И не надо. Для всех найдется дело при компании. Никого не брошу.
Компании… А нет ее уже. Три десятка мосарабских аркебузиров, двадцать арбалетчиков и два спитцера… Еще семь кутилье. Ну и учеников десятка два, но они малы даже в кутилье пока. Всё… Максимум отряд тянет на банду, но никак не на компанию.
Но и война, слава богу, закончилась. Фридрих Габсбург запросил мира и получил его. Армия стоит без действия уже четвертый день. Карл Бургундский каждый день встречается с Фридрихом, утрясая последние нюансы мирового соглашения. Делят старушку Европу государи.
В ставке говорят, что причиной этого мирового соглашения являемся именно я и моя компания. Жути навели мы на дойчей, и в частности лично на Фридрихуса, своей героической обороной плацдарма. Вернее, так говорит Оливье де ла Марш – он каждый вечерок захаживает ко мне на кружечку винца, а в его словах у меня оснований сомневаться нет. Командир всей бургундской гвардии скорее даст себя спалить на кресте, чем соврет. Кабальеро до мозга костей.
А вот Карл еще не проведывал, хотя точно знаю – ставит меня и моих фламандцев всем в пример, и очень доволен. Грядет раздача слонов… Жду, но пока не дождался. Герцогу есть чем заниматься помимо меня. Если вообще, конечно, вспомнит. Они, государи – такие… Кто-то умный сказал, что уже оказанная услуга ничего не стоит. К тому же мы обыкновенные наемники, просто обязанные геройствовать за свою оплату без всяких дополнительных плюшек…
– Легкий лафет не выдержит отдачи, господин капитан… – Мэтр Рафаэлло Пелегрини в возбуждении сорвал бархатную шапочку со своей лысой головы и совсем собрался по своей привычке вытереть лоб, но вовремя вспомнил, что лицо у него сильно обгорело при взрыве веглера, и стал мять ее в руках.
Переманил я к себе этого виртуоза. Пришлось действовать через де ла Марша и послать мэтру бургундской артиллерии Гаспару Бюро бочонок рейнского в подарок. Ну и самому канониру, конечно, жалованье положил вдвое против прежнего. Стоит он того. Про орудия – конечно, на этом этапе их развития – итальянец знает всё, и немножечко больше. Стреляет искусно и даже отливать стволы умеет, владея фамильными секретами состава металла. С малолетства при этом деле обретается. А мне такие люди нужны. Планов-то – громадье…
Теперь он при мне, и мы в данный момент обсуждаем, как усовершенствовать лафеты на моих серпентинах и фальконетах. Только пока тупит ломбардец, не хочет понимать очевидное. Я и сам почти не разбираюсь в этом деле, но устройство российского единорога конструкции графа Шувалова, в свое время лучшего в мире, запомнил твердо. Вот и хочу по его образу себе батарею усовершенствовать. Пока только лафеты, а дальше посмотрим. Как по мне, то ничего сложного пока нет, даже по существующим технологиям, хотя и перескакиваю на двести лет вперед. Дороговато, правда, но с этим что-нибудь придумаем.
– Всё он выдержит… Смотрите сюда, мэтр. – Я ткнул свинцовым карандашом в лист бумаги. – Ось – стальная, и это не обсуждается. Станины сборные – стянуты болтами и окованы железными полосами, а вот эти поперечные брусья как раз и дадут необходимую жесткость…
– Монсьор! К вам господин де ла Марш с визитом. – В шатер ворвался Тук, муштровавший на плацу молодежь, дабы без дела не маялись.
– Прикажи, чтобы проводили, и кликни Матильду. Пусть стол организует. А вы, мэтр, пока свободны… Да, и начинайте шить картузы из того батиста, который я выделил. Пока шейте на полузаряды. Завтра испытаем.
Шеф лейб-гвардии как всегда стремительно ворвался в шатер, поздоровался, в очередной раз взял в руки кирасу с застрявшим в ней ядром кулеврины, хмыкнул и сел в кресло.
