Наиболее уставшие и ленивые остались внизу отдыхать, а прочие не удержались, направились вверх по древней дороге. Интересно ведь, куда она ведет.
Вела она к уступу на склоне общей площадью примерно в половину стандартного стадиона. Когда-то здесь располагался крошечный поселок, от которого осталось куда меньше, чем от башни: просто россыпи камней со следами обработки, кое-где просматривались угловатые очертания фундаментов. В склоне горы чернел зев пещеры, или природной, или человек поработал, придав естественному образованию арочную форму.
Может, для археологов попасть сюда – мечта всей жизни, а Рогов даже пожалел, что не остался внизу. Ничего интересного или полезного в хозяйстве.
Влад, устающий побольше некоторых, как ни странно, тоже не поленился, забрался по крутой дороге и теперь бродил по уступу, то и дело нагибаясь, чтобы поднять заинтересовавший его камень. Подойдя к Рогову, протянул ему очередную находку:
– Вот для чего они в горы забрались.
Камень как камень. Хотя нет, не совсем обычный булыжник, очень уж блесток ярких много, нечасто такие под ногами валяются. Но все равно непонятно.
– Влад, ты о чем?
– Вот, видишь, в слюде мелкой торчит? – Влад указал на бледно-зеленое пятнышко, размером с половинку ногтя мизинца.
– Вижу.
– Шесть граней, трудно с чем-то еще перепутать. Изумруды они тут добывали, вот что. Штольня в горе, а уступ за счет отвала расширили. Сам глянь: сплошная осыпь сбоку от дороги, а по сторонам камни так не валяются. Тем более мелкое все, размолотое, глыб нет почти.
– Почему они этот изумруд не забрали?
– А мелкий он, и качества вообще нет: ни цвета, ни размера и трещина на трещине. Они такое не брали, брали только ту часть жилы, где камень качественный, остальное в отвал шло, не смотрели даже.
– Почему забросили шахту? Закончился камень?
Влад пожал плечами:
– Чтобы узнать, надо осмотреть все, но страшновато туда лезть: тут, ясное дело, очень давно все брошено. Крепь там если была, погнила в труху, на голову всякое может свалиться. Но если они здесь драгоценностями интересовались, то народ здешний от нас не должен особо отличаться. Те же интересы у него были, получается.
– Может, изумруд на что-то другое нужен был.
– На что? У нас качественный на украшения идет, остальное на бериллий. И зачем им тут бериллий? Они что, атомные станции строить умели? Или бронзу бериллиевую плавили? Судя по виду построек – до таких технологий дело вряд ли доходило. Не нужен в древние времена такой металл, а если нужен, так получать его тот еще геморрой, на древесном угле в горне не выплавить.
– Ты и в ледниках разбираешься, и в изумрудах. Врешь небось много, – предположил Грач.
– Да ну вас, оболтусов безмозглых…
– Да ладно тебе, я же не в обиду.
– Все никто не знает, а я так, сталкивался то с тем, то с другим. Жизнь помотала по-всякому, насмотрелся, наслушался, запомнил многое. Это у вас, молодых и глупых, в одно ухо влетает, в другое вылетает, а у таких, как я, полезное надолго задерживается.
Спустившись к реке, Рогов обнаружил, что народ валяется на куцем дерне, затягивавшем основание отвала древнего рудника. Но нет, не все: Киря занят непонятным делом, усердно работает напильником над обрезком трубы, некогда являвшейся частью «на коленке» сварганенного инструмента, при помощи которого прощупывали опасные на вид участки ледника, пытаясь обнаружить трещину прежде, чем в нее кто-нибудь провалится.
– Ты чем это занимаешься?
– Я, Рогов, как это ни больно признать, занимаюсь не одобряемой отечественным законодательством деятельностью.
– Ну это я по твоей роже сразу понял. А поконкретнее нельзя?
– Поконкретнее? Я, Рогов, делаю огнестрельное оружие.
– Опять самопал? Да зачем он тебе?
Киря указал на руины башни:
– Чем ниже идем, тем ближе к людям. Если они тут есть еще. Люди, Рогов, – это худшие звери. Так что не надо варежку разевать на красоты горные, готовиться к встрече надо.
– Самопалы мы уже проходили, помню. Не поможет такое барахло, сам знаешь. Это ведь детское баловство, а не оружие.
– А кто тебе сказал, что я самопал делаю? Рогов, обрезки эти я не из газовой аппаратуры достал. Это ведь не просто труба, а труба бесшовная, стальная, малого диаметра. С фабричным стволом, конечно, не сравнить, там и металл не такой, и закалка другая, и полегче все будет, со стенками тонкими, но про самопалы сейчас даже не заикайся. Хорошая пушка получится, дай только до дерева приличного добраться, на ложе с прикладом. Замок я тут тоже придумал, не надо будет огонек подносить, а потом еще успеть целиться. Все пучком будет.
– Пороха нет.
– Я спичек набрал много, на десятка два-три выстрелов должно хватить, если никто к запасам моим не присосется. Мне только бы до дерева добраться теперь, а то без приклада и правда смех получится.
Первые деревья увидели на следующий день. А ближе к вечеру долина резко расширилась, идти стало заметно легче, но, к сожалению, не везде: плотные заросли колючего кустарника приходилось обходить.
Горы были уже не те горы, что остались за спиной. Скорее очень высокие холмы, иногда увенчанные скальными останцами. В нижней их части на мало-мальски ровных участках зеленели заросли кустов, а кое-где встречались отдельные деревья или даже крошечные рощицы.
Хоть с топливом для костра проблем теперь не будет.
Влад, присев на камне, по новой перевязывал приманку. Главным материалом при создании этого «рыболовного шедевра» служили волосы, выпрошенные у Светы, второстепенным – самодельный проволочный крючок. Он поначалу у Кэт пытался выклянчить «сырье», но ответа, по ее обыкновению, не получил и вынужден был сменить цель на более сговорчивую.
Рогов к занятию старшего товарища отнесся со скептицизмом. Хотя ему рыбачить доводилось, и он знал, что рыбе не всегда нужна съедобная наживка. Сам искусственными мухами не пользовался, но металлические блесны и прочие приманки на хищника использовал с удовольствием.
Скепсис его базировался не на том, что таким барахлом ничего не поймать, а на наблюдениях за рекой: ни одной рыбы, даже самой мелкой, пока что замечено не было. Ошибиться трудно – вода чистейшая, самый крошечный камешек на дне разглядеть можно даже в ямах четырехметровой глубины, что часто встречаются за омываемыми стремительными струями крупными валунами.
Невидимые рыбы – это фантастика. Будь они здесь, их бы давно заметили: от двенадцати пар голодных глаз ничто не ускользнет.
Но Влад не сдавался, снова и снова переделывал снасть на корявой удочке.
Отсутствие рыбы Рогова не пугало. Встретится она или нет, а они теперь вряд ли пропадут. Здесь есть еда – это установлено совершенно точно. Помимо растений и насекомых встречается и другое, серьезное. Ящерицы уже перестали удивлять, как и мелкие пичуги, а вот встречи с грызунами, похожими на сусликов с пушистыми хвостами, продолжали радовать. Федя нашел нору, и ее тут же раскопали, обнаружив остатки зимних запасов – мелкие орехи. Влад сказал, что они вылущены из шишек кедрового стланика, указав на часто встречающееся хвойное растение, весьма невысокое. На нем и правда были завязи шишек, но до урожая еще далеко.
