Как, я не представлял. Но он мог. В Птице жил и Мгир – чрезвычайно опытный, умный и местами жесткий маг старого ордена. Вполне возможно именно Огненный Смерч и настаивал на краже, исключая уничтожение. Во-первых, стелил солому. Во-вторых, жаждал владеть подобной силой… силой, способной менять мир.
Я не винил его. И понимал. Но не разделял стремлений, ибо просто хотел поставить жирную точку на истории, длящейся тысячелетия. Оттого и молчал, и скрывался.
Как бы нам не внушали с детства, что лгать плохо и стыдно, вся жизнь проходит во вранье. А самые бессовестные лгуны выползают наверх, превращаются в успешных купцов, политиков, вождей. С другой стороны если б существовал человек, говорящий правду и только правду, то долго не протянул. Через неделю б прирезали. Или сам удавился, так как жить, когда тебя все ненавидят очень трудно.
– Людям ведь нужно бывать в одиночестве?
Хриплый рыкающий голос вернул в реальность, по спине сыпануло изморозью. Возник в пустоте, без обычных предвестников: шагов, хруста травинок, дыхания.
– Нужно, – кивнул я, скосил глаз на темный силуэт. Тонкие лучики не оставляли бликов на латах, железо впитывало свет, пожирало. И лишь бледный овал лица да сова на накидке выделялись на общем фоне.
– Разговор с душой, – прокомментировал Шед. Почувствовал мое недоумение и пояснил: – Так говорят в Нгаре. Не важно… Ты сомневаешься.
И вновь я удивился. Потом разозлился – нашелся тут знаток. Но едва открыл рот для едкой фразы, осекся и скрипнул зубами.
Демон прав. Просто не думал, что заметно со стороны.
– Может и так, – устало признал я. – Но какая разница?
– Никакой, – пожал плечами рыцарь. – Считай завистью.
– Да? – на этот раз по-настоящему изумился я.
– Да, – кивнул Шед. Подумал, и добавил: – Я такого не чувствую. И вообще мало ощущаю… голод, злость, приземленное удовлетворение. Сие опустошает.
Как ответить я не нашелся. Никогда не думал, что нечто настолько раздражающее может быть благом. Хотя сытый голодного не поймет, факт. Посему, пожалуй, следовало прекратить заниматься любимым делом, то есть самокопанием и нытьем, взяться за ум.
Немного помедлив, я открыл рот, дабы выразить благодарность. Но подметил, что браслеты на запястьях демона исчезли, и поперхнулся фразой, прищурился. Пламя в глазницах полыхало необычайно ярко, герб на накидке источал бледное сияние.
Потому и не засек. Стал сильнее, скрывался лучше. И неизвестно, сколько наблюдал со стороны, прежде чем решился подать голос.
– Птиц снял, – пояснил Шед. – Грани Сущего тут истончены, в округе несколько древних капищ, помнящих пролитую кровь. Сумею провести до сотни Низших.
– Узнаю Ирна, – хмыкнул я. – Прагматик. И демона пахать заставит, если нужно для дела.
– Это далось ему нелегко, – подтвердил рыцарь. Окаменел, словно прислушивался к чему-то далекому. Обозначил полупоклон и отступил, медленно растворился в клубах черного дыма. – Простите, что потревожил, сэр маг. Но труба зовет, у меня своя задача, требующая пристального внимания.
Остановить Шеда я не успел. Лишь нахмурился и закусил губу в недоумении – общение оставило осадок незавершенности, половинчатости. Но через секунду осознал, что демон пришел на запах моих эмоций. А удалился, почуяв присутствие еще одного человека…
Со стороны тропинки слышалось сопение, шаги и звяканье металла, наверх вскарабкался Аш. Увидел меня и замер, словно на стену наткнулся, но тут же очнулся, устало кивнул.
Выглядел неважно. Бледный, исхудавший и взъерошенный, глаза налиты кровью – последствие переутомления и «похмелья» от бодрящих зелий. Накидка поверх кольчуги и нагрудника в пятнах кофе, плащ заляпан грязью. Видимо пришел постоять на ветру и хоть как-то встряхнуться.
Жестом показав, что места много, я отвернулся. Глянул на плавающие в жидкой белой взвеси сосны, проследил за колонной воинов в одном из «окошек». Бесконечный железный червь выползал из пустоты, в пустоту же и вливался.
Некоторое время просто стояли рядом. А затем брат вздохнул, и я с болезненной четкостью понял, что испытывает дискомфорт. Есть люди, с коими можно молчать. Но мы слишком далеки друг от друга, разговор же позволял заглушить неловкость.
Все равно потерял надежду всласть позаниматься самоедством.
– Будет драка, – пространно сказал Аш.
– Угу, – промычал я. Сообразил, что этого мало и добавил: – Главное, что не друг с другом. И я бы предпочел мир.
– Да, мир лучше, – кивнул старший. Помялся, изрек: – Если переживем день, постараюсь устроить. С помощью Долины и твоего приятеля-чародея. Сделаем нейтральную зону, привлечем низкими пошлинами, обучением в новом Ордене…
– Торгаш.
Альен вздрогнул и вытаращил глаза, пошел пятнами, приобретя карикатурное сходство с лягушкой. Но дошло, что так кисло шучу и сдулся, изобразил улыбку.
– Предпочитаю называться политиком.
– О, лучше. Надо занести в список древнейших профессий. Для людей, стремящихся стать успешными и перспективными.
– Ерничай, твое право, – фыркнул брат. – Но политика лучше звона мечей.
– Что ж, не могу не согласиться. И навоз можно сделать удобрениями, – вернул я хмурую улыбку. Но тут же посерьезнел. – Ты в курсе, что моральный дух бойцов падает? Не побегут?
– Было б куда, – пожал плечами старший. – За спиной Лугар. Я засылал дозорных, говорят, проклятая земля вытянулась и разрослась. Так что ни шагу назад. Сам ведь говорил – победим или погибнем. В любом случае.
Фраза брата прозвучала как приговор, окончательный и бесповоротный. Она и являлась приговором. По загривку побежали отвратительные мурашки, а сердце сжалось в болезненном спазме. Я отвел глаза, чувствуя, как зверь внутри головы заметался в панике.
Что же делать?
«То, что и всегда, – мелькнула чистая как свежий снег мысль. – Бороться. С собой, с обстоятельствами, с врагами».
Кто знает, возможно, Шед ляпнул о разговоре с душой так, для красного словца. Чтоб пояснить, зачем возник на холме. Рыцарь в последнее время вообще предпочитал иронизировать, говорить максимально туманно, завуалировано. Словно доказывал, что не растерял всю человечность. Но как бы то ни было попал в точку. Слышать се6я невероятно сложно, так как голоса вокруг громче.
И я получил ответ, испытал возрастающую уверенность.
Аш не заметил скользящих по моему лицу теней эмоций, так как отбивался от своих демонов. Морщил лоб, иногда беззвучно ругался. Потом поинтересовался:
– Что-нибудь чувствуешь?
Вопрос явно касался того, что невозможно услышать ушами или увидеть глазами. И я честно сосредоточился, раскинул нити поисковых заклинаний, но тут же утонул, завяз в пологе Птица. Угрозу ощутил, но неопределенную.
