– Катя! – вдруг крикнули сзади. – Это ты?
Она обернулась, за ней бежала Даша Даша была все та же, хотя они давно не виделись, как-то вдруг перестали общаться после того, как Катя ушла из иконописного кружка, – поступала в университет, было не до иконописи Все та же длинная юбка, платок на голове, Катя робко переступила ногами в джинсах, как будто могла их спрятать – джинсы Даша не одобряла Ей вдруг стало стыдно – отступница, утратившая чистоту, встретилась с той, кто чистоту сохранил, кто соблюдал всё от и до, а не то что Катя – вечно на двух стульях, вечно компромиссы, джинсы вот, потому что стесняется в длинной юбке
– Я из университета заехала, – Катя как будто пыталась оправдать свои штаны, хотя какое могло быть этому оправдание. – К иконе.
Даша уже вовсю разглядывала ее с ног до головы, как будто специально смущала Впрочем, разглядывала недолго, предложила зайти в гости – ведь недалеко, всего несколько остановок на троллейбусе от храма, все-таки давно не виделись, если, конечно, Катя подождет пять минут, а то нужно сбегать с поручением в дом причта Пока Даша бегала, Катя позвонила с мобильного маме, предупредила, что задержится, потом стала читать длинную и смешную смс-ку от томящейся в библиотеке Вари. За этим занятием ее застала возвратившаяся Даша
– Что – и у тебя этот телефон?
В голосе у нее звучала неподдельная тревога Катя стушевалась, она понимала – что это за тревога и откуда взялась, но все-таки сказала:
– Мне Митя на день рождения подарил. А что такого? Батюшки вот тоже мобильными пользуются.
– Так это батюшки! Им можно. У них духовный уровень какой!
– Но что там страшного? – Кате уже было не по себе от этой Дашиной убежденности А что если и правда что-то ужасное? С другой стороны, мама телефон одобряла, удобно…
– В этих телефонах есть всякие игрушки, к которым люди привыкают и сходят потом с ума!
– Но в игрушки можно и не играть Можно просто звонить…
Было понятно, что Дашу все равно не переубедить, впрочем, Катя и не пыталась, она просто оправдывалась. Даша на эту тему, слава Богу, разговаривать больше не стала В конце концов, и так было о чем поговорить после долгой разлуки
Оказалось, что тетя Зина с младшими детьми и мужем уехала в Оптину на три дня. Дверь девочкам открыл Леша – долговязый, нескладный, Катя его тоже давно не видела, он сильно изменился, вырос и возмужал Одно осталось прежним – длинные волосы и узорчатая ленточка вокруг головы, правда волосы были уже благочестиво собраны в хвост, что придавало ему вид типичного прихрамового юноши
Леша чистил картошку: в постоянных походах с институтскими друзьями он научился ее как-то особенно вкусно готовить, поэтому обещал накормить обедом, и вот они сидели втроем на кухне, так уютно сидели – за окном падал рождественский как будто снег. «Второе чудо, – думала Катя, – второе маленькое чудо и утешение – этот неожиданный вечер с особенно вкусной картошкой, с веселой болтовней, такой вот тебе подарок, Катя, не плачь». Леша сбегал в магазин за вафельным тортиком, хотя была пятница, Даша покачала головой, но согласилась – ради гостя можно, ладно Когда торт был съеден, а чай пили уже по десятому разу, разговор сам собой зашел о Церкви
– Все так изменилось, – сказала Даша грустно.
Катя даже вздрогнула – как, значит, ощущение тумана в Церкви не только ее, личное?
– Все стало как-то мельче, приземленней… Раньше было больше… не знаю, благодати, что ли. Раньше мы жили общиной Почти подпольной, крестик нельзя было показывать. А теперь все можно, все храмы открыты, но что-то ушло. Все друг другу чужие как будто…
– Кстати, говорят, наши батьки давно в разладе, – сказал вдруг Леша.
Катя увидела, как Даша бросила на него сердитый взгляд, но все-таки спросила:
– То есть?
– Ну, отец Маврикий с отцом Митрофаном, говорят, вроде повздорили что-то С отца Ферапонта все началось.
Вот оно! Значит, не слух?
– А в чем там было дело, из-за чего? – Она вся напряглась, чувствуя здесь какую-то тайну, но Леша ничего не знал.
– Разошлись в каких-то взглядах, подробностей не знаю
– Это все слухи! – сказала Даша сердито. – И не надо их повторять
– Не обращай внимания, Катерина, Дашка в последнее время у нас очень нервная.
– Почему? – спросила Катя, улыбаясь и не подозревая даже, о чем на самом деле идет речь.
– Сказать, Даш?
Даша опять сердито посмотрела на брата и молча начала убирать со стола.
– Ну, думаю, она лучше потом сама тебе все расскажет.
«Сплошные секреты, сплошные тайны, – думала Катя, глядя в окно на снег, который летел и летел с неба… – Ну и пусть. Все равно было хорошо!»
Хорошо было и потом, когда они сумерничали в комнате, рассматривали Лешины фотографии из походов и экспедиций с институтскими и приходскими друзьями, на некоторых оказалась и Даша – на приходском чаепитии, например. У Кати защемило сердце, захотелось вдруг тоже – какой-то вот такой праведной и одновременно веселой жизни, приходских вечеринок, смеха, друзей, радости без вечного укоренил себя за «обмирщение». Она даже робко спросила у Даши – можно ли тоже как-нибудь прийти на такой приходской вечер, Даша замялась: благословит ли отец Маврикий? Сначала надо бы все-таки к нему… Катя и сама знала про строгость и закрытость их прихода, она и не надеялась особо, но тут выручил Леша:
– У нас в следующее воскресенье после службы будет открытая беседа для молодежи, вроде бы отец Ферапонт обещал быть, ты приходи, а там посмотрим
Все так же основательно мело, все кругом стало белым, пушистым и мягким Катя ждала троллейбуса на остановке, смотрела на деревья – сказочные, рождественские уже, заснеженные, на белые мохнатые провода, думала: вот и пришла зима.
Где там моя длинная юбка, далеко ли?
Кажется, можно попробовать начать все сначала.
III
В коридоре перед залом для собраний она робко жалась в дверях, ждала Дашу Даша сказала: «Подожди здесь», сама ушла куда-то, не было и Леши нигде – один раз мелькнула вдалеке голова, обвязанная узорчатой ленточкой, но пока Катя вглядывалась, голова пропалаПо коридору время от времени пробегали сосредоточенные женщины в платках, кто с чайником, кто с тяжелыми клиросными книгами и нотами, их длинные широкие юбки хлопали, развеваясь от быстрой ходьбы. Отчетливо пахло борщом с первого этажа, где находилась трапезная, оттуда же доносился смех, звякала посуда Прогуливались, приспустив с головы платки, девочки, явно пришедшие на беседу, несколько мальчиков стояли у окна, смеялись, две девицы проявляли к ним явный интерес – ходили кругами и хихикали, но мальчики не обращали внимания на эти заигрывания
Здесь была община. Это неуловимо витало в воздухе: закрытая община, куда посторонним вход воспрещен. Катя как раз была такой вот посторонней и чувствовала себя неуютно
