– Я согласен умереть от голода, – заявил Гаттерас, – но не хочу замерзнуть!
Когда пещера была наконец готова, путешественники забрались в нее и стали согреваться.
Так прошел день. Вечером все пятеро неподвижно лежали в своем ледяном убежище. Вдруг у Джонсона начался бред. Он то и дело упоминал о каком-то огромном медведе.
Эти слова привлекли внимание доктора. Стряхнув оцепенение, Клоубонни спросил у Джонсона, почему он говорит о медведе и о каком медведе идет речь.
– О медведе, который идет за нами, – ответил Джонсон.
– Идет за нами? – повторил доктор.
– Уже два дня!
– Два дня! Вы его видели?
– Да, он держится под ветром, на расстоянии мили!
– И вы не сказали мне, Джонсон!
– А зачем?
– И то правда, – согласился доктор. – У нас не осталось ни одной пули.
– Ни куска свинца, ни куска железа, даже ни одного гвоздя! – ответил старый моряк.
Доктор замолчал и призадумался, затем спросил Джонсона:
– И вы уверены, что медведь следует за нами?
– Да, доктор. Он рассчитывает полакомиться человеческим мясом. Он ведь знает, что мы не ускользнем от него…
– Что вы, Джонсон! – воскликнул доктор. Его испугало отчаяние, звучавшее в словах товарища.
– Обед ему обеспечен, – заговорил Джонсон, у которого снова начался бред. – Видно, он голодный. Зачем мы заставляем его ждать?
– Успокойтесь, Джонсон!
– Слушайте, доктор, ведь мы все равно погибнем, так зачем же мучить бедного зверя? Медведю ведь тоже хочется есть. Бог послал ему людей. Что же, его счастье.
Старик, казалось, совсем обезумел. Он так и рвался наружу, и Клоубонни с трудом его удерживал. Подействовали только слова доктора, сказанные решительным тоном:
– Завтра я убью медведя!
– Завтра! – повторил Джонсон, казалось, он стряхнул с себя кошмар.
– Да, завтра.
– У вас нет пули.
– Я сделаю пулю!
– У вас нет свинца.
– Зато есть ртуть.
С этими словами доктор взял термометр, который показывал в помещении +50F
[37]
, вышел наружу и поставил его на льдину. Ртуть упала до –50F
[38]
. Оставив термометр на льду, доктор вернулся в ледяной дом.
– Спокойной ночи, – сказал он Джонсону. – Постарайтесь уснуть, и подождем восхода солнца.
Ночь прошла в муках голода, только доктор и боцман еще не потеряли надежду.
На другой день, с первыми лучами солнца, доктор и Джонсон вышли наружу, бросились к термометру и увидали, что вся ртуть собралась в чашечке в виде плотного цилиндра. Клоубонни разбил инструмент и рукою в перчатке вынул оттуда слиток чрезвычайно твердого металла. Это была настоящая пуля!
– Ну и чудеса! – воскликнул Джонсон. – Что за ловкач вы, доктор!
– Нет, друг мой, – ответил доктор, – у меня просто хорошая память и я много читал.
– Как же это так?
– Я вспомнил один факт, о котором капитан Росс упоминает в отчете о своем путешествии. Он говорит, что из ружья, заряженного ртутной пулей, пробил доску в дюйм толщиной. Будь у меня миндальное масло, с его помощью можно было бы добиться такого же результата, потому что, по словам Росса, пуля из миндального масла пробивает столб и, не сплющиваясь, падает на землю.
– Это невероятно!
– Этот кусок металла может спасти нам жизнь! Пусть он еще полежит на морозе, а мы пойдем посмотрим, не ушел ли медведь.
В этот момент Гаттерас вышел из домика. Показав капитану кусок ртути, доктор рассказал ему о своем намерении. Гаттерас молча пожал ему руку, охотники пошли на разведку.
Погода была очень ясная. Шедший впереди Гаттерас первый заметил медведя на расстоянии менее шестисот туазов. Медведь сидел на льду, спокойно покачивая головой, казалось, он почуял приближение необычных пришельцев.
– Вот он! – крикнул капитан.
– Тише! – остановил его доктор.
Огромный зверь, увидев охотников, даже не пошевельнулся. Он смотрел на них без тени боязни и злобы. Но подойти к нему было нелегко.
– Друзья мои, – сказал Гаттерас, – речь идет не о пустом удовольствии, а о спасении нашей жизни. Будем осмотрительны!
– Вот именно, – ответил доктор, – тем более что у нас всего один заряд. Упустить медведя никак нельзя, если он от нас ускользнет, нам придется навсегда с ним распроститься, потому что он бегает быстрее борзой.
– В таком случае надо идти прямо на него, – заметил Джонсон. – Конечно, можно поплатиться жизнью, но что из того? Я готов на это!
– Это сделаю я! – воскликнул доктор.
– Нет, я! – спокойно сказал Гаттерас.
– Но разве вы не нужнее для всего отряда, чем такой старик, как я? – воскликнул Джонсон.
– Нет, Джонсон, – возразил Гаттерас. – Предоставьте это мне. Я не буду рисковать жизнью больше, чем это необходимо. Но, может быть, мне потребуется и ваша помощь.
– Так вы пойдете на медведя, Гаттерас? – спросил доктор.
– Будь я уверен, что убью его, – я пошел бы на него, рискуя, что он раскроит мне череп. Но при моем приближении он непременно удерет. Это такой лукавый зверь! Постараемся все же его перехитрить.
– Что же вы думаете делать?
– Хочу приблизиться к нему на десять шагов, да так, чтобы он меня не заметил.
– Как же это так?
– Я придумал одно рискованное, но простое средство. У вас сохранилась шкура убитого тюленя?
– Да, она в санях.
– Хорошо. Пойдем за ней, а Джонсон пусть остается здесь и караулит.
Боцман спрятался за торосом. Медведь по-прежнему сидел на льдине, как-то странно покачиваясь и пофыркивая.
Глава 5
Тюлень и медведь
Гаттерас и доктор вернулись в ледяной дом.
– Вам известно, – сказал капитан, – что полярные медведи охотятся на тюленей, это их основная пища. Целыми днями медведь подстерегает тюленя у края отдушины и, едва тот покажется на поверхности льда, хватает его и душит в своих объятиях. Поэтому медведь не испугается, если увидит тюленя. Напротив…
– Я догадываюсь, в чем дело. Это очень опасная затея, – сказал доктор.
– Зато, если удастся, – медведь будет наш! – отвечал капитан. – Надо непременно это сделать! Я напялю шкуру тюленя и поползу по снегу. Не будем терять времени. Зарядите ружье и дайте его мне.
Доктор не возражал: он и сам охотно бы это сделал. Захватив два топора – один для себя, другой для Джонсона, он вместе с Гаттерасом пошел к саням.
