– Как же я мог знать! – немного сердито сказал Ясик. – Это мороженое было не из нашего города!
Мама Ясика безнадёжно махнула рукой и вышла из комнаты. Ясик выбрался из укрытия и шепнул:
– Пойдём завтра… дальше? Я думаю, уже пора.
– Кто там говорит о походах? – крикнула из соседней комнаты мама. – Между прочим, я всё слышу! Как минимум неделю ещё из дома не выходить!
– Я умру от скуки за это время! – крикнул Ясик.
– Ты вылечишься! – парировала мама.
Ясик нахмурился и виновато посмотрел на меня – мол, что тут поделаешь, если не разрешают…
– Ничего, – сказал я ему. – Бескорыстное хорошее будет нас ждать. А пока… пока я буду читать тебе книги. Хочешь?»
Борька шёл домой один, шурша сухими листьями, рассматривая людей у подъездов. Какие-то люди улыбались, и он улыбался в ответ. Борька думал о Тетради. Он был рад, что там всё закончилось хорошо. И ещё он был рад тому, что где-то именно сейчас бродят два мальчишки. Веселятся, как Борька с Петькой, например. И звать этих мальчишек – Ясик и Артём. И было от этого понимания весело, и хотелось, чтобы радовались все.
Ещё Борька придумал, что такое – Тетрадь. Он решил, что это не повесть и не рассказ, не художественный вымысел. Тетрадь – это желание. Самое большое, самое хорошее. Самое заветное и невероятное… И, если очень хочешь, чтобы оно сбылось, нужно о нём написать. Так, как это сделал Ясик…
И не обязательно в точности описывать, как всё должно происходить, подумал Борька. Ведь в Тетради было про детство, а всё произошло, когда Ясик был далеко не молод. Главное, когда пишешь – верить, что это не выдумка, это по-настоящему…
Борька чувствовал, что думает правильно. Более того, ему казалось, что он сделал настоящее открытие. Открытия делают для того, чтобы людям было легче жить, подумал Борька. А с этим – действительно жить легче. Главное – не забыть. Когда взрослеют, там часто другие открытия важными становятся…
Интересно, подумал внезапно Борька, а у Эльки была Тетрадь? Ведь она же и правда – поэт! Может, ей самой хотелось, чтобы было это превращение, чтобы появились друзья… Борька вспомнил сочинение про море и вздохнул.
Вдруг к Борьке подбежала незнакомая девочка – чуть старше Вадика – и протянула листочек и ручку.
– Борь, дай автограф, пожалуйста, – попросила она.
– Откуда ты меня знаешь? – удивился Борька.
– Какая разница! – обиженно заявила незнакомая девочка. – Ну не жадничай, дай автограф.
– Я вроде не знаменитость…
– Будешь! – уверенно сказала девочка.
Борька пожал плечами и расписался. Девочка довольно посмотрела на лист бумаги и серьёзно поинтересовалась:
– А тебе автограф дать?
Борька уже ничего не понимал.
– Ну давай… – недоуменно сказал он.
Девочка кивнула, оторвала от листа неровный клочок и расписалась. Подумала, поджав губы, и на обратной стороне нарисовала человечка. Смешной он получился, забавный: на каждой руке всего по три пальца, на голове странная шапка и язык показывает.
– Корявый немного, но сойдёт, – сказала девочка и объяснила: – Обычно тут самостоятельно дорисовывают ещё одного человечка и всегда носят с собой.
– Зачем?
– Ну… для удачи, – сказала девочка. – И чтобы дружба была. И вообще… Да! Теперь ты мне нарисуй человечка!
Борька вздохнул и, как умел, изобразил некое подобие человека. Девочка расцвела:
– Спасибо! Ой, мне пора. Очень пора! Меня на секундочку отпустили, а я уже час гуляю. Если я задерживаюсь, брат очень сердится. Пока!
– Пока… – пробурчал Борька.
Она побежала, Борька посмотрел ей вслед. Вдруг она остановилась и крикнула:
– Я забыла! Тебе брат и Яська привет передавали!
– А кто твой брат? – крикнул Борька.
Девочка улыбнулась:
– Тёма!
«…В тот день мы вернулись очень поздно. В нашей квартире горел свет, а у окна стояли родители. Я помахал им рукой…»
Экспериментаторы
Петька долго готовился к важному разговору с папой. Сначала он ждал, пока папа придёт с работы, – это была самая длительная часть подготовки. За это время Петька достал листочек и ручку, чтобы отметить пункты предстоящего разговора. Под листочек он подложил первую попавшуюся книжку, которую на всякий случай внимательно изучил. Папа пришёл, когда процесс изучения книги достиг пятидесятой страницы, но лист для записей был по-прежнему чист. На подготовку оставалось совсем немного времени. Впереди был ужин, и Петька, как бесстрашный воин, решил его пропустить – для пользы дела. Этот план нарушили коварные запахи, доносившиеся со стороны кухни, и мама, которая позвала Петьку кушать. Всё было против него в этот день! Именно поэтому в бой, вернее, в разговор, Петька пошёл безоружным. Будь что будет!
Папа читал книгу, когда Петька решительно вошёл в комнату. Чтобы привлечь внимание, Петька торжественно протрубил что-то вроде: «Тарарарам-там-там!» И участливо спросил:
– Ты не занят?
Папа демонстративно положил книгу на диван.
– Пап, а пап! – заискивающе сказал Петька. – Мне очень нужна твоя профессиональная помощь!
– Задачку решить? – попытался угадать папа.
Петька сморщил нос:
– Ну… в общем… да. Есть тут одна задачка.
– Задачки, – папа поднял вверх указательный палец, – решай сам. Своими мозгами скрипеть нужно. Ты что, хочешь, чтобы они у тебя атрофировались?
– Не хочу, но… Моих мозгов тут не хватает, – вздохнул Петька. – Просто задачка не из школьного курса.
– А! – заинтересованно сказал папа. – Неужели про девочек?
– Такие я и сам решу, – успокоил папу Петька. – У меня другая, научная. Я тут думал-думал…
Папа недоверчиво посмотрел на сына.
– Ну что, я уж и подумать не могу?! – обиделся Петька. – Что ж у меня, серого вещества нет, что ли? У меня, папа, кстати, костюм, в котором я в школу хожу, серого цвета. И носки… Смотри!
Петька продемонстрировал носки, достав их из карманов.
– Положи носки обратно, пожалуйста, – спокойно попросил папа. – И давай по существу.
– Вот скажи… – нерешительно начал Петька разговор по существу. – Если бы человек мог слышать всё… вплоть до воздуха, до кошек всяких и деревьев. Мог бы слышать достаточно далеко – сквозь стенки, например. И мог бы синтезировать любой голос – любой громкости, и говорить мог со всем подряд – с воздухом, с кошками, деревьями и тумбочками… Как бы человек мог бы такое умение применить?
– И у кого это у нас такие способности вдруг появились? – улыбнулся папа.
