– Сейчас скажете, что виноват исключительно я, – криво усмехнулся Игорь. – Если бы сотрудничал, подобного не произошло.
– О, у вас остались силы иронизировать! – восхитился Артур. – Я поражен. Нет, правда… и то, как расправились с младшими сотрудниками на улице, весьма впечатляет. Прикинулись оглушенным, метко поразили нервный узел Броненосца, ослепили Росомаху. Теперь понятно, как сумели проработать столько лет в АКМ и не умереть.
– Как? – поинтересовался законник. Все-таки содрал корку подсохшей крови и с трудом разлепил второй глаз, неприязненно глянул на безопасника: мелкий инфантильный тип с цыплячьей шеей и открытым лицом ботаника, выпуклым лбом и жидкими светлыми волосами. Даже строгий костюм смотрелся на нем пошло. А вот взгляд холодный, профессионально-прицельный, что сразу рушило образ «белого воротничка».
– Вы думаете, – легко изрек Геринг. Откусил от бутерброда и, сочно похрустывая зеленью, небрежно покрутил пальцем в воздухе. – Большинство же предпочитает полагаться на физическую силу и здоровье.
– Но только не вы, – сказал Миронов.
– Не-а, не я, – польщено согласился безопасник. – Остальные забывают, что именно разум вывел нас на вершину пищевой цепочки. Но есть и специалисты получше. В парочке отделов ПСБ работают люди с интеллект-модами. Мыслят, считают…
– Не так и хороши ваши аналитики, если смогли вычислить меня лишь сутки спустя.
– Да, побегать пришлось. И головы поломать. От камер и патрульных машин вы увиливали весьма успешно. Но сработал старый способ, наши информаторы в Красном районе подали весточку.
– И вы устроили засаду.
– Сюрприз! – с глуповато-восторженной интонацией воскликнул Артур. Сразу посерьезнел, нахмурился: – Вопрос в том, что с вами теперь делать, уважаемый.
– Понять и простить? – предположил агент.
– А вы мне нравитесь, – оживился резидент ПСБ. – Нет, правда нравитесь. Знаете же, что влипли, но присутствия духа не потеряли. Избиты, больны, а все равно имеете нахальство шутить… Хотите бургер?
Порывшись в бумажном пакете, Геринг извлек второй бутерброд и протянул Игорю. Но того замутило от запаха еды, и он лишь качнул головой.
– Я не голоден.
– Ах, право зря! Очень сочное мясо. И пусть выращено искусственно, в банке, но не отличается от настоящего, уж мне-то поверьте, знаю. А салат и лук? Экологически чистый продукт. И главное – за сущие гроши.
– Боюсь, я потерял нить нашего разговора, – проворчал Миронов.
– Да ладно? – вскинул бровь Артур. Откусил и старательно прожевал, подобрал крошки с пиджака. – Вот видите бутерброд?! Хороший и вкусный, по доступной цене. Знаете в чем суть моей работы?
– Есть бургеры?
– Конечно, нет. Суть в том, чтобы обыватели могли позволить себе подобное. Есть, пить, развлекаться, плодотворно работать…
– Поменьше думать, – подхватил законник.
– Поменьше думать об опасности, – поправил Геринг наставительно. – Мир далеко не идеален, мы обязаны защищать, хранить.
– Перебрали с пафосом.
– Правда? Эх, не получается у меня пропагандировать, нести в массы доброе и вечное. Проще пристрелить.
– Ради того, чтоб остальные кушали бутерброды.
– А хоть бы и так. Чем не оправдание? С другой стороны я мог бы скучно отметить: мол, работа такая. Порядок зиждется на насилии и страхе насилия.
– Должно быть вы правы.
– Вот! Во-от!.. – воскликнул безопасник, хлопнул бутербродом по столешнице так, что на пол полетели обрывки зелени. – Вы признали. Теперь я буду спать спокойно. А то обзывают палачом. Темнота!
– Не думаю, что вас это сильно тревожит.
– Вообще-то не очень.
Губы Артура растянулись в холодной улыбке. Рядом с Мироновым дрогнул Рус, еле слышно пробормотал:
– Заткнись, дурак! Голову смахнет и скажет, что так и было.
Агент проигнорировал реплику, хотя знал, что Геринг действительно непрост. Сейчас играет как сытый кот с мышью, а потом придушит и съест. Однако Игорь намеревался как минимум прояснить обстановку.
– Вы собрались использовать меня в качестве наживки.
Безопасник оцепенел на мгновение. Показное дружелюбие исчезло, зрачки превратились в острые иглы, впились в пленника.
– Не глупи. Мы похожи, оба готовы совершать неприятные поступки при необходимости. А теперь ответь – как бы ты поступил на моем месте? И почему объявил меня мировым Злом?
Удар достиг цели, Игорь смутился. Почти незаметно, на секунду, но внутренне уязвлено дрогнул. Он сам не единожды пользовался одними, чтобы ловить других, устраивал ловушки. Но теперь лично оказался в подобной ситуации… и растерялся.
– Мы похожи, – повторил резидент ПСБ, серьезно посмотрел на пленника. – И да, я собирался сделать тебя живцом. Но думаешь, меня б погладили по голове за уничтожение лояльного и эффективного законника? Другое дело – придушить отступника.
Украдкой сглотнув тяжелый ком, Миронов с усилием выдавил:
– Я не предатель.
– Точно? Твои действия говорят об обратном: скрылся, начал сотрудничать с потенциальным противником, потом вовсе связался с преступным миром. Быть может, в тебе ошибались? Да о чем я? Ты уничтожил собственную репутацию.
– Я пытался ее восстановить.
– Да? Получилось из рук вон плохо, – лицемерно вздохнул Геринг. Закинул ногу за ногу и чуть откинулся в кресле. – Но изъян зарыт гораздо глубже. Ты воспитывался в семье, по отсталой методике, когда род и родичи – главное. Считаешь, система удаленного воспроизводства придумана ради элементарного удобства? Нет, новое, идеальное общество должно иметь другие ценности, иное воспитание.
– Допустим, – процедил агент. – Хотя связь между моим воспитанием и лояльностью кажется слабой.
– Тогда почему ты здесь? Почему не пришел за помощью к коллегам и начальству, а обратился к приятелю отца? Отчего кинулся спасать брата?
Злость вернулась, разъедала грудь Игоря ворохом раскаленных углей. Черная и едкая, перемешанная с пеплом застарелой боли. Но в чем-то Артур дал промашку, перебрал с философией. От реплики несло фальшью. Эдакий театр одного актера для единственного зрителя. И это отрезвило, помогло агенту немного успокоиться.
– Или я просто не знал, могу ли доверять сотрудникам.
– Зато родным – легко. Даже если они преступники, – со змеиной усмешкой сказал безопасник. – А зря. Хочешь, докажу? Мы применили весьма любопытное устройство, новейшую разработку. Называется Взломщик Разума, на порядок превосходит любые полиграфы и сыворотки правды… Эй, добрый хозяин! Как ты относишься к Игорю Константиновичу?
На ошейнике, что украшал Руса, загорелся зеленый огонек. Старик побледнел, скривился и порвался встать, но обмяк и глухо произнес:
