– Я знаю, но я уже так привыкла к этому университету, много знакомых среди профессоров, есть друзья… несколько друзей.
На самом деле у меня нет друзей, по которым я стану так уж скучать, не считая Лэндона. И может быть, по Стеф… но больше по Лэндону.
– Тесса, это именно то, чего мы добивались столько лет. Посмотри на себя: за какое короткое время ты многого достигла. Ты должна гордиться собой.
Удивительно! Пытаюсь переварить услышанное.
– Спасибо, – бормочу я.
– Скажи мне, как переедешь в Сиэтл, я навещу тебя, поскольку ты, видимо, не собираешься в ближайшее время приезжать ко мне, – продолжает мама.
– Обязательно. – Я игнорирую ее резкий тон.
– Я тебе перезвоню. Мне надо собраться на работу. И не забудь позвонить Ною.
– Хорошо, я позвоню ему в ближайшие пару часов.
Вешаю трубку. Какое-то движение на балконе привлекает мое внимание, и, обернувшись, замечаю Хардина. Теперь он одет в свои обычные черные джинсы и черную футболку. Он стоит босиком, пронзая меня взглядом.
– Кто это был? – спрашивает он.
– Моя мама, – отзываюсь я, подтягивая колени к груди.
– Зачем она звонила? – Он хватается за спинку соседнего стула и со скрежетом подвигает его ближе ко мне, прежде чем сесть.
– Это я ей звонила, – отвечаю я, не глядя на него.
– Почему тут мой телефон? – Он хватает свой телефон у меня с колен и начинает проверять.
– Я заходила в Интернет.
– А, – произносит он так, словно мне не верит.
Если ему нечего скрывать, что он так волнуется?
– О ком ты говорила, что собираешься позвонить? – спрашивает он, присаживаясь на край джакузи.
– О Ное, – сухо бросаю я.
Его глаза сужаются.
– Черта с два.
– Это так.
– Зачем тебе с ним говорить? – положив руки на колени, он наклоняется вперед. – Тебе это не надо.
– Значит, ты можешь часами пропадать с кем-то и вернуться пьяным, но…
– Он твой бывший, – прерывает меня Хардин.
– Откуда мне знать, что она не одна из твоих бывших подружек?
– Потому что у меня не было бывших подружек, забыла?
Я вздыхаю в отчаянии, моя прежняя решимость исчезла, и я снова начинаю злиться.
– Ладно, те девчонки, с которыми ты тогда трахался. Без разницы. – Я по-прежнему стараюсь говорить тихо и ровно. – Ты не имеешь права указывать мне, кому мне можно звонить. Бывшему или нет.
– Я думал, ты на меня не сердишься.
Я вздыхаю, перевожу взгляд на воду, потом снова гляжу в его глаза, с колечками в бровях.
– Я правда не злюсь. Ты поступил именно так, как я и ожидала.
– Как?..
– Исчез на несколько часов, а потом вернулся, дыша перегаром.
– Ты велела мне убираться.
– Это не значит, что ты должен возвращаться домой пьяным.
– Начинается! – стонет он. – Я знал, что ты не сможешь промолчать так же, как ночью.
– Промолчать? Видишь ли, в этом твоя проблема; ты хочешь, чтобы я молчала. Мне это надоело.
– Что надоело? – Он наклоняется ко мне слишком близко.
– Это… – Я резко машу рукой и встаю на ноги. – Мне все это просто надоело. Ты не останавливаешься, ты делаешь все, что хочешь, черт возьми, но можешь найти кого-нибудь другого, кто будет сидеть рядом с тобой, не обращать внимания на твои выходки и оставаться спокойной, потому что я больше не могу.
Отворачиваюсь от него. Он вскакивает на ноги и хватает меня за руку, мягко разворачивая обратно.
– Стоп, – приказывает он. Одной рукой он обвивает мою талию, другой держит за руку. Я подумываю вывернуться, но он прижимает меня к своей груди. – Хватит воевать со мной: ты никуда не поедешь.
Его губы вытягиваются в тонкую линию, когда я вырываюсь из его хватки.
– Отпусти меня, я хочу сесть! – кричу я.
Я не хочу сдаваться и не хочу больше тратить время. Если я уеду, рано или поздно Хардин последует за мной, и когда-нибудь мы поставим большой фонтан перед нашим фасадом.
Он быстро отпускает меня, и я шлепаюсь в кресло. Он тоже садится напротив меня и выжидающе смотрит, уперев локти в колени.
– Что? – не выдерживаю я.
– Так значит, ты уезжаешь от меня? – шепчет он, немного смягчая мой жесткий тон.
– Если ты имеешь в виду, уезжаю ли я в Сиэтл, то да.
– В понедельник?
– Да, в понедельник. Я в сотый раз тебе это говорю. Знаю, ты думал, что твой маленький трюк меня остановит, – говорю я, вскипая, – но нет, ты ничего не сможешь с этим поделать.
– Ничего? – Он смотрит на меня сквозь ресницы.
Когда он был пьян, то сказал, что женится на мне. Он на это сейчас намекает? Как бы я ни хотела спросить его об этом прямо сейчас, прямо здесь, не могу. Думаю, я не готова к его трезвому ответу.
– Хардин, что такого в Сиэтле, что ты так не хочешь туда ехать? – спрашиваю я вместо этого.
Он отводит взгляд.
– Ничего особенного.
– Хардин, я клянусь, что если есть что-то, что ты хочешь скрыть от меня, то клянусь, я никогда об этом не заговорю! – с жаром произношу я. – С меня достаточно этой ерунды, правда.
– Ничего особенного, Тесса. У меня есть там несколько старых приятелей, но я не особенно переживаю об этом, потому что они часть моей прежней жизни.
– Прежней жизни?
– Да, той, что была до тебя: пьянки, гулянки, первые попавшиеся девчонки, – говорит он. Меня передергивает, и он поспешно добавляет: – Извини. – И продолжает: – Никаких там секретов нет, просто неприятные воспоминания. Но я не потому не хочу туда ехать.
Я жду, когда он заговорит по существу, но он замолкает.
– Хорошо, тогда объясни почему. Я не понимаю.
Он с непроницаемым лицом поворачивается ко мне.
– Зачем тебе нужно объяснение? Я не хочу туда ехать и не хочу, чтобы ты ехала без меня.
– Ну, этого недостаточно. Я туда поеду, – заявляю я, качая головой. – И знаешь что? Я больше не хочу, чтобы ты ехал со мной.
– Что? – Его глаза темнеют.
– Я не хочу, чтобы ты ехал со мной. – Я сохраняю спокойствие, насколько это возможно, и поднимаюсь со стула. Я горжусь собой за то, что говорю об этом без лишних воплей. – Ты пытался разрушить то, что было моей мечтой, сколько я себя помню, ты пытался все уничтожить. Ты превратил то, чего я должна ждать с нетерпением, в нечто зыбкое, что я должна удерживать изо всех сил. Я должна сейчас с воодушевлением готовиться ко встрече со своей мечтой. А вместо этого ты сделал так, что у меня нет ни жилья, ни какой-либо поддержки. Так что я не хочу, чтобы ты ехал со мной.