– Вы счастливчик, Жан. В сражении при Эрикуре сеньора де ля Процци точно таким ядрышком прошибло насквозь.
– Да. А при осаде Кельнского архиепископства – точно таким же снесло голову барону Жирому де Люсаку. – Я улыбнулся и разлил по кубкам вино.
Оливье де ла Марш весело расхохотался:
– Ну да, Жан! Я уже это все говорил. Старею…
– Пока этого не замечаю. Даже наоборот – вижу, что вы молодеете. Держите кубок, ваша милость.
– Некогда, барон. Я по делу. – Де ла Марш тем не менее взял вино и сделал хороший глоток. – Собирайтесь. Меня за вами послал государь.
– Что случилось? Опять тет-де-пон? Мне приказать поставить в строй маркитанток?
Шеф лейб-гвардии опять расхохотался и одобрительно покосился на крепкий задок Матильды, притащившей блюдо с сыром и ветчиной.
– Вы меня сегодня веселите, Жан… – Де ла Марш взял кусок сыра и положил на него сверху кусок ветчины на манер сэндвича. – Нет. Все проще. Вас хочет видеть Фридрих Габсбург, кайзер Священной Римской империи.
– Зачем? – ахнул я.
Новость, однако… На хрена я сдался германцу? Разве чтобы повесить образцово-показательно, как главного врага империи… Но Карлуша однозначно в обиду не даст…
– Не знаю и если бы знал – не сказал бы, уверяю, – улыбнулся де ла Марш. – Срочно приказывайте вас одевать. Да… в парадном варианте. А я пока хоть поем немного – целый день на ногах… Вот умеете же вы устраиваться! Возьмите меня к себе в отряд лейтенантом…
– Иост, одеваться… – не стал я отвечать на уже приевшуюся шутку Оливье.
У меня аж зуд по телу от любопытства пошел. Не, ну с императорами я еще не имел дела. Исторический персонаж, однако. Император Священной Римской империи, король Италии, король Германии, герцог Штирии и Австрии… Ты смотри, куда тебя, Жан Жаныч – в девичестве Александр Степаныч – занесло… Уровень, блин, уровень! Тука тоже с собой возьму, для пущей авантажности. Пусть приобщится к моему триумфу.
– Лейтенант Логан – со мной, и четверых аркебузиров возьми… Да пусть приоденутся…
Одевание много времени не заняло, де ла Марш не успел даже треть подноса еды слопать. Иост старался, а Матильда, проникшаяся важностью момента, помогала. Все ж не каждый-то день мужчинку любимого на ковер к самому ампиратору кличут. В мгновение ока они меня облачили в доспех, обвешали побрякушками золотыми, причесали и надушили даже. Вот теперь хоть к папе римскому на аудиенцию. Интересно, а императорша при Фридрихе будет?
Поехал на Родене. У верного коняги раны боевые уже поджили, да и представительнее он Каприза по экстерьеру.
Государи встречались на нейтральной территории, между своими армиями, где и поставили большой павильон для переговоров, над которым гордо реяли громадные личные штандарты Карла Смелого и Фридриха Габсбурга. На штандарте германского императора уже знакомый растопыренный двуглавый черный орел с геральдическим щитом на пузе в красную и белую полосу. А у Карла на штандарте золотые лилии по четвертям на голубом фоне, голубые диагональные линии на золотом фоне и геральдические львы. Все жутко сложносочиненно.
Охраняла переговоры гвардия. С бургундской стороны – рота жандармов тела, со стороны императора – рота имперских рыцарей. Еще те сволочи, нетитулованная знать империи, непосредственные вассалы Фридрихуса, не подчиняющиеся никому, кроме своего господина. Кстати, имеют право беспрепятственно проникать на императорские советы, но не имеют представительства в Рейхстаге. Владения их – по всей империи. Глаза и уши кайзера. А при необходимости – и карающий меч.
