Дальше две спальни были пустыми, а в десятой, опять же судя
по косметике в ванной комнате, жила дочь Бермана. У ее постели тоже лежала
книжка, но куда серьезнее, чем у отца, – «Тактика корпоративного развития в
условиях политической нестабильности».
– Учится корпорацией руководить, – насмешливо сказал Лион. –
Ну-ну… Какие мы оптимисты.
Мы с Наташкой, не сговариваясь, гневно посмотрели на Лиона.
– Это я так… от нервов… Извините.
– Головой думай, прежде чем говорить, – пробормотала Наташа.
– Ты что там ищешь?
Лион, рывшийся в гардеробе, обернулся:
– Рубашку забрала, а мне что, голым ходить? Как эта майка,
пойдет?
Хлопковая майка-безрукавка была хоть и яркой, синей с белым,
но не девчачьей. Я пожал плечами, и Лион оделся. Наташка с ним не спорила. И
впрямь, чего уж тут стесняться воровства.
– Когда Берманы приедут, то пойдут в свои комнаты
переодеться, – рассуждала Наташа вслух. – Прислуги вроде бы нет, так что они
останутся поодиночке… Можно разбиться на две группы. Я с Лионом беру на себя
Бермана, а ты, Тиккирей, – девчонку.
– Почему это я девчонку? – возмутился я.
– У тебя бич.
– Ну и что? Разве она опаснее взрослого мужчины?
Наташа вздохнула:
– Александру Берману почти семьдесят лет. У него брюхо, как
у бегемота. А его дочка, можешь не сомневаться, спортивная и тренированная,
знает какие-нибудь единоборства… может быть, даже вооружена.
– И как вы с Берманом справитесь?
– Оглушим, – коротко объяснила Наташа. – Потом ты подойдешь.
Спорить было бесполезно. Я хотел было сказать, что не стану
стрелять в девчонку, пусть даже она дрянь и хочет предать Империю. Но промолчал,
потому что понял – выстрелю. Никуда не денусь.
– Спрячься в ванной, – предложила Наташа. – Вдруг все-таки
она в комнату зайдет не одна? Мы тоже так сделаем, а когда Берман зайдет в
ванную – ударим сзади.
– Чем? – деловито спросил Лион.
– Дальше по коридору должен быть спортивный зал. Возьмем
пару гантелей или еще что-нибудь увесистое. Только тихо, а то охрана уже могла
вернуться.
– Пошли, – кивнул Лион. – Давай, Тиккирей. Не дрейфь.
– Мы будем тебя ждать, – добавила Наташа.
Они вышли, а я остался один. Это получилось так быстро и
неожиданно, что я ничего не сказал. Только заметался по комнате как дурак. Тут
была дверь в еще одну комнату, вроде гостиной, но туда, похоже, никто и не
заглядывал никогда. Ни вещей, ничего… Я вернулся в спальню, подошел к окну,
посмотрел на парк. С этой стороны фонтана не было видно, зато я разглядел в
глубине сада бассейн и какие-то маленькие уютные строения. В небе плыли легкие
облака, солнце клонилось к горизонту. Было очень тихо и даже сонно. Я отошел от
окна, с каким-то болезненным любопытством направился к гардеробу и стал рыться
в вещах Александры Берман.
Оказывается, перебирать чужие вещи – очень интересное
занятие. В шкафу висели какие-то платья, блузки, юбки, брючки, свитера. Хватило
бы обновок на всех обитателей «Ростка» – и мальчишкам, и девчонкам. Одной обуви
было пар десять – и туфельки, и кроссовки, и сапожки, и какая-то специальная
обувь, то ли для спорта, то ли для танцев, которую я даже не знал по названию.
На полках лежала куча чистой, запакованной одежды – я взял какой-то пакет,
обнаружил в нем кружевные розовые трусики, смутился и закрыл гардероб.
Черт знает что! С одной стороны, я собираюсь убить
Александру Берман, которую и в глаза-то никогда не видел. Что уж тут мое
любопытство? Мелочь, на которую и внимания не стоит обращать. А с другой
стороны…
Стыдно.
Но остановиться я уже не мог. И продолжил рыться в шкафах.
Богатые люди возят с собой очень много вещей. Наверное, им
на самом деле все это надо – ведь даже прилетая на другую планету по делам, они
еще ходят в театры, рестораны, ездят на какие-нибудь экскурсии и сафари… Но и
помимо одежды была куча всего. Например – целый чемоданчик со всякими
парикмахерскими штучками, там одних фенов было три штуки. А ведь в ванной
комнате тоже был хороший фен. В небольшом саквояже оказалась аптечка, как будто
здесь нет своих врачей… или Берманы чужим врачам не доверяют? В небрежно
оставленной незапертой шкатулке – россыпь украшений. Некоторые обычные, из
золота, серебра и драгоценных камней, а некоторые – такие редкие и дорогие, что
даже я про них знал, видел во всяких телефильмах и новостях. Например, там было
колье из «невидимых алмазов», они еще как-то назывались по-научному, но я
забыл. Я даже подошел с колье к окну и посмотрел на свет. Ничегошеньки! Словно
в платиновой оправе ничего не было, а крохотные искорки обычных алмазов,
приклеенных к невидимым, держались в воздухе сами по себе. Я потрогал – вот
они, невидимые камни. На самом крупном даже остался едва заметный отпечаток
моего пальца. Здорово.
Были еще серьги с камнями-эмпатиками, меняющими цвет в
зависимости от настроения хозяина. Я поднес одну серьгу к лицу, и камень из
молочно-белого стал ослепительно красным. Конечно, ведь я волновался и был
напуган… Такие украшения рискуют носить только люди, абсолютно в себе уверенные
– ведь иначе все будут знать, когда ты взволнован, когда испуган, а когда пытаешься
соврать.
Вернув все украшения в шкатулку, я поставил ее на место. Я
не вор. И брать ничего не стану. Хотя за любую из этих побрякушек можно было…
Что можно было?
Выплатить пай жизнеобеспечения на Карьере?
Маму и папу все равно не вернуть.
Значит, они мне не нужны.
Я заходил по комнате, поглядывая на часы. Еще слишком рано.
Тогда я стал рыться в тумбочке и нашел там еще несколько книг – некоторые по
экономике, а некоторые – обычная беллетристика. Я взял томик Хироси Мото
(теперь понятно, у кого Александр взял детектив почитать перед сном) и открыл
повесть «Дело щедрого интеллигента». Детективы Хироси Мото тем и хороши, что их
можно перечитывать, уже зная, кто преступник, но эту книжку я вообще не читал.
На кровать я садиться не рискнул, уж больно аккуратно она
была заправлена, а кресла выглядели слишком уютно. Сейчас сяду, зачитаюсь и не
замечу, как приедут Берманы.
Поэтому я сел у самой двери, чуть-чуть ее приоткрыл, чтобы
услышать малейший шум снизу, и принялся читать о приключениях выращенного в
пробирке сыщика и его верного друга. Вначале я не мог втянуться, но потом
успокоился и увлекся сюжетом так, что дочитал почти до самой развязки. Все было
очень запутанно, но наконец сыщик произнес свою знаменитую фразу:
«– Конечно, я всего лишь клон, но знали бы вы, на какие
мерзости порой способен настоящий человек! Итак, представим себе библиотеку в
полночный час, трое суток назад. Гаснет свет, и в ночной тишине слышится легкий
шорох. Лишь вы, здесь присутствующие, могли взять диск из опрометчиво открытого
сейфа. Не правда ли, полковник?
