– От чего умер? – не понял я.
– От старости. Он же был древний совсем, а последний месяц
вел такую бурную жизнь… Тиккирей! Беги в помещения космопорта. Ищи лазарет,
если остались врачи, которые не уснули, – сюда их! С носилками и реанимационным
блоком. Запомнишь?
– Да! – крикнул я. Может, Стась и соврал мне про Семецкого.
Но я не рискнул допытываться.
В этот момент Сашка открыл глаза. Мутно посмотрел на меня,
прошептал:
– Салага…
– Сам такой! – радостно ответил я.
– Мне… уже пятнадцать. Стась… я прошел зачет?
– Если не умрешь, то зачет получишь, – жестко ответил Стась.
– Понял? Иначе – отчисление посмертно. Мертвые фагами не становятся!
– Я постараюсь, – облизывая губы, ответил Сашка.
А Стась посмотрел на меня и нахмурился:
– Ты еще здесь?
– Стась… а это ничего, что я – клон тирана?
– Ты сейчас станешь арестованным за саботаж клоном тирана! –
Стась вдруг замолчал. Видно, понял, как это для меня важно. – Ничего, Тикки.
Человек – это не только геном. А теперь поспеши, пожалуйста. Сашка серьезно
ранен.
Меня будто ветром сдуло. Пробегая мимо охранников, я
наклонился, выхватил у одного из рук тяжелый военный бластер. Так, с оружием в
руках, и выбежал в коридоры служебного сектора.
И тут же наткнулся на перепуганного парнишку в военной форме
и с лучевым карабином. Увидев меня, он выпучил глаза и стал поднимать оружие.
– Брось свою игрушку! Руки оторву! – заорал я.
Парень вздрогнул и выронил карабин.
– Где лазарет? Знаешь?
– З-знаю… – запинаясь, ответил парень.
– Веди!
– Это Империя, да? Меня расстреляют?
– Будешь много болтать – обязательно! – прикрикнул я. – В
лазарет, живо! Поможешь носилки тащить.
– А ты кто? – косясь на бластер в моей руке, спросил парень.
– Фаг!
Парень втянул голову в плечи и рысцой побежал по коридору. Я
– следом.
– Меня заставили! – оправдывался парень на бегу. – Все
пошли, и я пошел… я всегда был за Императора! А для Инея мы пушечное мясо…
Конечно, сумасшедшая старуха Снежинская была не права, когда
говорила про толпу и быдло.
Но только почему многие так легко соглашаются стать этой
самой толпой?
– Тебя заставили – а ты не заставляйся, – отвечал я,
стараясь не сбиться с дыхания. – Все пошли, а ты стой. Понял? Думай сам!
Поступай по совести! Не предавай! Не трусь! Не будь толпой!
Где-то за стенами здания загрохотало. Это садились десантные
корабли Империи.
Эпилог
Свет в баре был непривычно яркий. Неудивительно – ни одного
посетителя, а сам бармен, вооружившись пылесосом, чистил пол между столиками.
Впрочем, когда я вошел, он сразу же выключил пылесос и
поволок его за стойку. Еще по пути бармен начал хмуриться и оглядываться. А
когда я подошел к стойке – радостно вытаращился на меня.
– Ты тот самый мальчик, что нанялся расчетным модулем! – И
тут же насторожился: – Как дела?
– Ничего, мозги так быстро не сохнут, – ответил я. –
Молочный коктейль, пожалуйста. Настоящий. У вас должно быть настоящее молоко.
Два коктейля.
Бармен уважительно кивнул и достал из холодильника бутылочку
с настоящим коровьим молоком. Продемонстрировал мне сертификат на горлышке,
вскрыл пробку и вылил молоко в шейкер.
– Я больше не расчетный модуль, – сказал я.
– Взял расчет? – удивился бармен, тряся шейкером.
– Ну, вроде того.
– И решил вернуться?
– Мне надо… навестить разных людей, – сказал я. – Сказать
спасибо. Вам тоже спасибо.
– За что? – удивился бармен.
– Вы мне помогли наняться на «Клязьму».
– Да не стоит благодарности… – смущенно отозвался бармен. И
все-таки ему было приятно.
Я взял бокал, отпил коктейль. Вкусный. Но на Авалоне молоко
вкуснее, а парное на Новом Кувейте было еще лучше.
– Еще? – Бармен потянулся к шейкеру.
– Нет, это вам. Я угощаю.
Парень улыбнулся, мы чокнулись.
– Спасибо, – снова сказал я и подхватил тощую сумку с
вещами. – Знаете, ведь вы спасли всю Империю!
Кажется, он решил, что я все-таки двинулся головой в потоке…
Когда я пришел на речку, там еще никого не было. Я разделся,
бросился в воду – холодная какая… Плавал минут десять, потом выбрался, огляделся
– никого еще не было поблизости. Выжал и снова натянул плавки, вытерся
маленьким одноразовым полотенцем и лег на любимую каменную плиту.
Солнце едва проглядывало из-за пыльной бури. Оранжевое
пятнышко, ни тепла, ни загара. Но я все-таки нежился под ним, вспоминая, как
долго оно было моим единственным солнцем.
Потом солнце затянуло совсем, даже исцарапанный песком купол
начал немножко светиться в «вечернем режиме», и я перевернулся на живот. Такие
бури надолго. До весны. Только огромные рудовозы могут садиться сквозь стены
песка и порывы шквального ветра. Ну или маленькие юркие кораблики фагов, и то
Сашка сказал, что будет ждать меня сутки, а потом улетит, ему жизнь дорога, а
железы внутренней и особенно внешней секреции – еще дороже, а на Карьере нормальным
людям жить не рекомендуется, это не планета, а настоящий ад…
Будто кто-то спорит.
Никуда он не улетит, конечно. Дождется меня. В крайнем
случае разыщет. Скажет, что ему скучно одному лететь, только и всего, но
разыщет. Стася отправили на Иней отлавливать разбежавшихся клонов Снежинской, а
подлечившемуся Сашке (шрам – о-го-го какой!) велели возвращаться на Авалон.
– Тики-Тики…
Я перевернулся на спину и посмотрел на Дайку.
– Не может быть, – сказала она.
– Угу, – сказал я. – Я твоя галлюцинация. Воплощение твоих
неосознанных подростковых комплексов.
– Дурак! – Дайка покраснела. Но все-таки положила планшетку
и ткнула мне пальцем в живот.
– Ай-ай-ай, я растворяюсь в мировом эфире… – скорбно сказал
я. – Дайка, как дела? Математику подтянула?
Она покраснела еще пуще. Вот ведь – знает человек, что не
сможет стать пилотом, а математику учит. Математика ей не дается, а она все
равно зубрит.
