Желание его было мне понятно, и я подарил ему эту рваную и заплесневевшую пару обуви, хотя зачем она ему, не имел совершенно никакого представления.
В тот же вечер старик явился во всей красе – он торжественно приближался к дому, с серьгами в ушах, с копьем в руке, а вокруг шеи, связанные полоской коры, висели, как роскошные украшения, мои ветхие сандалии… С тех пор эти брезентовые подвески стали обязательным элементом парадного одеяния Мархейо.
Наиболее важным в долине было производство местной ткани – таппы, известной по всему Полинезийскому архипелагу. Первоначальная работа состоит в сборе некоторого количества молодых побегов дерева, широко распространенного на этих островах. Верхняя зеленая кора с них сдирается, и остается тоненькое волокнистое вещество, плотно прилегающее к ветке, от которой его нужно осторожно отделить. Когда наберется достаточное количество волокон, их завертывают в широкие листья и для прочности обвязывают веревкой. Затем сверток кладут на дно какого-нибудь ручья и придавливают тяжелым камнем, чтобы его не смыло течением. Там он киснет два или три дня, после чего его извлекают для просушки на свежем воздухе. Процесс повторяют несколько раз. Волокна становятся вялыми, нежными и гибкими. Отдельные полоски раскладываются рядами на гладкой поверхности, где их колотят, не очень сильно, небольшим деревянным молотком. После битья материал смешивается в ком, который снова мокнет в воде, и из него постепенно тянут нитку любой толщины, как бы выковывая ее молотком. Из этой нитки ткут материал нужной плотности. Затем таппу расстилают на траве для просушки и беления. Скоро она приобретает ослепительную белизну. Иногда – еще в первых стадиях – материал окрашивается растительными соками; преобладают коричневый и светло-желтый цвета, но тайпи предпочитают белую окраску.
Глава 20
Мы вставали не очень рано и все вместе направлялись к ручью. Здесь мы купались. Свежий утренний воздух и прохладная вода придавали бодрость душе и телу. Обратно мы с Файавэй шли, держась за руки, с чувством необычайной доброты ко всему миру и особой благосклонности друг к другу; Кори-Кори веселил нас своими шутками. Некоторые из наших спутников, проходя мимо кокосовых пальм, останавливались, чтобы набрать плодов к завтраку, а старики подбирали по дороге сухие палочки для разведения огня.
Наш завтрак готовился быстро, аппетит приберегали для второй половины дня. Я скромно питался пои-пои, смешанным со спелым кокосом. Кусочек печеного плода хлебного дерева, закуска из кокосового ореха, два или три банана, антильский абрикос или еще какой-нибудь вкусный и питательный плод придавали разнообразие ежедневной пище, которая неизменно заканчивалась питьем сока молодых кокосовых орехов.
После завтрака зажигались трубки – и среди них моя собственная, подарок Мехеви. Островитяне, которые затягиваются раза два или три и через большие промежутки времени из трубки, постоянно переходящей из рук в руки, неизменно удивлялись тому, что я выкуриваю четыре или пять полных трубок подряд.
Затем компания начинала распадаться. Мархейо шел к маленькой хижинке, которую он строил, Тайнор осматривала свертки таппы или садилась за плетение циновок. Девушки обтирались душистыми маслами или пересматривали свои безделушки, сделанные из кабаньих клыков или китового уса. Юноши и воины вытаскивали копья, весла, дубинки и снаряжение для каноэ и вырезали на них всевозможные фигурки заостренным концом раковины или кремня, украшая их кистями из волокон коры либо человеческими волосами. Некоторые отправлялись в рощу собирать плоды, кору и листья. Иногда девушки уходили в лес за цветами или к ручью с полыми тыквами или кокосовой скорлупой, чтобы отполировать их в воде мелкими камешками.
Утро я проводил по-разному. Или просто слонялся из дома в дом, или ходил из рощи в рощу в сопровождении Кори-Кори, Файавэй и целой толпы молодых лентяев. Когда я выражал желание заняться чем-либо, восторг островитян был беспределен, и всегда набиралась целая толпа желающих обучать меня. Я скоро набил руку в изготовлении таппы, плетении плащей из травы, а однажды ножом вырезал ручку дротика так замечательно, что владелец его, Крануну, вероятно, и по сей день бережет ее.
Когда солнце в зените, едва ли можно услышать в долине хоть единый звук – надо всем царствует глубокий сон. Это продолжается часа полтора, а часто и дольше. Затем туземцы берутся за трубки и приступают к приготовлению обеда.
К закату я обычно или катался по озеру на лодке, или купался в ручье вместе с туземцами. Ночью сходились вместе все обитатели нашей хижины – зажигались светильники, начинались разговоры.
В доме старого Мархейо был странный обычай. Каждую ночь, перед тем как лечь спать, все домочадцы, усевшись на корточках, начинали тихое, жалобное и однообразное пение. Они сопровождали его игрой на инструменте из двух полусгнивших палочек, тихонько ударяемых одна о другую; такой инструмент держал в руках каждый из певших. За пением они проводили час или два, иногда и больше. Я не мог не смотреть на них, хотя это наводило на грустные размышления. Иногда, задремав, я внезапно просыпался в середине песнопений. Каковы были значение и цели этого обычая, мне так и не удалось узнать.
Часто при лунном свете девушки танцевали перед хижиной.
Движения их были резки и сильны, и в пляске участвовало все тело: ноги и руки, кисти рук, пальцы, даже, казалось, глаза. Девушки изгибались, вскидывали обнаженные руки и скользили, плыли, кружились в свободном танце. На них не было ничего, кроме цветов и коротких юбок.
Глава 21
Однажды, решив по обыкновению провести послеобеденный отдых в священной роще, я заметил, что там идут приготовления к какому-то празднеству. Я наблюдал за оживленной суетой, когда мое внимание привлек странный рев, доносившийся из рощицы. Я отправился туда и увидел целую толпу дикарей, удерживавших громадную свинью. Здоровенный парень никак не мог попасть по ее голове дубинкой. Наконец, сильно размахнувшись, он ударил последний раз – и свинья мертвой упала к его ногам.
Островитяне тотчас же потащили тушу к огню, разведенному неподалеку, и четверо мужчин, схватив ее за ноги, стали быстро раскачивать взад и вперед над пламенем, опаляя щетину. После этого они выпотрошили ее и обмыли тушу в воде. Затем расстелили на земле большую зеленую простыню, сделанную из длинных и толстых листьев пальмы, ловко скрепленных маленькими булавочками из бамбука, и, аккуратно завернув в нее тушу, понесли к печке. Там тушу положили на раскаленные камни, покрыли настилом из листьев и старательно засыпали землей.
В доме Тай и вокруг него было оживленно. В многочисленных печах готовились свинина и пои-пои. Я вошел в дом, где Мехеви наблюдал за работами и отдавал приказы. Вождь был в приподнятом настроении. Он дал мне понять, что завтра в священной роще и особенно в доме Тай будут происходить необычайные события и мне необходимо там присутствовать.
Кори-Кори тщетно пытался объяснить мне смысл праздника. Он провел меня через всю рощу, показывая мне различные вещи и пытаясь объяснить их назначение. Но говорил он на таком наречии, что я ничего не понял.
