– Очень ты, Петя, интересно рассказывал.
И Петька засиял.
На следующих уроках Петька рассказал такие истории:
– как строят многоэтажки;
– как мяукают котята;
– как проводят перепись населения;
– как собирают картошку;
– какими разными бывают имена.
Борьке же в этот день снились котята размером с многоэтажку, картошка по имени Аполлон и огромная толпа на только что выросшем дереве.
И теперь Петька носился по Борькиному дому и кричал:
– Я – великий оратор! Сейчас мы будем придумывать хит! Сейчас мы его напишем! Сначала мы напишем одну строчку, потом мы напишем вторую строчку, потом мы напишем третью строчку, и так до тех пор, пока все строчки не окажутся заполненными! Ур-ра!
– Я петь не буду, – вдруг сказал Борька. Таким он это голосом сказал, как будто всю жизнь только тем и занимался, что пел. И надоело ему это ужасно. Как будто, кроме пения, у него в жизни не было ничего. Ни варенья, ни качелей, и даже в школу не пускали.
Петька ненадолго растерялся.
– Тогда я спою, – сказал он, а потом затянул: – Тогда-а-а я-а-а-а спою-у-у-у-у!
– Ну ладно, буду петь, – сказал Борька. И таким он это голосом сказал, как будто ему наконец-то предложили достойную сумму за выступления, но он хочет показать, что сумма-то – маленькая.
– Какой у нас Боренька капризный мальчик, – голосом какой-то бабушки сказал Петька, качая головой. – То хочет петь, то не хочет.
И добавил уже нормальным голосом:
– Ты мне сначала хит напиши, а потом уже разберёмся, кто петь будет.
Борька вздохнул, невзначай вытащил из книжного шкафа книгу с надписью «Пушкин» и стал её автоматически листать. Долистал, закрыл, поставил на место. Петька на него внимательно смотрел, подозревая, что Борька придумывает стихи. Но Борька сказал:
– Как я его тебе напишу? Я же не поэт… Давай споём что-нибудь старое. Так все делают, когда стихи писать не умеют.
– Мы – не все! – заявил Петька голосом диктора новостей и добавил уже нормальным голосом: – И поэтому нам нужен хит.
Борька обречённо кивнул и задумался.
– Через годы, через расстоянья… – предложил он неуверенно.
– Гениально, гениально! – сказал Петька голосом Татьяны Пельтцер и зааплодировал.
Борька заулыбался:
– Но не твоё, – сказал Петька уже своим голосом.
Борька снова сник.
– Может, тетрадь взять и туда пытаться записывать, что в голову придёт? – спросил он. И вдруг его осенило: – Или… или написать про Тетрадь! Ну… Про неё! Как ты думаешь?
– Можно про огородников написать… – в свою очередь предложил Петька. – Но понравится ли им?
Борька сказал, что Петька как никогда прав – нужно сначала подумать, для кого они будут петь. И мальчишки хором решили, что самая благодатная аудитория – маленькие дети. Вон как дети детсадовского возраста отреагировали на Боруэллу! Никто из взрослых так не реагирует!
– Точно, – сказал Борька. – Надо детскую песенку написать. Для малышей. Приступим?
И они приступили. Но, по правде говоря, совсем не ожидали, что написать стихи для песни получится! А стихи – получились. И оказались такими:
Как жалко, что я не писатель,
Тогда я открыл бы тетрадь.
О том, что случается с нами,
Я мог бы вам всем рассказать.
Как жалко, что я не художник,
Тогда я открыл бы альбом,
И то, как спускались мы с горки,
Я нарисовал бы мелком.
Ну а пока я – кубарем!
Ну а пока я – радугой!
Ну а пока я – маленьким
Хочу ещё побыть!
Ну а пока я – искоркой!
Ну а пока я – пламенем!
И детство мне не хочется
Ни с кем из вас делить!
Ещё мне, конечно же, жалко,
Что я – никакой не поэт.
Я б мог рассказать очень ярко,
О том, как живу все пять лет.
И жалко, что я не историк, —
Напялил бы на нос очки
И вам рассказал про раскопки,
Что мы в огороде вели.
Ну а пока я – кубарем!
Ну а пока я – радугой!
Ну а пока я – маленьким
Хочу ещё побыть!
Ну а пока я – искоркой!
Ну а пока я – пламенем!
И детство мне не хочется
Совсем ни с кем делить!
И мне до отчаянья жалко,
Что день пролетел, как стрела.
Я многое мог бы придумать,
Но, вы извините, – дела!
Ну а пока я – кубарем!
Ну а пока я – радугой!
Ну а пока я – маленьким
Хочу ещё побыть!
Ну а пока я – искоркой!
Ну а пока я – пламенем!
И детство мне не хочется
Совсем ни с кем делить!
– Уф-ф… – вздохнул Петька. – Тяжело-то как. Как назовём, песней эгоиста?
– Хорошее название, – согласился Борька. Петька довольно улыбнулся.
– Но не для этой песни, – добавил Борька. Петька сник.
– Мелочный мститель, – сказал он. – А с мелодией что будем делать?
– Ещё и мелодию? – возмутился Борька. – Я, конечно, гений, но не настолько!
– Ничего-ничего, – успокоил его Петька. – Тебе для начала распеться нужно… Чьи голоса тебе известны лучше всего?
– Родителей…
– Нет, из эстрады!
Борька задумался.
– Из эстрады, значит… Из эстрады я себя знаю, – вдруг важно заявил он. – Я просто предвкушаю, насколько я из эстрады… Вот представь, Петька. Там, в стороне окна – это зрители. И деревья за окном пусть тоже зрителями будут… Да и вообще – все деревья в мире! Все – зрители! И телевизор – зритель! И Элька – зритель, куда она денется. И все ожидают, когда я петь начну. А я специально не начинаю петь, и говорю – принесите мне то, принесите мне сё… А ты, Петька, – Борька вытянул руку, – ты будешь конферансьё! Объявляй!
– Конферансье… – автоматически поправил Петька.
Он критически посмотрел на Борьку, дотронулся до его лба.
– Ну давай, объявляй, объявляй! – сказал Борька. – Не видишь разве, зрители ждут!
– И он ещё петь не хотел… – не обращаясь ни к кому, сказал Петька.
– Ну объявляй же!
– Так вот какая ты, звёздная болезнь…
– Так ты будешь объявлять или нет?! Про эффект микрофона только не забудь!
Борька чуть ли не подпрыгивал на месте. Петька поправил невидимую бабочку, кротко кивнул, вышел на середину комнаты. Выкинул вперёд руку, тряхнул головой и громко крикнул в сторону окна:
