– Пора заканчивать.
Естественно я рванулся опять, впав в исступление на грани ярости и ужаса. Но на этот раз Терн легко предугадал мой порыв, просто подставил лезвие. И подлая инерция на пару с усталостью довершили дело.
Запястье опалило дикой болью, послышался скрежет металла. Я попытался идти, крушить, но споткнулся и медленно упал на колени, тупо уставился на обрубок правой конечности. Из ровного надреза били черные струйки, кисть с мечом валялись неподалеку. А культя уменьшалась, металл зарастал кожей, кровь меняла цвет…
Что ж, я и не надеялся победить. Лишь дать Витару необходимую фору, отвлечь бога от артефакта. И выполнил задуманное. Однако жажда жизни требовала бороться даже теперь. Да и терять у меня было что.
К коленям подползла живая тень, ощупала потрепанные поножи и куснула на пробу холодом. Почти сразу раздались мягкие шаги, и я скорее почувствовал, чем увидел, как Древний заносит оружие. Резко подпрыгнул, уже в образе человека, обреченно закричал и ткнул обрубком как колом, призвав на помощь всю свою магию, силу, ярость.
Из раны брызнуло кровью, капли смешались с роем светлячков-символов, и почему-то загорелись. Алым огнем. Темным. Как россыпь углей полетела. И что еще удивительнее, плащ черноты окружающий бога пугливо отстранился от странного пламени, да и сам Терн дрогнул. Но извернулся, и мне пришлось блокировать клинок уцелевшей частью поруча. Лезвие пробило металл, но завязло в Знаках, которые облепили кость и сухожилия, на краткий миг мы застыли, бодаясь как молодые бычки.
Боль сводила с ума, разрывала мозг и слепила. И я хрипел, выл, со страхом понимая, что колени дрожат и подгибаются, меч вот-вот перепилит кость и пройдет от шеи до паха. Но, несмотря на муки, сумел изогнуть пальцы левой руки, с третьего раза начертал в воздухе Знак Огня: корявый, примитивный, слабо сфокусированный…
Глухо хлопнуло, в лицо брызнуло чем-то горячим, и колючее солнце боли ушло из зенита. Но только через какое-то время до воспаленного мозга дошло, что лезвие перестало терзать, что валяюсь как дохлая лягушка на горячих камнях, и самое главное – никто не пытается добить. Наступила тишина: ни взрывов у основания горы, ни грохота разрушающихся скал, ни криков. Лишь ветер продолжал перепугано стенать в обломках колонн.
Вставать не хотелось. Я чувствовал себя невероятно уставшим, разбитым, а твердь казалась мягче лебяжьего пуха. И плевать на запах гари, тошноту и головокружение. Пульсирующая боль в руке, отдающая в затылок, почти не беспокоила. Лишь бы не заставляли двигаться, не трогали…
Но шевелиться пришлось. Ведь как минимум следовало понять, что произошло.
Я осторожно вздохнул, открыл глаза и увидел Терна. Древний сидел напротив, упершись локтями в колени и опустив голову. Но почувствовал движение, поднял взгляд. И до меня дошло, что рассматривал с таким вниманием – в его груди зияла глубокая рана с обожженными краями, по животу стекала кровь. На лице же застыла непередаваемая смесь эмоций: неверие, страх, и отчего-то – облегчение.
Тонкие губы сложились в болезненную улыбку.
– Откровенно говоря, не думал, что у тебя получится.
По голове будто пыльным мешком огрела догадка. Но я промолчал. С усилием сел, кое-как содрал куртку и стянул рубаху. Магия работала, кровотечение почти остановилось. Хотя все равно неловко соорудил подобие повязки, просто чтоб потянуть время, утрясти в мозгу простой факт. Выловил в пустоте обрывок мысли и невпопад брякнул:
– Ты ведь нашел мое заклинание в мече. Почему не убрал?
Он погасил улыбку, нахмурился. И я видел, что старается не совершать резких движений, испытывает нешуточную боль. Ночь в глазах уступила место серым сумеркам, взгляд рассеянный, как у человека, коего внезапно разбудили…
– Мне стало любопытно, что будет дальше, как справишься.
– Но зачем играть со смертью? – изумился я.
– А с чем? Остальные игры не дают такой остроты ощущений. К тому же Остролист утверждал, что это некая дверь, долгий путь перерождений.
– Решил, что подохнув, станешь истинным богом?
– Сколько сарказма… не стоит плескать ядом, если чего-то не понимаешь, Эскер. Да я и сам не очень-то понимаю, честно говоря… Мой дядя говорил, что лишь меняясь, люди развиваются, идут вперед. Сбрасывают старые шкуры, надевают новые, чему-то учатся, приобретают. И буквально, и в глобальном смысле, духовном. Тысячелетия назад мы отказались уходить, радуясь одной единственной… шкурке, да. И лишь гораздо позже осознали, насколько статичны, насколько быстро старая одежда начала давить в плечах.
– Вы так и остались людьми. С их страхами и страстями, животными инстинктами, ограниченностью, дикостью. И став богами, навязывали свое мнение миру, сдерживали естественное развитие, – произнес я. – Но все равно… Отказываться от вечной жизни глупо.
– Ты всегда это знал, – равнодушно пожал плечами Терн. – И я не отказывался, а просто допустил… небрежность, да. Басни Остролиста и мне кажутся бредом, хотя изгнанники на них чуть ли не молятся. Если станет легче, считай меня сумасшедшим вроде Алара.
– Так и поступлю.
– Что ж, твое право. Зато вы теперь действительно свободны. И мы…
Он умолк на полуслове, опустил голову, словно что-то напряженно обдумывал. А я ждал, как дурак надеясь получить внятные объяснения. Ведь вопросов все еще больше, чем ответов. Но вскоре сообразил – исповеди главного злодея не получится.
Задохнувшись от чувств, выругался и с трудом подполз, тронул за плечо. А когда Терн неловко упал, долго встряхивал как куклу, спорил с ним. В конце концов выбился из сил и беспомощно посмотрел на остывающее тело.
Подлец. Ну, какой же подлец! Умер, так ничего и не пояснив. Но почему допустил саму вероятность своего поражения? Хотел развлечься? Подсознательно жаждал смерти, избавления от вечной скуки? Или таки стремился разорвать порочный круг?
Боюсь, мне никогда не узнать правды.
Ветер успокаивающе похлопал по плечу, пригладил волосы невидимой ладонью. Облака в вышине медленно сбивались в дружные стаи, невдалеке сердито потрескивали остывающие камни, веяло гарью. Но что-то изменилось. Сначала появились тени. У груд обломков, рядом с колоннами и стенами храмового комплекса, у деревьев, повсюду. Затем в синеве родилась яркая желтая точка и превратилась в солнце. Второй же слой облаков раздался в стороны волной пены, и снизу стала приближаться буро-зеленая гладь земли: леса и холмы, поля, какая-то крепость маячила вдалеке.
Скала к счастью не падала, а медленно опускалась, впервые за тысячелетия вырвавшись из заточения свернутого пространства.
– Вит! – шепнул я, кое-как встал и бросился к галерее, храму. Но преодолевая второй завал из обломков колонн, услышал тихий стон и споткнулся. Замер, напряженно изучая тишину, сделал несколько шагов в сторону и отодвинул тяжелый валун.
Под слоем пыли блеснул металл наплечника, показалась ткань накидки, и рыцарь слабо пошевелился. Я подхватил его, помог выбраться из плена пепла и камней, попытался сообразить, как помочь. Мститель ушел зализывать раны, да и ядро притухло, к потокам Тьмы не дотянусь…
