.
Интересно, хватит ли нас на еще один раунд, прежде чем мы выйдем из дому? Честно говоря, я не уверена, что у нас остались силы.
Встаю с кровати и невольно вздрагиваю. Я знала, что в любой момент могут начаться месячные. Почему это должно было произойти именно сегодня? Хотя, возможно, это и к лучшему: к моменту, как мы отправимся в Англию, они пройдут.
Англия… невероятно.
